Демон на миллион

Я обернулась, застигнутая врасплох его взглядом с расширенными зрачками и тщательно неподвижной позой. Мою кожу снова покалывало от вампирских феромонов. Повсюду были окна, но этого было недостаточно, чтобы разбавить потребность и желание, которыми он наполнил воздух.

— Ты скучаешь по нему? — сказал Пайк с другого конца комнаты, и это было так, будто он шептал мне на ухо. — Это был он, не так ли? Ходят слухи, что Айви только однажды порвала тебе кожу.

Я покраснела, а Пайк улыбнулся, показав осколок клыка, и я задрожала.

— Где? — сказал Пайк, делая беззвучный, грациозный шаг ближе, и я попятилась, пока не нашла комод. — Твоя кожа идеальна.

У меня перехватило дыхание, когда он двинулся вперед, и мои глаза закрылись в долгом моргании. Ощущение расцвело, когда легкий палец сдвинул мой подбородок, затем коснулся шеи.

Я ахнула, глаза распахнулись, когда я отбросила его прикосновение.

— Никаких прикосновений, — сказала я, и он улыбнулся, подняв руку в извинении.

— Прости, — сказал он, но это было не то, что говорили его глаза. — Я переступил черту.

Он наклонился ближе, и я затаила дыхание, наслаждаясь покалывающим огнем, пробегающим по моему боку. О, Боже. Это было так давно.

— Не трону, — повторил Пайк, и я не пошевелилась. Он сказал, что не тронет, и хотя я не доверяла ему, я доверяла кодексу вампирской игры в кровь — Бог знает почему. Я была глупа. «Нет, я все контролирую», — размышляла я, легким движением мысли касаясь ближайшей лей-линии. Я была быстрее, чем зубы вампира.

И когда он снова наклонился вперед, мои глаза закрылись, а руки вцепились в крышку комода, очарованные ощущением обещанного восторга, пронизывающего меня.

Его дыхание коснулось моей шеи, и я опустила голову, почти приглашая его. Я знала, каково это будет, я знала прилив ощущений, который наполнит меня, абсолютную принадлежность, обещание.

— Дай мне это, — прошептал он, и я облизнула губы, зная, что передо мной стоит мастер кровавых искусств.

— Нет, — прошептала я и почувствовала, как он улыбнулся моему мягкому отказу, думая, что я не выдержу. — Ты прикоснешься ко мне и умрешь, — пообещала я, закрыв глаза. — Прямо здесь.

— Я не прикасаюсь к тебе. — Его слова были едва слышны, и мои колени почти подогнулись. — Но я мог бы. Я мог бы заманить тебя на вершину. — Его вдох был подобен обещанию. — Привести тебя на полшага от смерти… к жизни.

Я затаила дыхание, когда он подул на меня, согревая, чтобы разбудить мой шрам.

Моя хватка на комоде позади усилилась от покалывания, и я открыла глаза. Было почти шоком увидеть его там, в его черных, как зрачки, глазах было обещанное путешествие туда, куда Кистен никогда не осмеливался меня взять. Он потянул бы за каждую нить желания во мне, исполнив их все.

— Ты нас знаешь. — Глаза Пайка закрылись, но это сделало его более опасным, а не менее.

— Я знаю тебя, — согласилась я. Мой пульс участился, а пальцы, вцепившиеся в комод, побелели.

— Ты могла бы быть всем со мной, — прошептал он, и мурашки побежали к моему паху, его тяжелое дыхание коснулось моего скрытого шрама. — Я мог бы отдать тебе все. Все…

Я разжала руку, пальцы дрожали, когда я попыталась оттолкнуть его, но когда моя ладонь встретилась с его грудью… Я обнаружила, что не сделала этого.

— Я была бы никем, — сказала я, почти страдая от того, что он предложил. — Я уже слышала эту ложь раньше.

Пайк отступил назад. Я вздохнула, когда моя рука потеряла контакт с ним, принеся аромат благовоний глубоко в меня… как он и планировал.

