Демон на миллион

Пайк все еще лежал, вяло отпинываясь от охранников, обыскивавших его, чтобы найти второй нож, пистолет, о котором я даже не знала, его сломанный телефон и бумажник. Закончив, они перевернули его и отступили, чтобы он мог встать. Если бы он не был полумертвым, они никогда бы не сбили его, и я видела его разочарование, может быть, даже гнев, что я ничего не сделала, чтобы остановить их.

Но они были охранниками Алькатраса. Они ни перед кем не отчитывались, и я знала, что происходило в медицинском крыле.

Только теперь главный стражник опустил свою палочку. Двор был пуст, что еще больше встревожило меня.

— Кто вы? — спросил он с подозрением в глазах.

— Не твое собачье дело, — сказал Пайк. — Сними наручники, и завтра у тебя, возможно, все еще будет работа по уборке туалетов.

Я бросила на Пайка усталый взгляд, но старший охранник уже решил, что я — та, с кем нужно говорить, видя, что я уверенно стою пассивно и не устраиваю истерику шипящей девчонки.

— Я же говорила, — сказала я, позволяя немного проявить нетерпение. — Я Рейчел Морган. Это Пайк Уэлроу. Мы не собирались сюда приходить. Все, чего мы хотим, — это уйти.

Охранник, заглядывающий в пакет Ала с едой, нахмурился в замешательстве.

— Это гамбургер, — сказал он, и брови старшего охранника поползли вверх. — И картошка фри.

— Ральф попросил меня привезти его в следующий раз, когда я буду в этом районе, — остроумно сказала я, потом ахнула, когда тяжелая, влажная волна соленой воды ударила меня сзади, чуть не сбив с ног.

— Какого хрена! — воскликнул Пайк, теперь с него тоже капало, но я все поняла. Это должно было разрушить любые земные чары, под которыми мы могли бы находиться, разоблачая нас, если бы мы пытались сбежать, выдавая себя за кого-то, кого здесь не должно было быть.

— О, маленькие зеленые какашки троллей, — сказала я, с отвращением глядя на охранника с пустым ведром. Я снова промокла, а ветерок с залива внезапно стал холодным в лучах заходящего солнца. — Я совершила неправильный прыжок с лей-линии и оказалась здесь по ошибке. Мы здесь не для того, чтобы кого-то спасать!

Но один из охранников уставился на меня, щелкая пальцами в знак узнавания.

— Я знаю эти волосы, — сказал он, и я поникла, не уверенная, хорошо это или нет. — Это Солнышко. — Он повернулся ко всем, его лицо расплылось в грубой улыбке. — Солнышко! Помнишь?

— Твое тюремное имя Солнышко? — Пайк усмехнулся, вытирая плечом соленую воду, стекающую с подбородка.

Я почувствовала, что покраснела, несмотря на то, что холодная вода стекала в нижнее белье. Он смеялся надо мной. По крайней мере, до тех пор, пока один из охранников не толкнул его и не велел заткнуться.

— Ты знаешь… — Я придвинулась ближе к нему, пока они пытались решить, что с нами делать. — Рейчел. Рей — луч. Солнечный луч. Солнышко?

— Та, которая сбежала, разговаривая с верховной жрицей ковена? — сказал главный охранник.

Да, Брук была очень зла, но со мной был Бис, и Айви вызвала меня на свидание. Бис теперь был в коме, и я больше не могла быть вызвана как демон. Я должна была выбраться отсюда сама. Богиня? Я задумалась, но потом отбросила эту мысль. Слишком рискованно, когда я еще не исчерпала свой истинный талант отговариваться от неприятностей. Но если это не удастся, она может оказаться единственным способом получить доступ к магии на острове без лей-линий и окруженном соленой водой. И разве Ал не был бы доволен?

— Ты сбежала из Алькатраса? — сказал Пайк, явно впечатленный, и я пожала плечами. Он тряхнул головой, чтобы убрать темные мокрые волосы с глаз, и это выглядело по-мальчишески мило.

