Беги или люби

ГЛАВА 24

Очнулась я в каком-то вонючем помещении, чем-то напоминающем склеп. Всё тело ломило от сильной, выворачивающей наружу мышцы и кости боли. Я попыталась дёрнутся, но у меня ничего не вышло. В первую секунду, мне даже показалось, что меня парализовало. В память резкой вспышкой, врезалось воспоминание, о случившемся. Холодный ужас, от встречи с Михаилом Емельяновым сковал ржавой цепью нервы, наматывая острой болью в правом подреберье. Пробрался под кожу и проник в плоть, сворачивая внутренности в тугой узел.

Связанная и беспомощная, вся в крови я лежала на холодном, сыром полу. «Неужели это конец?», — пронеслось в голове. И мне бы зареветь, выпуская на волю боль и сковавший до паралича острый страх. Но я не могла, ни имела права просто так сдаваться. Ведь теперь, мне было за что бороться. И чтобы там не случилась, я просто обязана выжить.

Преодолевая сильную боль, я медленно перевернулась на спину. И попыталась ослабить врезавшийся в руки веревки. Но сделала себе только больнее. Узлы были завязаны профессионально, и при любой попытке ослабить путы, веревка ещё сильнее врезалась в кожу, оставляя глубокие ссадины.

— М-м-м, — не сдержавшись я издала, хриплый, мучительный стон.

За то время, пока я приходила в себя, глаза привыкли к кромешной тьме. И я уже могла безошибочно различать, некоторые предметы мебели, что находились в этой комнате. Прямоугольные силуэты железных стеллажей и ломанные формы странных приспособлений, что были на них аккуратно сложены. И чем больше я всматривалась, тем более жутко мне становилось. Все эти вещи и приспособления, походили на орудия жутких пыток. И это они и были. Я тяжело сглотнула подступивший к горлу, горький ком. Теперь наконец, я явственно осознала, для чего меня сюда приволокли. Ведь к сожалению, я была прекрасно осведомлена, о наклонностях жирного извращенца Емельянова, и какими именно методами он получал сексуальное удовольствие.

Жуткие мысли, что беспорядочно роились в голове оборвал противный звук отпирающиеся двери. И я в страхе застыла, сердце бешено забилось, заглушая звук тяжёлых шагав. Я вся подобралась и напряглась, до боли в глазах, всматриваясь в темную фигуру пришлого.

Из тени начал вырисоваться силуэт высокого светловолосого мужчины. Я сразу его узнала, — это был Маркус.

— О, Ари-ина, какая встреча, — масляно растянулся в лукавой улыбке, нависая надомной. Будто бы и не знал, что я здесь лежу.

— Не делай вид, что ты удивлён, — выплюнула с отвращением ему в лицо. Мой голос был хриплым, и каждое слово мне давалось с трудом.

— Мне кажется ты сейчас не в том положении, красотка, чтобы так со мной разговаривать. Кто тебя учил манерам. А-а-а? — при этих словах мужчина наклонился и резко развернул меня к себе, причиняя очередную острую вспышку боли.

— А-ха-ха, — ублюдок хрипло заржал мне в лицо. — Извини, я же совсем забыл, тебя некому было учить, ты же у нас бедная сиротка, — съязвил, изображая жалость на лице.

— Я рада, что сумела тебя этим позабавить, — прохрипела в ответ.

— Ну так как? Тебе понравилось быть подстилкой у Корецкого? Мужчина рукой ухватил меня за шею, и медленно сполз до груди, больно сжимая её в ладони. — М-м-м?

Я упорно молчала, не отрывая глаз от него, вкладывая в свой взгляд всю ненависть всё отвращение, что испытывала к этому человеку.

— Чего молчишь шалава?! Понравилось или нет! Отвечай, — прошипел он мне в лицо, близко нагнувшись к моему рту. И в ту же секунду, впился своим мокрым слюнявым ртом мне в губы. Я завертела головой пытаясь высвободиться из его хватки, но мужчина крепко меня удерживал. Поэтому мне ничего больше не оставалось как сильно укусить его за губу. Маркус взревев, отпрянул от меня как ужаленный.

