На перепутье: Воительница

Глава 29. Послание

Джон

Быстро покинув кабинет шефа, прохожу мимо Ника, Рона и Наари. Внутри все еще жжет от гнева, в ушах гулко стучит кровь. Спиной чувствую недоуменные взгляды товарищей, но они молчат или я уже просто не обращаю внимания на голоса. Сквозь плотный комок мыслей прорываются лишь тихие слова моей амазонки:

— До свидания.

Слышу, как она спешит догнать меня. Я слышу только ее. Всегда, что бы ни произошло, ее слышно четче, чем любой другой звук, четче, чем дико бьющееся сердце.

Выхожу на улицу и ныряю в дождь. Холодный ветер, ударив в лицо, в одно мгновение остужает гнев, и я замираю посреди парковки, несмотря на тяжелые капли, скользящие по лицу и шее.

Осознание случившегося приходит внезапно. Злость сменяют неприятные, гадкие чувства: страх и тревога. Впервые в жизни я так сильно жалею, что сказал о чем-то прежде, чем подумал. Я не испытываю вины, за свои слова мне не стыдно, но они могут стоить мне не увольнения, а жизни. В тот момент злость, вызванная ощущением несправедливости, застелила глаза, обожгла изнутри и руководила мной, как марионеткой.

— На вашей планете можно легко заболеть под таким дождем.

Шепот девушки осторожно выводит из оцепенения. Смотрю на нее сквозь застелившую глаза пелену и только сейчас замечаю, что она стоит рядом и укрывает мою голову короткой черной курткой.

А сама чуть заметно дрожит, смотря перед собой и покусывая губу.

— Пойдем в машину…

Когда мы, наконец, оказываемся в авто, Наари шумно выдыхает, прижимает ко рту руки и начинает согревать их дыханием.

— Прости, — включаю обогреватель, стараясь не смотреть на дрожащую девушку.

Все же не стоило брать ее с собой. Сейчас я чувствую себя слабым как никогда раньше и не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня таким.

— В Норфии дожди — редкое явление, — говорит Наари, обняв себя за плечи. — Но они не такие холодные, как здесь. Мое тело не привыкло к холоду. Дни у нас жаркие, а ночи обычно теплые, но…

— Извини, — перебиваю ее, хоть и понимаю, что она всего лишь пытается меня отвлечь. — Можем немного помолчать? Мне нужно подумать…

Краем глаза вижу, как она кивает и уводит взгляд в сторону окна. Капли стучат по машине, сметая и без того спутанные мысли в кучу. В салоне быстро становится тепло, но внутри меня до сих пор все дрожит.

Пытаюсь зацепиться хоть за одну мысль, понять, что же я упустил и когда свернул с правильного пути в расследовании. Такое чувство, будто все произошедшее связано между собой — и нападение на Наари, и похищения похожих друг на друга девушек, слежка, намеренное отстранение и смерть жены Уильяма… И в то же время кажется, что все эти события самостоятельны и не имеют ничего общего.

Похоже, я все же солгал в разговоре с Томасом. В одиночку найти настоящего преступника у меня не получится. Док был единственным, кто с таким же упорством вел это расследование, он был тем, кто, как детектив, полностью погрузился в дело о мстителе. Он знает все тонкости, многие из которых не знаю даже я. Возможно, Док подобрался слишком близко к разгадке. Это могло вынудить мстителя вывести его из игры.

Конечно, если Док в самом деле невиновен. Я так запутался, что уже начинаю в этом сомневаться…

— Нужно поскорее отослать Валери и Мэй обратно в Корею, — говорю вслух и сразу замечаю, как Наари впивается в меня взглядом. — Я сглупил… Своими словами я мог спровоцировать предполагаемого преступника. Если мститель действительно тот, о ком я думаю, то, чтобы сделать меня уязвимым, он нацелится на мое окружение. В первую очередь на близких…

«И на тебя в том числе», — добавляю мысленно.

Да, Наари может стать моим слабым местом. Томас видел ее, и уже тогда она смогла вызвать в нем интерес. Только сейчас я вдруг понял, что ее жизнь оказалась под угрозой сразу после встречи со мной. Возможно, не повстречай она меня, смогла бы избежать множества проблем. Или все было бы гораздо хуже…

— А может, я просто накручиваю себя, — протираю лицо ладонью в жалкой попытке смахнуть не только капли, но и усталость и все обуревающие меня чувства. — Может, Уильям действительно притворялся и вцепился в это дело только потому, что он и есть мститель…

— Нет, — Наари берет меня за руку, несильно сжимает пальцы, и от этого неожиданного прикосновения тело тотчас покрывается мурашками. — Я думаю… нет, я знаю, что твой друг не виноват.