— Ага, — сказала я, когда охранники пошли. — Так ясно, что я не должна быть здесь. — Черт, они просто продолжали приближаться, и я попятилась к Пайку. — Я была помилована! — воскликнула я, добавив: — Хватит толкаться, — когда они разняли нас и подтолкнули к двери. — Черт возьми, все до Поворота и обратно, я была помилована. Я не хотела приходить сюда! Дай мой телефон, и я все улажу.

Но они не слушали, окружили нас и загнали к воротам двора. Согласно новостям, поступающим по радио, все были учтены, и они не знали, что делать. Это может быть хорошо или очень плохо.

— Мы должны поместить их в кабинет начальника тюрьмы. Пусть он сам разбирается, — сказал один из охранников.

— Я не собираюсь пачкать его ковер соленой водой. — Старший охранник вытянул руку, чтобы посмотреть на часы, и добавил: — Отведем их в столовую. Он может поговорить с ними там.

Я наклонилась к Пайку. Он погрузился в угрюмое молчание. Может быть, ему не нравилось, что его угрозы не воспринимаются всерьез. «Добро пожаловать в мой мир, приятель».

— Поверь мне. Это лучше, чем камера, — сказала я, а затем остановилась как вкопанная перед дверью и волной от кислого красного дерева, которая лилась из отверстия. Страх поднялся из ниоткуда, и я подавила его, почти запаниковав, когда Пайк вопросительно посмотрел на меня. Он учуял мой страх.

— Шевелись, — сказал кто-то, и Пайк споткнулся, его толкнули сзади.

— Полегче, — сказал он, его глаза были темными и понимающими, когда он устоял. — У меня колотая рана.

— Это сделала Ленор? — спросил один из них, но я сосредоточилась на дыхании, пытаясь убедить себя, что я не иду в тюремную камеру. Мы поговорим с надзирателем, все объясним, и если он не послушает, я позову Богиню, чтобы она утопила этот камень в море, потому что я больше не попаду за решетку.

Пайк повернулся, одаривая меня дерьмовой ухмылкой, когда охотно вошел в дверь, похоже, довольный, что нашел что-то, что напугало меня.

— Нет, — протянул он, и я заставила себя последовать за ним в темноту, холод, уродство из камня и металла. — Я не должен быть здесь.

Из одной из камер, мимо которых мы проходили, донесся смешок.

— Никто из нас, — сказал человек за решеткой, затем плюнул в охранника, который провел палочкой по металлу и велел ему заткнуться.

И все же у меня внутри все сжалось, когда нас провели в столовую. Я уже один раз здесь обедала. Это был завтрак, закончившийся яйцом в волосах и моим одиночным заключением. Единственная причина, по которой они не сделали мне лоботомию, заключалась в том, что Брук хотела сначала поговорить со мной, предложив мне выход, который требовал, чтобы я стала фабрикой по производству детей и рядовым солдатом Брук в случае необходимости.

— Сядь, — сказал кто-то, подтолкнув меня вперед.

«Но это не то, что здесь произойдет», поклялась я, направляясь к ближайшему столику. Удовлетворенный, старший охранник вышел, предположительно, чтобы проинструктировать начальника тюрьмы.

Пайк вздохнул, каким-то образом умудрившись быть грациозным, когда сидел со скованными за спиной руками. Его взгляд был прикован к охранникам, копавшимся в наших вещах через два столика от нас. Очевидно, у пистолета Пайка было несколько модификаций, которые не были законными. Мое кольцо не представляло особого интереса, и меня охватило чувство облегчения, когда женщина-охранник, примерявшая его, не смогла надеть его на мизинец.

— Твое тюремное имя Солнышко? — сказал Пайк, и его длинное лицо сморщилось от удовольствия.

Мой взгляд оторвался от кольца. Боже, у меня болит голова.

— Я позабочусь об этом. Не волнуйся.

— Беспокоишься? — Пайк просиял, показывая мне свои острые клыки. — Один звонок, и я ухожу отсюда. Но ты. — Он сделал паузу. — Каламак в конце концов вытащит тебя, но не раньше, чем Констанс по-настоящему получит Цинциннати. Ты, Морган, маленький кусочек в конце большой трапезы.