— Ты пережила это, — сказал он, его взгляд скользнул по моей шее, когда он взял меня за локти и неуверенным шагом вывел в центр комнаты. — Проживи это снова, но на этот раз ты не будешь связана с недооцененным отпрыском, играющим в кости, в то время как мастер замышляет предательство. Корми Констанс, и она не забывает о своих кровавых вечеринках. Вместе мы с тобой могли бы защитить Цинциннати под ее руководством, ты с чернью, я с ОВ.

Я снова глубоко вздохнула, ища в воздухе ложь, но находила только правду в его черных глазах, чувствуя его искреннюю веру в его легкое прикосновение. Это не было уловкой, но, тем не менее, это убило бы меня. Я любила Трента, а то, что предлагал Пайк, было силой и ощущением. Если бы я сказала «да», я бы потеряла все.

И вот я стояла перед ним, чувствуя, как его обещание пронзает меня холодным огнем.

— Я больше не пойду по этому пути, — сказала я, чувствуя, как внутри все скручивается. Я бы не согласилась на это, потому что не было любви, чтобы все исправить.

— Если ты не хочешь идти, я понесу тебя.

Его рука коснулась моей челюсти. Поток энергии линии поднялся, чтобы затопить его, и я поймала его обратно, наслаждаясь покалыванием, оживляющим меня.

— Ты… нет, — прошептала я, закрывая глаза. — Это ложь без любви.

Он опустил руку, и я открыла глаза, увидев, как его губы искривились в горьком понимании.

— Любви никогда не бывает, — сказал Пайк, опасный блеск клыков заставил меня поджать колени. Было бы так приятно, если бы они аккуратно вонзились в меня, наполняя ощущениями. — Это взаимная уступка, но в основном бери. Прими то, что я предлагаю, Рейчел. Уступи ей. Мы можем удержать Цинциннати вместе, пока Констанс остается в неведении.

Но я знала, что ложь скрывается за правдой, и покачала головой.

— Иногда бывает любовь, — сказала я, хотя он никогда бы в это не поверил. — Я могла бы сделать это ради любви, но не ради чего-то меньшего.

Пайк отступил на шаг, пыл покинул его.

— Тогда я сожалею, — сказал он с искренним сожалением. — Тебе придется умереть.

Он пошевелился. Мое дыхание участилось, но я уже уклонялась от его выпада, иначе никогда бы не осталась вне его досягаемости.

— Stabils, — прошептала я, когда он изменил направление, и цепкая рука коснулась меня. Я ахнула, когда линия, которую я держала, расцвела во мне, почти подогнув колени, когда она прокатилась через мое одурманенное вампирскими благовониями состояние. «Черт», подумала я, когда она вырвалась из моей сердцевины и исчезла, оставив тихий гул обещанного экстаза, который медленно угасал.

Глаза Пайка расширились, когда проклятие обездвиживания поразило его, а затем он упал, застонав, когда ударился о коробку под колоколом и рухнул, неудобно растянувшись.

— Ты тупой вампир, — прохрипел он, проклиная себя, пока я смотрела на него сверху вниз, потрясенная тем, как быстро это произошло. Секунду назад я была почти очарована, а в следующую секунду он оказался на полу. — Ты тупой чертов дурак!

— Рейчел? — раздался хриплый голос за окном, и я повернулась с учащенным пульсом, чтобы увидеть грубое лицо Этюда в окне без стекла.

Я дрожала, стоя над Пайком, последнее обещанное ощущение пульсировало во мне, превращаясь в ничто. Я опустила голову, глядя на вампира, содрогающегося от ледяной неподвижности у моих ног, неспособного пошевелиться, кроме голоса и того, что поддерживало его жизнь. Мои сжатые в кулаки руки медленно разжались. Я оставила на ладонях маленькие вмятины от ногтей и стерла их.

— Я в порядке. Спасибо.

— Мммм, да? — сказал старый горгулья, затем устроился так, чтобы видеть комнату, и снова заснул.

Пайк все еще ругался на себя, когда я склонилась над ним, обхватив себя руками за талию. Воспоминания о Кистене были густыми, и они причиняли боль.

