Демон на миллион

Глава 13

— Shonook coo ta ra rian, — сказал Ходин ровным низким голосом, его взгляд был обращен к земле. — Umbringe un ta na shonookey. — Он поднял голову, и я подавила дрожь при виде его красных глаз с козлиными щелочками, таких чужих на солнце. Прохладный весенний воздух разметал мои волосы по лицу, но я не прикоснулась к ним. Я и не знала, что можно быть злой и подавленной одновременно.

Нэш лежал на нетронутой земле между нами, побитая зимой трава была тусклой и коричневой, сквозь нее пробивались только первые намеки на зелень. Ямы не было. Ходин сказал, что в этом нет никакой необходимости, и я поверила ему на слово. Я стояла у ног Нэша. Ходин стоял у его головы, выглядя как священник в одной из своих ауратических заклинательных мантий, маленькие колокольчики на поясе звенели, когда он указывал на тело Нэша, завернутое в одну из черных шелковых штор Айви. Дэвид стоял справа от меня, а Дженкс слева, рядом с пикси на вершине ближайшего надгробия. Больше никого не было, хотя с заднего двора церкви за нами наблюдали.

Нэш был последним из его семьи. У него не было второй половинки. Дьюар был его жизнью, и он отдал ее, чтобы защитить Зака. Этот человек заслуживал гораздо большего, но, возможно, то, что его похоронили по эльфийской традиции погребения, которая не применялась уже тысячи лет, могло бы компенсировать это.

— Ибо все возвращаются оттуда, откуда мы пришли, — продолжил Ходин, хотя я не знала, сказал ли он что-то новое или повторил то, что только что сказал по-эльфийски. — Прими нашего падшего, потерпевшего неудачу телом, но не делом. Прими теперь его свет, чтобы он мог осветить наши мысли и утешить нас, когда мы одни и во тьме. Прими его таким, каким мы любили его, полностью и навсегда, пока два мира не столкнутся.

Два мира столкнулись в прошлом году, но это чувство осталось верным, и я подавила волну печали, которая затопила мой гнев. Я могу позлиться позже.

Крылья Дженкса захрустели, когда он подлетел к моему плечу. Его усталый вздох был едва слышен, хотя он был в нескольких дюймах от моего уха.

— Не думаю, что даже Трент знает древние эльфийские правила похорон.

Дэвид наклонился ближе, когда Ходин присел на корточки, чтобы сделать над Нэшем широкие жесты, похожие на коммуникационные символы.

— Они, вероятно, не произносились с тех пор, как демоны поменялись с ними ролями, — пробормотал Дэвид, и Ходин поморщился, явно услышав оборотня.

Что само по себе было интересно. Демоны могут поносить Ходина, называть его слабым и неэффективным, но он, вероятно, имел больше эльфийских знаний, чем последние три лидера дьюара вместе взятые.

Я опустила голову, когда сжала бумагу с заклинанием, которое Ходин дал мне прочесть. Ходин не стал связываться с Богиней для последнего призыва, так что все зависело от меня. У меня сжалось горло, и от стойкого запаха лилии я поперхнулась. Под этим чувствовалась приторная вонь вампирского страха. Или, может быть, это был мой страх. Я сказала Констанс, что Цинци — мой. Я была главной. Что она должна смотреть на меня, а не наоборот.

И все же, потребность принять меры росла во мне, поднимаясь от тихо произнесенных Ходином слов. Мой пульс участился, когда Ходин встал, указывая на небо и землю, привлекая на кладбище столько скрытой энергии, что у меня волосы встали дыбом. Если бы Ал не вытаскивал желуди из огня за кражу книг, которые отдал мне, Нэш мог бы быть все еще жив. Эта мысль преследовала меня. Я нуждалась в нем, а он не пришел.

Поэтому, когда Ходин неожиданно снова появился в церкви, я начала кричать, видя в замкнутом, злобном демоне горькое напоминание о моих слабостях. Ходин стоически перенес мое неуместное оскорбление, будто он этого заслуживал: мой гнев из-за того, что я не пошла к нему первым, а затем мое разочарование, когда я узнала, что даже если бы позвала Ходина, Нэш все равно бы умер. Очевидно, демон не знал исцеляющего проклятия.

