Крылья пепла

Глава 6

— Куда? — почему-то шепотом спросила Стеша, стараясь приноровиться к его широким шагам, но Эйт сам пошел медленнее. Улыбался непонятно кому. Вроде сам себе, но Стеша чувствовала его взгляд, когда смотрела в сторону или на мостовую перед собой.

А он все молчал и неспешно шел вперед. Спустились, свернули. Камни под ногами сменились утоптанной до невероятной твердости землей, дорожка сделалась круче, дома уползали вверх по склону и их место занимали камни и кусты, сараюшки с сушащимися на распорках сетями и низки с рыбой.

В ответе не было нужды. Впереди резало глаза бликами море, усеянное кусками колонн и статуй, в темнеющей глубине проглядывали остовы строений и стен, заросших кораллами и водорослями. Пляж, бледно-золотой, как треплющиеся на ветру пряди волос Вейне, весь в белых мраморных зубьях, высунул песчаный язык из-под склона, и у Стеши захватило дух. По этой тропке только козам скакать. Или эльфу вроде Эйта.

Она взвизгнула, оказавшись у него под рукой, как куль с поклажей, а Вейне рассмеялся и сиганул вниз. Стеше казалось, что ветер, дунувший в уши, повторяет его смех.

— Зачем мы здесь?

— Это подарок, — заявил Эйт, плюхаясь задом на песок, ноги кренделем свернул и голову приподнял. Бледное золото скользило по лицу юркими прядками, одна зацепилась за краешек ресниц. Вейне моргнул, смахивая, а в глазах, как в небе, — блики и солнце, в уголках губ улыбка дрожит, так и тянет попробовать.

Стеша отвела взгляд, присела на камешек. Ей казалось, что Эйт все еще смеется, там, у себя внутри, как когда они со склона вниз неслись. И хотелось смеяться в ответ, на песок его опрокинуть, чтобы золото на золоте и небо в глазах… Но она просто протянула руку.

— Что? — округлил глаза Вейне.

— Мой подарок. Где?

— Так вот же! — эльф раскинул руки, будто хотел залив обнять вместе с островами.

— Ну ты нахал.

— От подарков должно становиться хорошо. Чтобы потом долго вспоминать. Скажешь, вспомнить нечего?

— Такое забудешь! — рассмеялась Стеша.

— Так моя задница впечатлила?

— Тоже мне… — начала она и почувствовала, как полыхнули уши.

Хорошо, волосы уложены так, что их и не видно почти, ушей этих. Хоть и легче теперь она свою нечеловечность принимала, все равно по привычке прятала. А у Вейне вон — торчат нагло, сережка дурацкая висюлькой с камушком. Жаль, кейтары нет. Кейтара бы сейчас лучше подошла к этой его бестолковой улыбке, сережке и расстегнутой рубашке, в которую ключицы видно, ровные, как чаячьи крылья. Нет тут никаких наемников, только болтун и бард, а мечи — видимость одна, ради шутки.

Но он менялся так быстро, как ветер, и вот уже в глазах вместо дурашливости та самая струна, по которой ногтем задели. Зовет…

— Кто ты, ласточка? Как отзывается тебе мир? Ветром? Водой? Тем, что растет? Я знаю, что ты видишь и слышишь, я видел и слышал, но так и не понял, кому ты поешь.

— Те… — Стеша запнулась и прихватила кончик болтливого языка, пока не наговорил лишнего, — тебе так обязательно это знать?

— Ужасно обязательно, — тут же расцвел улыбкой Эйт, откидываясь на песок. — Спать не могу, если вижу загадку. Мне интересны тайны и секретики. Я складываю из них баллады и пою по кабакам, а впечатлительные девы радостно расстаются с монетками.

Руки под голову сунул и устроился, будто дома на ковре и подушках. И как ему ножны с мечами на спине не мешают?

Стеша посмотрела туда, где море и небо мерились синевой, и решилась. Сползла на песок почти рядом с Эйтом. Локти торчат, куртка нараспашку, рубашка натянулась, облепив грудь, темнеет сквозь тонкую ткань ямочка пупка и живот от дыхания ходит. Вот же…

— Красивый? — шепнули губы и поехали к нагло торчащим ушам.

— Придурок! — хотелось стукнуть его или пнуть, но прикасаться было волнительно и страшно. — Подарок мой где?

Эйт одним движением оказался напротив. Сел.

— Хочешь, задницу покажу? Как тогда? — заржал, из куртки вывернулся, сбросив ее на песок вместе с ножнами, отстегнул пояс, потянулся к ремню…

Стеша спрятала лицо и щеки ладонями и смеялась своему смущению и его шальной радости, беснующейся внутри, а проклятый дар тек в руки рисуя невидимым, но ощутимым, ложился узором на запястья и лицо.

