На перепутье: Воительница

Глава 20. Преследователь

Наари

Во время разговора было видно, что Джон не воспринимает слова жрицы всерьез. Однако ее последнее предупреждение встревожило и заставило задуматься не только меня. Нахмуренные брови и задумчивый взгляд легко выдают мысли мужчины.

— Ты знаешь, кого она имела в виду? — спрашиваю, когда мы оказываемся на улице.

Джон останавливается у дерева, не дойдя до машины, вздыхает и прячет руки в карманы пальто.

— Только один человек покушался на твою жизнь. Должно быть, речь шла о нем. Мы ведем его поиски, но пока они не приносят результатов…

— Думаешь, это было не случайностью?

Мой вопрос словно бы заставляет его очнуться. Черные глаза впиваются в меня, я вижу недоумение на его светлом лице и слегка взволнованно сглатываю. Кажется, что этот мир смягчил не только мою силу, но и характер. Я стала такой… уязвимой.

— Почему ты так решила? — его глаза чуть сужаются, будто он жаждет прожечь во мне дыру.

— Люди здесь не так глупы. Вы отличаетесь от представителей многих рас, поэтому я не уверена, что тот человек желал попасться. В любой момент в уборную мог кто-нибудь зайти, позвать на помощь. Я и сама могла это сделать, но предпочла вступить в бой… — на секунду замолкаю, отвожу взгляд. Отчего-то это становится с каждым разом сложнее — не разрывать зрительного контакта. — Мне кажется, это не случайность. И мой несостоявшийся убийца как-то связан с тобой. Ведь ты единственный, кто все это время был рядом со мной.

— Я думал о том же, — тихо выдает Джон. — Я все выясню. Нужно немного времени…

Он хочет сказать что-то еще — я вижу это, косо поглядывая на него. Но его останавливает странный резкий звук, который издает небольшая волшебная дощечка, как я успела узнать, телефон. Вещь, способная передавать голос другого человека… Для жителей чужого мира это привычная вещь, а для меня — настоящая магия.

— Да, Валери? — мужчина прикладывает телефон к уху. Кажется, будто сосредотачивается на голосе сестры, однако взгляд его блуждает по улице, ни на чем особо не задерживаясь. — Мы почти закончили…

Он продолжает разговаривать с Валери, но я не вслушиваюсь и не пытаюсь уловить смысл. Вместо этого заглядываюсь, невольно сравнивая его с мужчинами из моего мира. Красивый и мужественный — должно быть, его сестра и Мэй чувствуют себя рядом с ним в безопасности. Он не выглядит как воин, не похож ни на берсерка, ни на охотника, ни на шамана. Думаю, Тумахи отнесла бы его к рабочему классу — нашим кузнецам, археологам, лекарям… Но мне кажется, родись он в моем мире, стал бы ювелиром. Ювелирное дело — дело тонкое, это искусство, требующее внимательности и аккуратности. Джону присущи эти качества, а еще… Еще у него красивые, длинные и сильные пальцы. Такие ни за что не дрогнут, когда будут держать мелкие кристаллики, предназначенные для будущих украшений.

Слегка растерянный взгляд внезапно останавливается на мне, и я сразу же отвожу глаза. Сердце подпрыгивает в груди, начинает метаться, будто в горячке. К щекам приливает жар. Я вытягиваю шею, подставляю лицо холодному ветру.

Здешний воздух лишен тепла. Солнце совсем не греет, сейчас оно прячется за хмурыми облаками, сквозь них с трудом прорываются лучи. На фоне серых, унылых цветов выделяются лишь пожелтевшие крупные листья и красные — чуть помельче. Ветер игриво гоняет их по дорогам, кружит в веселом танце.

Удивительное сочетание мрачности и красоты. Капельку нелепое, несуразное, но все же удивительное…

— Ты снова позвала его? — возмущенные слова дрожью отдаются в теле, и я осторожно поглядываю на мужчину, укутываясь в одолженный Валери шарфик — длинный, теплый, красивого красного оттенка. — Я думал, что он давно уехал к себе в Вегас… — продолжает ворчать Джон, при этом между его черными бровями появляется забавная складочка, которую так и хочется разгладить. — Да, я понимаю. Но предпочел бы провести субботний вечер в участке, нежели в его компании. Нет, я не стану этого делать…

На несколько секунд он замолкает, до ушей слабо доносится неразборчивый говор Валери. Сосредоточенно смотря прямо перед собой, Джон обреченно на что-то соглашается:

— Хорошо. Мы не будем заезжать домой, есть еще кое-какое дело… Приедем сразу в центр. Да, до встречи…

Мужчина убирает телефон в карман, глубоко вздыхает. Интересно — есть ли что-нибудь, что может вывести его из равновесия? Такое чувство, будто он в любой ситуации способен быстро успокоиться…

— Слушай… — он продолжает смотреть прямо перед собой, однако голос его становится чуточку теплее. — Валери приглашает нас в кино сегодня вечером. Там будет наш… брат. Ты не против присоединиться?