Но в конце концов моя гневная тирада рассыпалась, оставив после себя растущий стыд. Видя его сейчас, элегантного и уверенного, когда его рука с множеством колец жестикулировала, а слова, которых я не знала, слетали с губ, я начала гадать, может быть, это тот демон, которым я предпочла бы быть: прилежный, обособленный, обладающий мудростью, которой никто другой не обладал. Шикарный костюмер.

«Не все должны быть всемогущими», подумала я, когда Дженкс захрустел крыльями, чувствуя себя неуютно, поскольку скрытая энергия продолжала накапливаться. Хотя, по общему признанию, только могущественные выжили в войне демонов и эльфов. Мой взгляд снова обратился к Ходину. В основном.

Сожаление, наконец, начало вытеснять гнев там, где не было печали, сожаление о том, что я сказала ему, что ему чего-то не хватало, что он был бесполезен. Он не был бесполезен. «Вот», подумала я, когда он посыпал тело Нэша травами, «не бесполезен». Исцеление не было бесполезным. Поиск того, как жить с тем, что произошло, не был бесполезным.

С внезапным озарением я поняла, что Ходин воплощал в себе то, чего не хватало демонам: он знал, как прощать, если не забыть, способ обрести мир с самими собой, если не со всеми остальными. Я решила, что Ходин может предложить гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.

Моя хватка на потрескивающей бумаге усилилась, и я поклялась, что не позволю коллективу демонов снова буквально похоронить его в яме, чтобы они могли продолжать быть сломленными… как бы им это ни было удобно. Прощать было трудно. Отпускать было тяжело. Оставаться угрюмым, злым на весь мир, всемогущим, бедным демоном было легко.

Я почти запаниковала, когда Ходин кивнул собравшимся пикси, и они начали петь. Я слышала эту мелодию, когда Ходин учил их ей, пока мы с Дэвидом готовили Нэша к похоронам, но то, что их голоса теперь сплелись в щемящие сердце гармонии, поразило меня до глубины души. Эльфы и пикси были вместе, как демоны и горгульи, и я сдержала еще один всхлип, прежде чем он смог прорваться.

Бис… Я потеряла слишком много. Мне нужно было найти камень, за который можно уцепиться, и когда мои пальцы начало покалывать от растущей силы, мой слезящийся взгляд переместился на близлежащие надгробия. Как уместно.

— Тал Са'ан? — подсказал Ходин.

Я моргнула мокрыми глазами и подавила душевную боль. Мне нужно было сделать одну вещь, и я сделаю это ради Нэша.

Мое дыхание стало медленным, наполненный силой воздух покалывал в легких. Опустив голову, я откинула назад выбившуюся прядь волос и посмотрела на бумагу. Выдохнув, я почувствовала долгожданный прилив сил.

— Рейч? — спросил Дженкс, и я покачала головой, посылая потрескивание энергии лей-линии. Я была в порядке. Богиня больше не узнавала меня, даже не видела меня. По крайней мере, не больше, чем она видела кого-либо еще.

— Ta na shay, cooreen na da. Sone dell cooms da nay, — прошептала я, узнав последнюю фразу, которую Трент использовал, чтобы отправить душу на покой. — Sone favilla, suda conay. — Я заколебалась, почувствовав покалывание, поднимающееся по ногам и переходящее в руки. Подавив свой беспричинный страх, я присела на корточки, чтобы набрать горсть земли. Покалывание превратилось в булавочные уколы, и я посмотрела на Ходина.

Он одарил меня единственным одобрительным кивком. Я все делала правильно, и мой пульс участился.

— Sa’ome, sa’ome, — произнесла я нараспев, содрогаясь, когда растущая сила собиралась и капала с моих рук.

— Рейч, это мистики, — прошептал Дженкс, в его голосе слышался страх.

