Демон на миллион

Глава 5

«Спасибо вечно любимым лей-линиям, что у меня есть машина», — подумала я. Пятнистая тень была приятной, когда я ехала по тихой жилой улице Низин с багажником, полным моих вещей, и несчастной кошкой. Впереди Стеф смотрела в окно, погруженная в молчаливые раздумья. Между нами стоял пакет с бутербродами и поднос с двумя остывающими стаканами с кофе. В машине было полно народу, тепло и пахло кофе, и я не знала, как бы я справилась без этого. То есть без машины, хотя поездка без кофе посадила бы меня на безостановочный веселый поезд до Отстойного Города.

Дженкс рассыпал довольную золотую пыльцу, когда дремал на зеркале заднего вида, пропустив свой обычный четырехчасовой сон около полудня. Что отправило мои мысли к Тренту и девочкам, спящим по дороге в Сиэтл. Его не было еще и дня, а я уже скучала по его спокойному, уверенному присутствию… хотя, если бы он был рядом, я, вероятно, все еще была бы у Пискари с адвокатом Трента, споря о юридических лазейках, а не по дороге в церковь, чтобы собраться и пообедать. Спор не изменит ситуацию. Не тогда, когда Констанс владела ОВ.

Воспоминание о черных глазах Пайка, дразнящем гневе, когда он уходил, послало по мне укол вины, отравленный желанием, и я крепче сжала руль. Было такое чувство, будто я каким-то образом изменила Тренту, хотя это стопроцентные вампирские феромоны зажгли меня. Может быть, это было потому, что я отчасти наслаждалась эротической опасностью, которую он представлял в некотором роде. Прошло много времени с тех пор, как я дразнила живого вампира, а Пайк умел держать свои инстинкты в узде, что делало его легкой мишенью и забавой для игр.

Улыбка тронула мои губы, и я шикнула на Рекс, рычащую на Бутса. Я все еще думала о нем, когда свернула на свою старую улицу, и мои плечи поникли. Это было похоже на возвращение домой, но в конце концов и на новое место тоже. Я уже переезжала раньше.

Но никогда из того места, где я так сильно изменилась, не став тем, кто мне действительно нравится, подумала я, замедляя шаг, чтобы оценить перемены на улице.

— Я сожалею об этом, — сказала Стеф, явно неправильно истолковав мой тихий вздох.

— Эй, я должна извиниться перед тобой, — сказала я, и Дженкс пошевелился, потягиваясь, его крылья вздрогнули и подняли пыльцу. — Я предлагаю тебе место для ночлега, которое исчезает, а потом ты угощаешь меня обедом?

— Это меньшее, что я могла сделать, — сказала она, борясь с Бутсом. — Это хорошая улица.

Я кивнула, вспомнив, как меня тащили по ней по льду и снегу, в ужасе, когда Ал попытался похитить меня. Опасность была реальной, что делало демона, который теперь был моим, по общему признанию, тайным другом, еще лучше.

Моя улыбка стала нежной, когда я посмотрела на колокольню и вспомнила, как каждый Хэллоуин звонили в колокол для детей. Я буду скучать по тому, как они будут выпрашивать конфеты и помидоры на крыльце нашего дома. Но потом моя улыбка исчезла. Я нашла Айви, изнасилованную в крови, на тех же самых ступеньках.

Я опустила руку, чтобы обхватить Биса, лежащего на коленях. Какого черта я здесь делаю?

Одной рукой я въехала под навес и нажала на тормоз в нескольких дюймах от того, чтобы протаранить его конец. Тренируюсь… Мой щит и меч.

— Вот мы и приехали, — сказала я, и Стеф отстегнула ремень безопасности. — Входная дверь, вероятно, открыта. Дженкс, ты хочешь, чтобы я забрала твои запасы еды? Холодильник подрядчиков все еще был там, когда я проверяла в последний раз. — Рабочая бригада также оставила свой покрытый пятнами краски и запыленный бумбокс и кассету с лучшими хитами Джонни Кэша. Оборотни…

— Спасибо, конечно, — сказал Дженкс, удивив меня, но от странного осознания у меня заболел живот. Констанс, внесшая меня в черный список, объяснила, почему даже Дэвид не смог убедить их вернуться. Их прогнали не шесть пентаграмм на бильярдном столе. Это была Констанс.

