Судьба

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Анджела

Я прихожу в «Пакт» на двадцать минут раньше. Я, должно быть, нервничаю перед встречей с Гарретом.

Я ненавижу, что он так поступает со мной. Он оставляет мне чувство… Я не знаю.

У меня нет слов, чтобы описать то, что он заставляет меня чувствовать.

На ум приходит — разочарованной, запутанной.

Наряду с мудаком, придурком и «напыщенным Максмагфейсом», но неважно.

По моему опыту, людям нравится быть со мной, и мне нравится быть с ними. Я не думаю, что я когда-либо не любила кого-то раньше. Но с Гарретом? Весь мир вокруг наэлектризован, и я не могу найти опору. Как будто все отклонилось на несколько градусов от нормы, и то, что обычно работает, не работает. Быть с ним ломает все мои шаблоны, все мои ожидания.

Он сварливый. И рычащий. И он может быть злобным дерьмом.

Вычеркни может быть. Он злобное дерьмо. У меня нет иллюзий, что он мой друг. Гарретт Купер — враг, хорошо. Я могла бы увидеть это и без папиной подготовки.

Но если мы собираемся работать вместе, нам нужно найти способ находиться в одной комнате, не задумываясь о преступлениях. Я была не в лучшей форме, когда мы встретились, и я отдам ему должное и предположу, что он тоже не был. Было много недоразумений и недопонимания. Это не тот способ, которым я обычно действую.

Конечно, то же самое можно сказать и о мистере Гарретте Купере.

Он должен видеть во мне Анджелу Хаттон, женщину, разбирающуюся в бизнесе и способную делать больше с его деньгами, чем зарабатывайте финансовую отдачу. Мы улучшим жизнь всех, кто связан с новыми отелями. Мне нужно, чтобы он понял, что это цель семьи Хаттон. Моя судьба.

И мне нужно видеть в нем кого угодно, только не эгоистичного придурка с самым снисходительным самодовольным лицом, которое когда-либо видела.

Проходя через парадные двери «Пакта», я сталкиваюсь с дядей Илаем — он же отец Мика, он же совладелец «Пакта», он же бывший эротический танцор, по крайней мере, согласно семейной легенде. Я никогда не была уверена, что верю в эту историю.

— Милый Ангел! — Он заключает меня в теплые объятия, хлопает по спине, прежде чем отстраниться. — Я ненавижу уходить теперь, когда ты здесь, но у меня запланирована важная ночь с моей прекрасной женой.

— Вы, ребята, празднуете особое событие?

— Каждый день с твоей тетей Хоуп — это особый случай. — Любовь излучается от него, как маяк свет. На что это было бы похоже, если бы кто-то любил меня так сильно?

— Зачем ты тратишь время на разговоры со мной? Вперед! Вперед! — Я подталкиваю его к двери. — Я здесь во всяком случае, для деловой встречи. Со мной будет не очень весело разговаривать.

В глазах Илая появляются морщинки от улыбки.

— Из всего, на что я надеялся, это место будет, я никогда не представлял, что моя племянница в модных штанах проводит деловые встречи в моем баре. Очень круто. — Он целует меня в лоб, затем машет на прощание, прежде чем переступить порог.

После минутного колебания я выбираю место в баре вместо столика. Это психологическая тактика, которой я научился в бизнес-школе. Сидение лицом к лицу может восприниматься как боевое, в то время как сидение бок о бок больше похоже на партнерство. Сегодня вечером нам с Гарреттом нужно сосредоточиться на том, чтобы поладить. Просто два человека выпивают, выясняя, как работать с тем, кого они ненавидят. Я даже выбирала свой наряд с учетом этого, идеальное сочетание делового и повседневного. Немного веселья, немного кокетства, но ничего сверх меры.

Мои волосы распущены, и я позволяю естественной волне взять верх. Все это, я надеюсь, говорит: «Привет! Я дружелюбна и не люблю делить двух парней одновременно, так почему бы нам не объявить перемирие и не выяснить, как спасти Хижину».

Я требую табурет и заказываю джин с тоником, обещая не выпивать больше четверти стакана до прихода Гарретта. Нет необходимости в повторении прошлой ночи, особенно потому, что нет никакой гарантии, что он снова не опоздает. У меня такое чувство, что ему нравится выводить меня из себя.

Движение привлекает мое внимание, когда кто-то садится на стул рядом со мной.

— Это место занято? — скрипит мужской голос.

Я оборачиваюсь, ожидая увидеть Гарретта, но моя улыбка исчезает, когда я вижу незнакомого мужчину, который с вожделением смотрит в мою сторону. Его крашеные черные волосы падают на лоб, а черный V-образный вырез облегает более пухлый, чем он думает, торс. Я не знаю, что хуже, его одеколон или его скользкая улыбка, когда он протягивает руку.

— Меня зовут Танк, и этот напиток за мой счет. — Он прищелкивает языком, пока тычет пальцем в мой джин с тоником. — Как и следующий. Как будто это нужно сказать.

Я моргаю в шоке. Танк? Пальчиковые пистолеты? Этот парень реальный человек или у меня галлюцинации?