Вампирская идиома? Я не была точно уверена, что это значит, но звучало не лестно. Мое внимание переключилось на звук щелкающих ботинок. Охранники напряглись, и, как один, они перестали возиться с нашими вещами и подошли, чтобы встать неприятно близко. Очевидно, это был надзиратель, и я посмотрела на Пайка, чтобы он молчал, чтобы я могла слышать, что говорят.

— Каждый был учтен индивидуально. Дважды, — говорил охранник, когда он и мужчина в костюме вошли внутрь. — Они появились во дворе. Ни один из них не был под чарами. Сэр, я думаю, это действительно она. Мы все еще ждем положительной идентификации этого человека.

— Она сказала, почему она здесь? — спросил надзиратель, и я глупо улыбнулась ему и слегка помахала рукой, когда он остановился в восьми футах позади и уставился на меня.

Охранник беспокойно заерзал.

— Она сказала, что принесла Ральфу Ларону гамбургер.

— Ее сотовый был рядом с его, верно? — Взгляд надзирателя переместился на нашу кучу вещей.

— Я здесь случайно, — сказала я, а затем нахмурилась, когда охранница шлепнула меня по ноге своей палочкой. С меня было достаточно, и мои глаза сузились. — Может быть, я промокла насквозь и посинела, но я не заключенная, — сказала я охраннице, сжав челюсти, когда она опустила тяжелую руку мне на плечо. — И если ты продолжишь обращаться со мной так, я перестану быть милой. Поняла?

Ни на кого это не произвело впечатления, и Пайк усмехнулся.

— Маленький кусочек, — сказал он, и я почувствовала, что горю.

— Руку. Прочь, — пробормотала я. — Или я возьму ее с собой, когда буду уходить. Ты знаешь, кто я, — добавила я, и женщина откашлялась и отступила назад.

Озабоченно нахмурив брови, надзиратель подошел к нашей мокрой куче вещей.

— Нет, ты не заключенная, — сказал он, держа амулет над нашими вещами, прежде чем заглянуть в сплющенный пакет с едой и поморщиться. — Ты попала сюда, чтобы вытащить кого-то, и все пошло наперекосяк, или… ты потерялась в лей-линии? Я на это не куплюсь. — Он поставил пакет на землю, и мой пульс участился.

— Что это? — спросил он, игнорируя пистолет Пайка и направляясь прямо к амулету. — Заклинание поиска? От кого ты пыталась сбежать?

— Ни от кого, — сказала я, и Пайк усмехнулся с самодовольным выражением лица.

— Ее учитель-демон разозлился и бросил ее здесь, — сказал Пайк. — Я готов к поездке. Если бы я мог позвонить, то мог бы прояснить ситуацию.

— Пайк! — воскликнула я, смутившись, пока он насмешливо не облизнул губы, и тогда я просто разозлилась. Небольшой кусочек.

Но надзиратель кивал.

— В это я мог бы поверить, — сказал он, затем поморщился, когда его телефон загудел. — Извините меня. Это, наверное, о вас. — Бросив несущественный амулет поиска обратно в кучу, он отвернулся, прижимая телефон к уху.

— Ты потрясающий, Пайк, — почти прорычала я, когда все, кроме меня, пытались слушать. — Я не маленький кусочек. Я — целое блюдо, которым Констанс подавится. Я пытаюсь вытащить нас отсюда, так что заткнись и дай мне поговорить.

— Да. Хорошо. Повеселись там. — Пайк уверенно заерзал на скамейке запасных, но дискомфорт снова начал проявляться на его покрытом шрамами лице, когда баланс адреналина и боли изменился.

— Тебе нужно слушать и смотреть, как играют взрослые, — пробормотала я. Но это было действительно плохо.

— Вау, это больно. — Пайк театрально вздохнул. — Если я чему-то и научился, пережив Констанс, так это тому, что сумасшествие работает только тогда, когда твоя власть над ним основана на страхе, и если ты думаешь, что сможешь отговорить себя от проникновения в Алькатрас по своим собственным заслугам, ты сертифицирована — Солнышко.