— Я говорила тебе, что не поддамся чарам, — сказала я тихо, и он изо всех сил пытался найти меня глазами. — Ты молодец. Достаточно хорош, чтобы заставить меня нарушить свое обещание в плохой день. Но я знаю, что ты предлагаешь, и знаю, к чему это приведет, и я туда не пойду. Ни для тебя, ни для меня, ни для кого другого. — Злясь на себя, я поднялась с корточек над ним. — И я не стану марионеткой Констанс. Понял?

— Конечно, — прохрипел Пайк, в его голосе звучала боль. Без сомнения, учитывая, что его нога была неудобно зажата под ним.

Но когда я стояла над ним, мой гнев сменился беспокойством. Я не могла оставить его здесь замерзшим, когда мы все отправились за Бримстоном. Единственная причина, по которой Констанс оставила меня в покое, заключалась в том, что она ждала, когда Пайк убьет меня. И когда я прислушалась к его все более затрудненному дыханию, то поняла, что здесь есть кое-что, что я могла бы использовать.

— Дженкс! — крикнула я, и снаружи Этюд вздохнул и еще глубже погрузился в сон.

Пикси ворвался внутрь с обнаженным мечом, но захихикал, увидев Пайка на полу.

— Я же говорил тебе, — сказал он, наклоняясь, чтобы ткнуть его в нос острием меча. — Ты не можешь околдовать ее.

Я почувствовала, что краснею, смущаясь.

— Я должен был, — прохрипел Пайк, и, найдя в себе хоть каплю сострадания, я перевернула его носком ботинка. — У тебя планы, — сказал он, когда его глаза нашли мои. — Ты прочла книгу. У тебя есть связывающие чары. Ты нас знаешь.

Он имел в виду «знаешь нас» в плотском смысле, и я покраснела еще больше.

— В том-то и дело, Пайк, — сказала я, уперев руки в бока и пытаясь решить, что делать. — Я знаю вас. Я знаю вас лучше, чем вы знаете самих себя. Была там. Делала это. Стала умнее.

Но чувство вины за то, что я стояла там и наслаждалась его предложением, пронзило меня насквозь.

— Мне так стыдно, — прошептала я, отступая назад и подтягиваясь, чтобы сесть на комод рядом со своим оборудованием для чар.

— Почему? — Дженкс навис над шкатулкой с драгоценностями, явно удивляясь, почему ее больше нет на полке. — Он нажал на твои кнопки, ты сказала «нет». Он настаивал. Ты обула его. — Приземлившись, он подошел к краю комода и посмотрел вниз. — Она должна оставить тебя вот так.

— Делаю свою работу, — сказал Пайк, теперь растянувшись лицом вверх. — Ничего личного.

Но это определенно было что-то личное, и я соскользнула с комода, слегка коснувшись ногами старых половиц.

— Очень жаль, — сказал Пайк, найдя меня глазами. — Это могло бы быть весело. Констанс права, что боится тебя. Убей меня, если хочешь. Она пришлет кого-нибудь другого.

— Я не собираюсь тебя убивать. — Я подтолкнула его ноги прямо, задаваясь вопросом, смогу ли я затащить его на кушетку. Его угрозы беспокоили меня не так сильно, как затянувшийся вопрос о том, что я собираюсь с ним делать в промежутке времени. — Я не понимаю, Пайк, — сказала я, схватив его за плечи и толкнув к дивану. — Ты же знаешь, она такая старая, что ничего не помнит о любви. Почему ты так усердно работаешь, чтобы держать что-то подобное во главе?

— Если она умрет, никто не защитит меня, — сказал он. — Мои братья не остановятся, пока меня не похоронят лицом вниз. — Он разразился лающим смехом, закончив его приглушенным ругательством. — Я должен был позволить тому ножу найти свою цель, — с горечью сказал он, я скрестила руки и ноги, когда прислонила его к краю дивана. Он был слишком тяжел, чтобы я могла его поднять, и я оставила его там.

— А мисс Алькатрас? — В воздухе все еще пахло вампирскими благовониями, и я подошла, чтобы открыть другое окно.

— Что ты собираешься с ним делать? — спросил Дженкс, его глаза были мрачно-синими, когда он метнулся от шкатулки с драгоценностями к полке Биса, явно прося меня положить ее обратно.