— Я вижу, я лишил тебя чувств своим обаянием. — Он берет руку, которую я не предлагала, и оставляет небрежный поцелуй на ней.

— Ты вряд ли можешь чем-то лишить меня чувств. — Я вырываю свою руку из его хватки и вытираю ее о свои брюки. — И это место занято. Я встречаюсь кое с кем.

— Это твоя счастливая ночь, малышка. Судьба вмешалась и послала тебе меня. — Его ухмылка говорит, что он думает, что он чудесен, пока ему удается вторгаться в мое пространство еще дальше.

— Нет, видишь ли, я встречаюсь…

Рука скользит по моему плечу.

— Со мной, — рычит знакомый голос. — Она встречается со мной.

Я поворачиваюсь и вижу Гарретта Купера, который смотрит убийственным взглядом на Танка. Он выше на пару-тройку дюймов парня, и, увидев фотографию его обнаженной груди, у него есть тело, чтобы поддержать угрозу.

Один взгляд на лицо Танка говорит, что он знает, что он побежден.

— Извини, чувак. — Он поднимает руки и удаляется из моего личного пространства. — Но ты не можешь винить меня за попытку.

— Я виню тебя за то, что ты пытался. Она явно не из твоей лиги. — Гарретт поднимает бровь. — И я не тот, перед кем тебе нужно извиняться.

Плечи Танка опускаются, он бормочет мне извинения и ускользает.

Гарретт смотрит, как он уходит, все еще прижимая меня к себе. Его одеколон тонкий, но вкусный, и я вдыхаю поглубже, чтобы смыть зловоние дешевых линий пикапа. Как только путь свободен, он отпускает меня и требует свободный стул. На нем белая рубашка на пуговицах с закатанными рукавами, пара черных брюк и безразличный вид, который заставляет мою кровь кипеть.

— Я справлялась с ним.

— Так ты это называешь? — Гарретт заказывает виски и весело улыбается в мою сторону.

— Именно так я это и называю. Я ясно дала понять, что мне это не интересно.

Если бы в словаре рядом со словом «не в восторге» была картинка, это был бы взгляд на лицо Гарретта, когда он складывает руки на стойке.

— Таким парням все равно, интересно тебе или нет, Ангел. Это игра чисел. Он знает, что если он будет говорить слишком долго или заставит тебя выпить слишком много, есть шанс, что ты сдашься из-за полного истощения.

— Это отвратительный способ. — Я бросаю взгляд через бар и, конечно же, Танк загнал в угол еще одну женщину. — И не называй меня Ангелом, — говорю я, когда бармен приносит виски Гарретта.

Он делает глоток, его глаза встречаются с моими поверх края его бокала.

— Надеюсь, тебе не пришлось слушать это дерьмо слишком долго, прежде чем я попал сюда.

Напряженность в его взгляде заставляет все мое тело насторожиться, но я отказываюсь позволить ему увидеть это.

Что это?

Какая-то тактика запугивания?

С моей самой милой улыбкой я потягиваю свой джин с тоником.

— Я бы слушала намного дольше, если бы ты снова опоздал…

— Как я сказал прошлой ночью, я не думал, что опоздал. — Я начинаю протестовать, но Гарретт поднимает руку. — Позволь мне объяснить, прежде чем ты вцепишься мне в глотку.

Я раздражаюсь, но поднимаю бровь и жестом прошу его продолжать.

— Я был… нездоров… когда ты написала, но я ждал несколько часов и не хотел пропустить шанс встретиться с тобой. Я предложил встретиться в семь, посчитал, что дело сделано, и отключил телефон. Я не видел твоего ответа.

— Предложил? — Я смеюсь, скрещиваю ноги и поворачиваюсь к нему лицом. — Ты имеешь в виду приказал.

Брови Гарретта сходятся вместе.

— Как я уже сказал. Я был…

— Нездоров. — Я постукиваю пальцем по подбородку. — Как это неопределенно с твоей стороны.

— Так что, как видишь, — говорит Гарретт, полностью переключая свое внимание на меня, — с моей точки зрения, я прибыл вовремя, но теперь я понимаю, почему ты думала, что я опоздал. Я пытался объяснить, но не думаю, что ты слушала.

Смутное воспоминание о том, как я кричала о том, что меня оставили наедине с моими хорошими друзьями, джин с тоником, всплывает на поверхность, и я внутренне морщусь. Я могла бы согласиться с его точкой зрения, но что в этом было бы забавного?

— Я не подумала, что ты опоздал. — Улыбка растягивает мои губы. — Ты опоздал. И ты не можешь требовать от людей появляться в удобное тебе время и считать, что все договорено, не дожидаясь подтверждения.

— Я пытаюсь извиниться здесь. — Гарретт допивает остатки своего виски.

— Ты прав. Глупо, что я все усложняю.

Странное выражение появляется на его лице. Есть этот напряженный момент зрительного контакта, в то время как его пристальный взгляд обжигает мой и мой мозг услужливо подает образ чего-то другого, чего-то, что все усложнило бы.

Черт. Откуда это взялось?

И почему у меня такое чувство, что он думает о том же?

Чувствуя себя неловко, я опускаю взгляд, затем скрываю свое смущение, делая глоток. Слишком большой, чтобы найти свою точку опоры.