Вейне уже был у кромки воды, наступая себе на пятки эльф стащил сапоги. Узел на затылке расплелся и золото рассыпалось по плечам. Обернулся.

— Эй, птичка-малиновка, будет тебе подарок, только я сначала искупаюсь, жарко мне что-то, — пробежался по лежащей одним краем в воде колонне без брызг нырнул.

Стеша вскочила, но паразит уже выбирался обратно, фыркая и тряся мокрыми волосами, как случайно окунувшийся кот, с ушей текло, с носа капало… Вода же ледяная еще! А этому все равно будто.

В руках Эйта была жемчужница — серая невзрачная ракушка. Эльф откупорил панцирь, довольно разулыбался. Ракушка плюхнулась обратно в воду, а Вейне шел навстречу. Ветер играл в волосах, завивался вокруг рук и тела, шлейфом тянулся в стороны, расправляясь за спиной диковинными полупрозрачными лентами, похожими на перья облаков.

Рубашка высохла почти мигом, волосы тоже. Эйт стоял напротив и пах глубиной моря и пляшущим ветром. На раскрытой ладони, как солнечный блик, перекатывалась золотистая жемчужина.

— Подарок, — шепнул Вейне и добавил иначе: — Эльвине, вейлерин[1].*

Лица коснулся ветер, как теплые пальцы, осторожно, по краешку уха, пробрался в волосы, дунул морем в лицо, замер на губах и растаял. Вокруг жемчужины по ладони Эйта прыгала сотканная из призрачно голубоватых воздушных струек птичка с острым хвостиком вилкой, глазками-бусинками. Пискнула, рассыпалась брызгами. Стеша потянулась к ладони. Сразу хотела взять золотистый шарик осторожно, чтобы только не коснуться кожи, но Вейне поймал ее пальцы, накрыв другой рукой.

Не смотрел в глаза. И она не смотрела. Но видела, слышала его взгляд изнутри и отчаянно хотелось звучать во весь голос.

Она выдернула руку и отбежала, стиснув жемчужину в кулаке, прижимая руку с подарком к колотящемуся от осознания чуда сердцу.

— Ты эльф… элфие… настоящий…

Он только улыбался, дурашливо и радостно, будто удачно пошутил, ветер прятался в его волосах, и небо смотрело из глаз брызгами света.

Стеша нырнула за колонну и прижалась к камню спиной.

— Ты смотри какая! Прямо как по заказу! — заросли выплюнули двоих неопрятных заросших и воняющих брагой бродяг. Первый, запнувшись, налетел прямо на нее, прижал к камню, и липкие руки жадно зашарили по телу.

Она вскрикнула, толкнула и проклятый дар рванул с поводка в гадкое слюнявое лицо, воняющий рот и покрытую волосом грудь в драной рубашке ярко, сильно и зло. Отчаянно. Страшно.

Черное тело, обожженное до костей, рухнуло на золотистый песок, а за замершим вторым метнулась тень и серебристый росчерк. Ударило по ногам. Острие мелькнуло, проткнув брюшину. Сверкнуло снова. Бродяга завалился на бок, хлеща кровью из горла, пальцы сжались, загребая пригоршни песка, булькнуло, дернулась в последней попытке жить впалая грудь, и блеклые глаза стекляшками вперились вверх.

Стеша едва успела отбежать к камням.

Дрожащей рукой, рукавом, вытирала взмокший лоб.

— З-з-зачем, — ее колотило от ужаса и отвращения к себе самой, в ушах звенело, пламя сыто и удовлетворенно ворочалось внутри, запах моря мешался с запахом требухи и запеченного на костре…

Ноги заплелись, но твердая рука обхватила поперек. Она снова испугалась, дернулась, но Эйт держал крепко. Прижимал к себе, гладил по взмокшим от испарины волосам, шептал что-то и становилось спокойно не то от этих слов, не то от голоса, не то от него самого. Разве живое существо может пахнуть ветром с холмов и горьковатыми молодыми листьями, морем? Стеша обхватила его руками и вдыхала этот запах, потому что от других ее тут же начинало мутить.

— Зачем ты… того другого, зачем?

— Лучше он, чем ты, птенчик. Ты здесь побудь, хорошо? Там нужно… прибрать, — снял куртку, что успел надеть до расправы, и сунул ей. — Подержишь?

Снова нацепил перевязь и вернулся к месту, где лежали тела. А Стеша, стуча зубами и пряча нос в куртку Эйта, осталась стоять, опираясь спиной на обломок колонны. И было страшно и хотелось кричать, чтобы он вернулся немедленно, хотя понимала, что Эйт все делает правильно. Иначе про нее узнают и тогда — как с Ллокайтом — и буде казнен железом и пламенем тот, кто от пламени и железа рожден.

_________________

[1] Эльвине, вейлерин — пой, ласточка (эльвине — петь, звучать)