Судьба

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Анджела

Хмурый взгляд отца прорезает глубокие морщины на его лбу, когда он смотрит на свой компьютер. Он откидывается назад, запуская пальцы в волосы.

— Я не хочу тебя беспокоить, но фактические данные не соответствуют прогнозам. Выручка значительно снизилась по сравнению с предыдущими годами. Если что-то не изменится в ближайшее время, мы окажемся в трудном положении.

Эти слова выбивают из меня дух в тот день, когда я уже чувствую себя не в своей тарелке благодаря глупому Гарретту Куперу и еще более глупому поцелую, о котором я не могу перестать думать. Тяжесть оседает у меня в животе, когда я смотрю, как пылинки танцуют в солнечном свете.

Если что-то не изменится, мы окажемся в трудном положении.

Трудное положение, в котором мы бы не оказались, если бы не я.

Одна ошибка. Одна простая оплошность, которую я должна была знать лучше, чем позволить случиться…

Я тяжело сглатываю, мой взгляд метнулся к папе.

— Мне так жаль.

— Эта проблема лежит не только на твоих плечах. — Он дарит нежную улыбку. — Сейчас не то время, чтоб сосредотачиваться на том, что пошло не так. Пришло время сосредоточиться на решении. В условиях экономического спада люди не путешествуют, и это наше самое медленное лето за последние десятилетия. Межсезонье только усложнит ситуацию. Ни в чем из этого нет твоей вины, но если мы не найдем способ увеличить доход в ближайшее время…

— Мы найдем. — Я вздергиваю подбородок, подавляя приступ паники. Папа прав. Сейчас не время для нервов. Пришло время действовать. Для решений. Эмоциям нет места в этих решениях. — Мы должны.

Папины глаза становятся жестче, взгляд, который раньше нервировал меня, когда я была младше. С тех пор я узнала, что его внешнее выражение не всегда совпадает с тем, что у него на сердце, но с его интенсивностью может быть трудно справиться, когда она направлена в вашу сторону. Когда он встречается со мной взглядом, все его лицо смягчается.

— Не будь так строга к себе, Ангел. Что бы ни случилось, у нас все будет хорошо.

За окном океан накатывает на берег, не обращая внимания на драмы, разыгрывающиеся в моем сердце. Я пересекаю комнату и прикладываю руку к стеклу.

— Я не хочу быть той, кто уничтожил семейное наследие.

— Ты не будешь.

Я встречаюсь с его глазами, издавая смешок.

— Я нанесла смертельный удар в качестве своего первого большого шага.

— Хижина выдержала испытание, которому ее подвергал мой отец. Он выдержит и это.

Мой дед поставил нашу семью на колени. Быть похожей на него, даже немного — пощечина.

— Я не хочу, чтобы ты думал обо мне хуже.

Слова тихие, едва достаточно громкие, чтобы их можно было услышать, но папа вскакивает со стула в мгновение ока. Схватив меня за руки, он нежно поворачивает меня лицом к себе.

— Я очень высокого мнения о тебе. Ничего не изменит это. Ты моя дочь, и я так тобой горжусь.

Почувствовал бы он то же самое, если бы узнал, что Гарретт Купер поцеловал меня, чтобы доказать свою точку зрения, и я не могу перестать думать о том, как заставить его сделать это снова? Что, даже зная, что он враг, я не могу выбросить его из головы? Будет ли он тогда гордиться своей дочерью?

— Я просто надеюсь, что это останется правдой. — Я складываю руки на груди и возвращаю свое внимание к окну, наблюдая за парой, прогуливающейся рука об руку по пляжу. Я заметила их, когда они зарегистрировались. Они едва могли смотреть друг на друга, не говоря уже о прикосновении. После недели на нашем курорте с доступом к Рейки, массажу, здоровой пище, свежему воздуху и медитации, они выглядят счастливыми быть вместе, смеясь над чем-то, что сказал один из них. Они легче. Счастливее.

Это наследие, которое я хочу защитить.

Должен быть способ обеспечить, чтобы Хижина была достаточно прочной, чтобы охватить больше людей. Чтобы заставить моего отца продолжать гордиться мной.

Я копаюсь в своем мозгу и почти сразу нахожу простой ответ: не позволяй обострению отношений с Гарреттом.

Он деловой человек и должен оставаться таким.

Папа прислоняется к стене, засовывая руки в карманы.

— Ты слышала что-нибудь от мистера Купера?

Его имя вызывает воспоминание о его губах на моих, о его голосе, шепчущем мне на ухо.

Тебе хорошо, Ангел? Тебе нравится, когда я беру то, что хочу?

Мое тело пульсирует от желания, и я ненавижу себя за это. Гарретт Купер не только эгоистичная задница, но наши отношения — это бизнес. У него есть сила, чтобы решить проблему, которую я создала. Как я смею ставить под угрозу сделку, будущее моей семьи, только потому, что он поцеловал меня так, как меня никогда не целовали?

Прочищая горло, я перевожу взгляд на папу.

— Пока нет, но он только что уехал. Я дам ему выходные и тогда свяжусь с ним.

— Я согласен с тобой в этом выборе времени. — Он переводит взгляд в окно. — Если бы мы могли закончить строительство спутниковой станции в Южной Каролине, все выглядело бы не так мрачно. Множественные источники дохода. — Он качает головой. — Это единственный путь вперед.