— Привет, Стеф. Ты думаешь, Бутс и Рекс могли бы использовать одну и ту же коробку? — спросил Дженкс, поднимаясь. — Или мы могли бы поставить кошачью дверь на задний двор. Рекс — уличный кот, — добавил он с гордостью.

Кошачья дверь казалась довольно постоянной в течение двух недель, но я не была четырех дюймов ростом, и у меня были проблемы с ручками.

— Бутс — домашний кот, — сказала Стеф, выходя, затем заколебалась, наклонившись, чтобы оглянуться на меня, видя, что я еще не сделала ни единого движения, чтобы выйти.

— Я сейчас, — сказала я, махнув им рукой. — Хочу выпустить Рекс. И мне, наверное, следует написать Эддену, чтобы он привез сюда твои вещи, а не к Пискари. Дженкс может показать тебе тут все. — Или то, что от него осталось, кисло подумала я. — Я принесу бутерброды. У тебя руки заняты.

Выражение лица Стеф сменилось облегчением.

— Спасибо. — Разговаривая по-детски с Бутсом, она направилась с Дженксом к крыльцу, ее больничные туфли на мягкой подошве бесшумно ступали по тенистому, потрескавшемуся тротуару. Я наблюдала за ними, радуясь, что подношения еды и цветов, которые когда-то украшали нашу дверь, ослабли. Там была всего лишь горстка увядших, собранных вручную ромашек, и я не была здесь уже неделю. Хвост Бутса подергивался. Он явно устал от того, что его удерживали. Стеф держала его на руках большую часть часа. Она была хорошей кошачьей мамой.

— Кстати, об этом, — сказала я, осторожно перекладывая Биса на освободившееся переднее сиденье. Его хвост снова обвился вокруг моего запястья, и у меня перехватило дыхание от боли в сердце, когда я распутала его. — Привет, Рекс, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко и непринужденно, когда я вышла, чтобы открыть заднюю дверь и притянуть кота поближе.

Оранжевый полосатый кот выпрыгнул, как только я открыла переноску, насторожив уши, когда обнюхивал кончики моих пальцев и ориентируясь. Высоко задрав хвост, котяра неторопливо направился на задний двор, легко запрыгнув на верх забора, где уставился на меня и стал чистить уши.

— Мой хороший мальчик, — сказала я, смирившись с той малой любовью, которую я когда-либо получала от кота. Прислонившись к машине, я вдохнула прохладную сырость и закрыла глаза, позволяя покою впитаться в себя. Они распахнулись при почти ультразвуке. Рекс исчез, вероятно, терроризируя какого-то пикси, поселившегося в саду Дженкса.

Я потянулась за телефоном и большой сумкой через плечо, бросив туда вещи Дженкса и пакет с едой на вынос. Одной рукой я быстро отправила сообщение Эддену, чтобы он привез вещи Стеф в церковь.

— Почему? — он сразу же написал ответное сообщение.

Радость от того, что я снова разговариваю с Эдденом, испарилась. Я нахмурилась, начала писать сообщение, затем стерла его. Я скажу ему, когда он приедет сюда.

— Возвращение в церковь — это не неудача. Это временно, — сказала я, засовывая телефон в задний карман и осторожно поднимая Биса на руки. Беря поднос с кофе в другую руку и с тяжелой сумкой на плече, заставляющей меня смешно ходить, я направилась к парадной дорожке.

Я не могла не сравнить церковь с другими объектами недвижимости, которые мы рассматривали. У нее была отличная ночная уличная парковка вместе с крытым навесом для машины. Стоянка уходила вглубь, давая массу места, и тянулась до самой соседней улицы. Большие деревья давали много тени, и автобус проезжал прямо мимо дальнего конца кладбища.