— Что?

Сердце бьется сильно уже не от тепла и близости девушки, а от внезапно нагрянувшего волнения.

— Его слова, — уверенно продолжает моя амазонка, — были искренними. Не знаю, как объяснить… Порой мне удается отличить ложь от правды. Так было и с тобой. Я с самой первой встречи чувствовала, что могу тебе доверять… Уильям говорил правду — он никого не убивал и не похищал.

Пару секунд я молчу, смотря прямо в ясные зеленовато-голубые глаза, выдерживающие мой тяжелый взгляд. А после, словно наконец-то уловив смысл сказанного, вздыхаю с каким-то невообразимым облегчением.

Сомнения уходят, становится так легко, будто до этого на моих плечах лежал ужасно тяжелый груз, а сейчас его часть оказалась сброшена сильными словами.

— Жаль, что твою способность видеть искренность и фальшь другие не воспримут всерьез. Одни слова, к сожалению, ничего не стоят. Чтобы доказать невиновность Дока, нам нужны улики…

Плавный поток мыслей внезапно прерывает телефонный звонок. Наари тут же предпринимает попытку отпустить мою руку, но я резко сжимаю ее пальцы и сразу ловлю удивленный взгляд. Чувствую, как уши краснеют, но вместо того чтобы избавиться от причины своего смущения, я лишь крепче сжимаю ее теплую ладошку и достаю второй рукой из кармана телефон.

Смущение все же уходит само. Вернее, его затмевает удивление…

— Уилл? — мой голос некрасиво дрожит, и я пытаюсь исправить это кашлем.

— Да, это я, — в отличие от меня Док говорит уверенно. От его растерянности не осталось и следа. — У меня есть право на звонок, — усмехается он. — Решил использовать его, чтобы позвонить тебе. Больше некому…

— У нас есть несколько минут, — стараюсь говорить спокойным голосом, будто это обычный разговор и Док сейчас у себя дома или где-нибудь за пределами камеры. Наверняка ему даже не дали в руки телефон, и, скорее всего, мы говорим по громкой связи. — Что хочешь сказать?

— Даже не знаю… Есть много чего, что я хочу рассказать, но времени, увы, не хватит. — Он как-то наигранно тяжело вздыхает и продолжает: — Слушай… Я тут от ничегонеделания предаюсь воспоминаниям. Помнишь, как мы с тобой и Линдой катались на яхте по заливу Портедж?

— Смутно.

— Ну, ты подзабыл, должно быть… Кажется, это было в августе прошлого года. О, там еще замечательные одноэтажные дома. Линде тогда приглянулся этот район, в особенности улица Гвинн Плейс… Мы все хотели продать квартиру и перебраться в уютный домик. Жаль, что не успели…

— Да, мне тоже очень жаль.

— Заканчивай, — раздается на том конце грубый голос, и следом за этим я слышу, как Док покашливает, прочищая горло или пытаясь скрыть за этим волнение.

— Что ж, похоже, минуты исчерпаны… Ты ведь помнишь, когда мой день рождения? — даже не видя его, я знаю, что он слегка улыбается. — Не забывай навещать меня хотя бы раз в году, когда я буду проводить дни и ночи в тюрьме… До встречи, Джон. Береги ноги.

Не успеваю сказать что-нибудь в ответ — трубку сразу же кладут. Меж лопаток пробегает колкий холодок, и я чуть сильнее сжимаю влажными пальцами изящные пальчики Наари.

Для надзирателей это был обычный, пустой разговор, но для Дока — возможность передать послание. Он никогда не звонит по пустякам. Не тревожит, если это не столь важно…

То, что хочет показать мне Док, находится в районе Портедж Бэй, на улице Гвинн Плейс. Он упомянул август прошлого года, восьмой по счету месяц, и свой день рождения. Дата… Конечно, я помню, когда у него день рождения. Шестого июня.

Восемь, шесть и шесть. Должно быть, набор из этих цифр — номер дома. Но что значит «береги ноги»?..

— Что тебе сказал Уильям? — тихо спрашивает Наари, заглядывая мне в глаза.

Сердце сильно колотится в каком-то предвкушении. Глубоко вбираю в себя теплый воздух, впитавший мягкий аромат моей амазонки — ее собственный запах свежести, персика и диких роз, и шепчу в ответ:

— Сказал, где искать подсказку.