Позже той ночью, после того, как котята были накормлены, я сворачиваюсь калачиком в постели со своим телефоном, намереваясь закончить слушать свою аудиокнигу. Вместо этого я открываю свои сообщения, мой палец зависает над именем Гарретта, прежде чем нажать на разговор. Прокручивая до самого верха, я читала краткое содержание взад и вперед, пока наши телефоны были перепутаны. Его односложные ответы заставляют мое воображение разыграться.

Он отправил эти сокращенные ответы, потому что был нездоров.

Что он мог делать?

Это слово вызывает в воображении образы чего-то личного, чего-то, что может не требовать одежды. Мне нравится мысль о Гарретте Купере без одежды, особенно после того, как я увидел его фотографию без рубашки.

Я сказала папе, что подожду до понедельника, чтобы связаться с ним, но я хочу написать ему сегодня вечером.

И я не хочу говорить о работе.

— Тогда о чем ты хочешь поговорить? — Бормочу я, глядя на мигающий курсор.

Я набираю в окне сообщения:

Я смотрю на текст долгую секунду, мой большой палец застыл над кнопкой отправки. Иисус.

О чем я думаю? Мне едва ли нравится этот парень…

Хотя я не совсем ненавидела время, проведенное с ним в баре…

И ему удалось отпугнуть этого жуткого придурка…

И этот поцелуй был…

Нет. Гарретт Купер не для меня. Он… он как топливо для ракеты, и не в хорошем смысле. Он придет в мою жизнь. Сожжет. И заберет всех нас с собой.

Я перехожу к удалению текста — потому что действительно Анжела? Похоже, это твой следующий лучший ход? — когда мой телефон звонит с новым сообщением.

Мое сердце колотится, когда я читаю его слова. Затаив дыхание, я трижды проверяю, что не нажала «Отправить» на этом глупом сообщении, и я этого не делала. Я вижу, что я этого не сделал. Это ужасающее сообщение прямо здесь, ждет, когда я его удалю.

Я чувствую, что меня поймали с поличным. Как будто Гарретт знает все грязные вещи, которые я хочу, чтобы он сделал со мной. Как будто каким-то образом, желая, чтобы он погубил меня, я вместо этого упущу свой шанс спасти Хижину.

Очевидно, что это смешно. Он никак не мог узнать, что я напечатала, но я изо всех сил пытаюсь убедить себя в этом.

Стараясь избегать кнопки отправки любой ценой, я удаляю свое сообщение и набираю другое.

Какого черта? Я удалила это чертово сообщение. Совершенно очевидно, что его там нет. Он никак не может знать. Я села, выпрямившись и смотря на экран, затем создала совершенно беспечный ответ.

Я морщусь. Не совсем правда, но, эй, я наполовину убеждена, что этот парень может прочитать сообщение, которое я не послала, так что… знаете…

Милый Иисус, он в основном наблюдал, как я умоляла его трахнуть меня. Я имею в виду, не совсем… Он никогда не видел слова, но когда я набирал их, он был прямо там. Наблюдая за танцем пузырьков. Нервы сжимаются в моем животе, и мое тело приходит в состояние боевой готовности. Я прикусываю губу, когда отвечаю.

Я прикусываю губу, размышляя, что делать. Разумной игрой было бы подождать, пока он поднимет вопрос о работе. Если он этого не сделает, я пожелаю ему спокойной ночи, подожду до понедельника и спрошу его о контракте, как и планировалось.

Мои брови удивленно приподнимаются. Мы сейчас общаемся?

Мои глаза расширяются. Что происходит? Он флиртует со мной? Я сажусь, скрестив ноги, и держу свой телефон, когда мой желудок трепещет от волнения.

Клянусь Богом, как будто он знает.

Подумай, Анджела. Подумай! Где-то существует совершенно разумное объяснение.

Он ни за что на это не купится.

Я так много раз говорила ему перестать называть меня Ангелом, и я уже наполовину набрала эти слова в окно сообщения, когда я понимаю, что мне нравится фамильярность, исходящая от него, хотя не должна.

Я не должна, не должна, не должна.

Вместо того, чтобы призвать его к этому, я переключаю внимание на него.

Мое сердце останавливается.

У меня отвисает челюсть.

Я читаю, перечитываю и снова перечитываю его текст.

О, черт. Это действительно происходит? Я прикусываю губу, пытаясь придумать подходящий ответ

— Не переусердствуй, — бормочу я, прежде чем задать единственный вопрос, который у меня на уме.

Я плюхаюсь обратно на подушку и улыбаюсь, позволяя утонуть в этом чувстве. Ну, вот и все. По крайней мере, я не единственная тот, кто не может выбросить ту ночь из головы.

Мои руки дрожат, когда я печатаю.

Это должно прекратить этот разговор.

Или нет.

Я фыркаю на свой экран, потому что, да, точно. Именно так это и работает.

Я выпускаю струю воздуха мимо своих губ. Я действительно это делаю? Мои пальцы летают по клавиатуре, действуя по собственной воле.

Я долго смотрю на сообщение, большой палец зависает над кнопкой отправки, прежде чем я, наконец, касаюсь экрана. Сообщение отправляется, и я задерживаю дыхание, ожидая ответа.

Через несколько секунд на телефоне загорается сигнал вызова.