На перепутье: Воительница

Глава 27. Обвинение

Джон

Самое ужасное чувство, оседающее внутри после того, как мысли проясняются, — чувство стыда. Не скажу, что много раз с ним сталкивался… Но достаточно много раз наблюдал за подавленным состоянием других. Так же и сейчас: завтрак проходит в тишине, прерываемой лишь звяканьем вилок о тарелки. Девушки стараются не смотреть ни на друг друга, ни на меня с Мэй — делают вид, что полностью сосредоточены на омлетах и тостах, приготовленных мной и Мэй с великой любовью. Действительно с любовью, ведь пока дамы отсыпались, мы с мартышкой успели погулять с Бонни и приготовить для Валери и Наари вкусный завтрак.

На кухне царит жуткая, напряженная атмосфера, которую не замечает разве что только Мэй, с наслаждением уминающая тосты. Рядом со мной сидит амазонка, и по тому, как она сжимает вилку и как нервно вздымается и опадает ее грудная клетка, я понимаю, что причинами ее волнений стал я и ночной разговор.

Губы само собой растягиваются в довольной улыбке, и я как бы невзначай касаюсь коленкой ее ноги. Она тут же вздрагивает, будто от удара током, едва не опрокидывает стакан с соком и вскидывает на меня свои большие зеленовато-голубые глаза. Да, пожалуй, ее глаза намного ярче, чем у похищенных женщин…

Удивление на смуглом лице быстро сменяется недовольством, но от гнева амазонки меня спасает телефонный звонок. Прежде чем Наари приоткрывает рот, я принимаю входящий, успев заметить на экране имя друга.

— Привет, в чем дело, Док?

Ответом мне служит тишина, сквозь которую прорываются тяжелые вздохи. Это вынуждает отвлечься от моей амазонки и сконцентрироваться на звонке. Чувство, скорее, интуитивное, что что-то не так, разливается в груди; кожу покалывает, и на руках вдруг встают дыбом волоски.

Не успеваю повторить вопрос — голос Дока, наконец, прорезается в трубке.

— Джон... мне нужна твоя помощь.

Обычно сильный голос мужчины дрожит, слова звучат совсем тихо.

— Что случилось? — спрашиваю сразу и замечаю, как взгляды девушек обращаются ко мне. — Что-то с Линдой?

Мгновение тишины, Док глубоко вздыхает, словно едва сдерживается, чтобы не сорваться и не расплакаться.

— Да, — отвечает он отрывисто. — Она умерла.

Одно слово как будто замерзает, впечатывается в сердце, холодя все внутри, вызывая дрожь. Не могу ничего сказать в ответ — невольно задерживаю дыхание, сжимаю вторую руку в кулак, пытаясь унять нервный трепет, струящийся и холодный, который возникает, когда я оказываюсь под дулом пистолета. Ощущения похожие: сердце замирает, но спустя секунду начинает биться вновь — яростно и тревожно, тяжелыми ударами отдаваясь в голове.

— Меня обвиняют в ее убийстве... — намного тише добавляет Док.

— Что за бред? — единственное, что срывается с языка, прежде чем я успеваю подумать и должным образом осмыслить сказанное.

— Ты можешь приехать в участок? — не обратив внимания на мой возмущенный тон, просит он и снова вздыхает. — Я хочу, чтобы допрос вел ты.

— Вообще-то я... — замолкаю, поднеся кулак к губам. Нет, не могу сейчас сказать ему, что я отстранен от дел. Док не привык просить помощи; не будь он в отчаянии, не позвонил бы. — Да, я скоро буду.

Поспешно кладу трубку и выдыхаю, будто выпуская все изумление, осевшее внутри и сжавшее легкие. Однако оно не уходит, напротив, усиливается до неверия.

Этого не может быть. Я знаю Дока уже больше десяти лет — он человек со своими принципами, честный и рассудительный. Он любил свою жену и ставил ее превыше всех и всего. Ради нее Док оставил службу в разведке, а совсем недавно говорил мне, что хочет переехать с ней в небольшой городок, чтобы избавиться от суеты и шума большого Сиэтла…

— Что такое, Джон? — тихо спрашивает Валери, вырывая меня из задумчивого состояния.

Поднимаю на девушек глаза и, заметив навострившую ушки Мэй, многозначительно смотрю на сестру. Она понимает все без слов, как обычно.

— Мэй, ты уже давно доела, — с мягкой улыбкой говорит она. — Поиграй с Бонни, я скоро присоединюсь к вам.

Мелкая кивает и быстро оставляет нас.

— Жена Уильяма умерла, — шепчу я, чувствуя, какими влажными и холодными стали ладони.

Валери прижимает руку ко рту, глаза ее расширяются.

— Какой ужас... Бедный Уилл. Я поеду с тобой, ему сейчас…

— Его обвиняют в ее убийстве, — перебиваю сестру. Слова получились жесткими и сухими. — Я поеду один. Он в участке.

— Не может быть, — Валери качает головой, не сводя с меня ошеломленного взгляда, пока я встаю из-за стола. Она поднимается следом, хватает меня за рукав лонгслива. — Ты же не веришь, что он мог так поступить? — она смотрит на меня с какой-то надеждой и одновременно отчаянием. — Док бы никогда не причинил ей вреда, я же его тоже знаю. И его жену... Линда для него была всем.

— Да, я знаю, — аккуратно отцепляю от себя ее руку, несильно сжимаю длинные чуть дрожащие пальцы. — Вряд ли я смогу повлиять на ход расследования. Шеф отстранил меня от дел.

— Что? На каком основании?

— Отправил в отпуск по своему усмотрению.

— Что за беспредел?! — громко выдает Валери. К ее шоку резко примешивается негодование. Аккуратные ноздри раздуваются от гнева, она дышит торопливо и неровно. — Он не имел права так поступать! Черт поганый...

— Нет, у него было на это полное право, но это сейчас не главное... — запускаю пальцы в волосы, спускаю на шею и несильно сжимаю, стараясь дышать ровно, а говорить сдержанным, уверенным голосом. — Я поеду в участок. Попробую обо всем узнать и помочь Доку всем, чем смогу. Проведите денек без меня, — быстро целую сестру в лоб и, выходя из кухни, добавляю: — Только будьте осторожнее.

— Ладно...

Ухожу в комнату, минуя Мэй, играющую с Бонни, и слышу устремившуюся за мной девушку. Не глядя на нее, открываю дверцы шкафа и достаю более свободную одежду — черные джинсы и худи.

— Ты что-то хотела? — бросаю вещи на кровать и поворачиваюсь к Наари.

— Могу я пойти с тобой? — тотчас выпаливает она, подходя ближе.

— Не думаю, что это хорошая идея. Мне нужно во всем разобраться. Побудь пока с девочками.

— Пожалуйста, Джон, — моя амазонка встает напротив меня, так близко, что я на миг задерживаю дыхание. — Я хочу помочь. Думаю, я смогу быть полезной тебе... Возьми меня с собой.

Сейчас это похоже на диссонанс. Она просит словами, а во взгляде ни намека на эту просьбу. Такое чувство, будто, если я откажу ей, она все равно увяжется за мной… Впрочем, никто ей в этом случае не посмеет помешать. И я в том числе.

— Хорошо. Собирайся.