Но даже когда они вспыхнули в моих волосах и заставили мою ауру вспыхнуть, я знала, что я им не интересна. Не было никакого жужжания в голове или нашептывания не моих мыслей. Они просто были там, скрытая энергия, собранная вместе для выполнения задачи.

Дрожа, я осторожно набросала пропитанную силой грязь на завернутое в шелк тело Нэша.

— Ta na shay, sa’ome, — прошептала я, внутренности сжались, когда заклинание выплеснулось из меня, земля ярко вспыхнула, когда по дуге дрожащая волна спустилась к нему, вытягивая магию и мистиков из меня.

Чары окутали Нэша, как дымка, становясь ярче, заставляя меня прищуриться, а наблюдающих пикси тревожно вскрикнуть. Когда я снова смогла видеть, Нэш исчез.

— Святая моча пикси. Они забрали его! — выругался Дженкс.

Дэвид бросил на него мрачный взгляд из-за его вульгарной речи, но я могла сказать, что оборотень тоже был удивлен.

Я облизнула губы, мои руки все еще гудели от последнего заклинания. Трава, на которой лежал Нэш, была усыпана цветами, и пикси опустились, чтобы порхать над новыми маленькими бронзовыми соцветиями. Аромат зеленой розы прогнал от меня вонь лилии и страха, и я глубоко вдохнула, чувствуя себя отдохнувшей. Я не узнавала цветы с их кроваво-красными тычинками. Может быть, Ходин знал, что это такое.

Дэвид наклонился, чтобы сорвать один, опущенная голова скрывала горе, когда он вдыхал аромат. Темные глаза Ходина тоже затерялись в воспоминаниях. Я отряхнула руки от остатков пылающей земли, задаваясь вопросом, сколько раз он стоял на окраине, беззвучно произнося слова и наблюдая, как те, о ком он заботился, упокоились. Хотя эльфы жили долго, демоны могли жить вечно, и, несмотря на их затяжную ненависть к эльфам, был путь к миру. Они просто должны были это запомнить. Или, возможно… найти в себе мужество действовать в соответствии с этим.

Пикси умчались прочь, обрывки их новой песни тянулись за ними, как слышимое утешение. Где-то мой гнев превратился в пепел, но решимость не позволить Констанс грубо обращаться с Цинциннати — осталась, теперь, когда ненависть угасла, она стала сильнее.

— Спасибо, Ходин, — сказала я, чувствуя себя устало и опустошенно.

Ходин поднял глаза, явно подавляя старую панику. Его внимание переключилось на Дэвида, затем остановилось на мне.

— Это сделала ты, а не я, — хрипло сказал он. Освободив свою мантию от прилипших к ней засохших за зиму сорняков, он стоял неподвижно, опустив плечи в воспоминании.

Я сложила листок и сунула его в карман джинсов.

— Ты дал мне знание, — сказала я. — Спасибо.

Ходин поморщился, его торжественное настроение испортилось.

— Я удивлен, что запомнил эти слова. — Высоко подняв голову, он шагнул вперед, и Дженкс в шоке захлопал крыльями, когда демон прошел прямо над тем местом, где лежал Нэш. — Вот. — Ходин наклонился и поднял цветок. — Ты носишь его, чтобы показать, что ты в трауре.

— О, а, хорошо. — Я почувствовала себя странно, когда Ходин заправил крошечный цветок в мои волосы. — Эй, эм, прости за то, что я тебе сказала. Раньше? Моя тирада была совершенно неуместна.

Ходин замер, затем откинулся назад, сжав руки в кольцах и спрятав их в рукава.

— Я была зла на себя, — добавила я, покраснев, прежде чем он успел заговорить. — И Ала, может быть. И я выместила это на тебе. Никто не знает, как делать все, кроме, может быть, Тритон, а это сводило ее с ума. — Я попыталась улыбнуться, но была уверена, что это выглядело нездорово. — Ты не бесполезен. Ты знаешь то, что не знает никто, что в противном случае было бы потеряно. Я не имела права говорить то, что сказала, и я хотела бы взять свои слова обратно.

Выражение лица демона стало холодным.

— Потому что ты чего-то хочешь от меня.