— Что такое кино?

Наконец он переводит взгляд на меня. На его губах появляется легкая улыбка, отчего мне и самой хочется улыбнуться, но я сдерживаю это неожиданное трепетное желание.

— Ну… это такая совокупность движущихся изображений. Фильм. Там снимаются актеры, специально подобранные люди, и показывают нам какую-нибудь ситуацию. Выдуманную или из жизни… Думаю, тебе понравится. Но если не хочешь, можем остаться дома.

— Нет, — все же не сдерживаюсь — улыбаюсь. Тело наполняет чувство необъяснимой легкости. — Мне нравится эта идея. Давай присоединимся.

— Хорошо, — Джон кивает. — До вечера есть еще несколько часов. Я хотел бы кое-что проверить… Пойдем.

Какое-то время мы едем в тишине. Пугающая близость мужчины постоянно вынуждает меня смотреть в окно, наблюдать за людьми, осматривать высокие здания — все что угодно, главное не пялится на него. Перед глазами мелькают картинки, почти как во сне. В тот момент, когда я решаюсь взглянуть на Джона и спросить, куда мы направляемся, он вдруг ускоряется и резко съезжает с одной дороги на другую — бегущую вниз, под мост.

— Что случилось?

Пару секунд он молчит, поглядывая в маленькое боковое зеркало, затем тихим серьезным голосом говорит:

— Нас преследуют.

Неприятная волна окатывает грудь. Я всматриваюсь в зеркало со своей стороны и, когда Джон поворачивает направо, замечаю, что за нами следует черная машина.

— Черт…

Он снова сворачивает на другую дорогу, обгоняет большую коробку и успевает перестроиться, скрывая нас от преследователя.

— Не могу разглядеть этого человека… — говорю, не спуская глаз с зеркала. Вспоминаю новые выученные слова и добавляю: — Он в кепке и очках, как тот человек, напавший на меня.

— Хорошее зрение, да? — зачем-то уточняет Джон. Не успеваю ответить, он торопливо продолжает: — Возьми в бардачке блокнот и карандаш. Я сейчас вынырну, он снова покажется, а ты запиши то, что увидишь на белой табличке, закрепленной спереди машины… Это номер. Сам я отсюда не увижу. Запиши все, что сможешь разглядеть.

Киваю и достаю маленькую книжку и карандаш — почти такой же, какой приносила мне в больницу Мэй, чтобы показать, как она умеет рисовать. Уловив момент, Джон вновь перестраивается, и в зеркале показывается преследователь. Быстро зарисовываю знаки так, как вижу, и захлопываю книжку.

— Готово.

После этого мужчина резко заворачивает на площадку, где стоит много машин. Видать, чересчур резко… Человек, выезжающий отсюда, недовольно сигналит. Не обратив на него внимания, Джон останавливается рядом с одной из машин, напротив большого высокого здания, и выбегает наружу со словами:

— Сиди тут.

Знаю, что это было сказано с добрыми намерениями… Но его голос так и пронизан повелительными нотками, а от строгих слов веет холодом. Мне отродясь никто не смел приказывать. Пожалуй, кроме отца. Слушалась я только его, в остальных случаях сама решала, как мне следует поступить.

Этот раз не оказывается исключением. Пока знания и часть сил со мной, я уверена в себе. Потому и выбираюсь из машины и не спеша следую за Джоном.

Он останавливается у выезда с площадки, нервно осматривается и, судя по резкости тона, ругается, запустив пятерню в волосы.

— Скрылся, — выдыхает он.

От него веет напряжением и тревогой, губы сильно сжаты, а на скулах вздулись желваки. Но я все-таки осмеливаюсь спросить:

— Как думаешь, этот тот же человек? Что ему от нас нужно?

Из широкой груди вырывается вздох, тяжелый, словно он сокрушается о чем-то безвозвратно потерянном. Мужчина поворачивается ко мне, и я впервые замечаю, как устало он выглядит: под глазами лежат тени, а сами глаза не сияют, скорее, они потухшие, но по-прежнему таящие в своей глубине надежду.

— Предполагаю, что это один человек. Много случайностей не бывает… Но я понятия не имею, что ему нужно. За все время службы я успел многим подпортить жизнь. Не хотелось бы, чтобы это был человек из прошлого… В прошлом осталось немало плохого. Уже и не сосчитать…