— Двор — много работы, — прошептала я, глядя на прошлогодние листья, все еще лежащие на цветочных клумбах. Не говоря уже о том, что входная дверь запиралась только изнутри. Но после того, как я увидела на витрине магазина амулеты с истекшим сроком годности, я решила добавить сюда несколько своих.

Я изо всех сил старалась не пролить кофе, когда наклонилась, чтобы собрать увядшие маргаритки. Табличка над дверью со всеми нашими именами была горько-сладкой. Однажды в день зимнего солнцестояния я заплатила парню триста баксов, чтобы он повесил ее и лампочку над дверью, чтобы все могли видеть, что мы здесь, днем или ночью.

Я толкнула дверь ногой, закрыв ее пинком, прежде чем Бутс, прятавшийся под бильярдным столом, смог даже подумать о том, чтобы выбежать. Дженкс и Стеф были в одной из спален, их голоса были слишком тихими, чтобы расслышать слова.

— Привет, милый, — промурлыкала я коту. — Мы скоро выпусти тебя из коробки. — Но все, что я получила, — это кошачий взгляд.

В святилище царил полумрак, все витражи, кроме одного, были разбиты и заколочены досками. Детский рояль Айви был задвинут в угол, забытый, и я поставила маргаритки на бильярдный стол Кистена, обтянутый войлоком и без шишек. Теперь это был ненамного больше, чем огромный кусок грифельной доски с дырами, на котором все еще красовались меловые линии последних проклятий, которые я наложила. Ходин не поставил стол на место так, как он его нашел, и теперь я была слишком зла на него, чтобы настаивать.

Так или иначе, я чувствовала, что стол Кистена был показателем моей жизни и ущерба, который я причинила всем вокруг меня. Из-за меня совершенно хороший стол не мог использоваться по назначению. Точно так же из-за меня Кистен умер, потому что он противостоял Пискари, став тем человеком, которым я его знала, а затем умер за это.

Опустив голову, я подошла к низкой сцене, на которой когда-то стоял алтарь. Дыра все еще находилась в середине пола, прикрытая листом фанеры. Тем не менее, там было много места для занятий моими боевыми искусствами. Потолок был высоким, красивым, с выступающими стропилами, темными на фоне потолка. Я почти могла слышать, как детишки-пикси поют там, наверху, в моей памяти. Брошенная Айви мебель была покрыта опилками, и я поставила сумку на длинный низкий кофейный столик. Он тоже был сделан из сланца, благодаря тому, что Ходин с помощью магии превратил стекло в камень. Шаррон назвала бы это «уникальным» свойством с «проблемами ремонта». Это означало, что церковь невозможно было занять без масштабной перестройки.

Но даже с исчезновением кухни святилище оставалось приятным местом как для собеседования с клиентами, так и для чтения заклинаний. Не было необходимости перенаправлять газовые или электрические линии, чтобы сделать безопасный круг. Так почему же я чувствовала себя такой непрофессиональной в этом? «Интересно», — подумала я, проводя пальцем по меловым линиям, все еще остававшимся на кофейном столике.

Я уговаривала себя перейти от плохого настроения к откровенной депрессии и уложила Биса на один из стульев. Слова Дженкса и Стеф были тихим бормотанием, когда я положила еду Дженкса в крошечный холодильник и превратила температуру для пива из полузамороженного в прохладное, как в погребе. Я достала из сумки пакет с бутербродами, поколебавшись, прежде чем положила его на пыльный стол. Я не хотела есть в темноте, когда в саду был отличный стол для пикника, только наполовину сгоревший.

Но даже когда я подумала об этом, то вспомнила, как солнце обычно заливало святилище весь день. Если бы можно было смотреть сквозь строительную грязь, в жизни здесь было много плюсов. «Минусов тоже», подумала я. Даже кладбище выглядело уже не так плохо.

— Это старая комната Айви, — отчетливо услышала я слова Дженкса и снова подняла кофейный поднос. — На колокольне есть раскладушка, которую вы с Рейч можете принести вниз. Знаю, это немного, но лучше, чем спать под капустным листом.