— Ах ты! Ах ты тварь! — проговорил он прижимая ладонь к окровавленной губе. — Ну тебе это так с рук не сойдёт, я тебе обещаю, — прошипел, — сплевывая кровь на пол. — Видит Бог, я хотел по хорошему, но …

— Я бы на твоём месте, не упоминала, о Боге. Тебе в любом случае гореть в аду, — зло выплюнула белобрысому отморозку в лицо.

— Если и так, то я тебя заберу с собой. Таким шлюхам как ты, только там и место, — ответил мужчина, расплываясь в улыбке.

— Если Стас узнает, что вы со мной сделали, он вас ублюдков разорвет на мелкие части, — не выдержала я. Так мне хотелось стереть с лица урода это самодовольное выражение.

И у меня действительно это получилось, в ту же секунду, лицо Маркуса перекосило от злости.

— Да срал на тебя твой Стас, — прорычал, впиваясь в меня глазами. — У него таких как ты, ещё тысячи будут. Поверь, он уже и думать забыл про тебя.

Его слова больно вонзились в сердце ржавой стрелой, бередя ещё кровоточащую рану. В этот момент мне реально захотелось разреветься, в голос. Забиться в истерике от отчаяния. Ведь мужчина на самом деле был прав. Стасу я действительно не нужна, и никогда нужна не была. Потому что еслибы он захотел, то давно бы уже меня отыскал. Но сейчас я не могла показать этому ублюдку, что боюсь его. Поэтому огромным усилием воли, сдержав рвущиеся из меня эмоции, зло процедила сквозь зубы.

— Это мы ещё посмотрим.

Казалось моя уверенность произвела нужный эффект на мужчину. И выражения лица Маркуса изменилось переходя от злого, к испуганному.

И ничего более не ответив, Маркус вышел.

Я судорожно выдохнув, опустила голову на холодный пол. Ведь встать мне так ни кто не помог, и я продолжала беспомощно валятся, связанная по рукам и ногам, на грязном полу камеры пыток.

Меня начало колотить, не так от пробирающего до костей холода, сколько от того, что я боялась. Боялась неминуемой встречи с Емельяновым. Хватало одного взгляда на все эти страшные приспособления, чтобы явственно себе представить, для чего они предназначены. Недаром в узких кругах, у Михаила была кличка — резник. Я беспомощно всхлипнула в темноту, и горячие слезы обожгли глаза. Но мне рано было расклеиваться, я ещё жива, и это главный повод побороться за свою жизнь.

Примерно через пару часов, ожидаемо, меня посетил и сам господин Емельянов. В окружении своры верных псов. К тому времени, я уже была на гране потери сознания. Тело практически онемело от связывающих меня веревок, и холода. Но когда я увидела этого мерзкого ублюдка, что при виде моей беспомощности расплылся в похотливой улыбке, меня моментально кинуло в жар. И я наконец посмотрела в глаза настоящего ужаса. В этот момент, было бесполезно кричать и звать на помощь, а тем более вымаливать пощады. Этот от человек от всего от этого, только будет получать кайф. Упиваясь каждой слезой, каждым всхлипом и мольбой своей жертвы.

Сейчас, спасти от участи быть покалеченной или выпотрошенной этим маньяком, меня не мог уже никто. Но больше всего в этот момент я жалела даже не себя, а своего ещё не рождённого малыша.

— Жалко выглядишь, — насмешливо сообщил мужчина, нависая надомной. — Тут у тебя уже не будет помощников, чтоб сбежать.

— Что? — переспросила. Мысль, что Емельянов знает о том, кто мне помог тогда от него сбежать, резанула больнее ножа. — «Палыч, не может быть», — пронеслось в голове.

— А ты думала, я не догадаюсь, кто тебе тогда помог, — хохотнул мужчина, присаживаясь на подставленный ему, одним из охранников стул.

— Что ты с ним сделал, ублюдок? — выплюнула уроду в лицо.

— Ах ты сучка, — мужчина нагнулся и больно ухватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову назад. — Рот свой поганый будешь открывать, когда я позволю!

С этими словами он выпустил меня, с отвращением всматриваясь в моё лицо.

— Хочешь знать, что я с ним сделал? Издох твой Палыч, самой поганой смертью и всё благодаря тебе, — говоря эти слова Михаил расплылся в улыбке.

— Тебе это так с рук не сойдёт.

— Уже сошло, — отмахнулся он. — А теперь, моя дорогая, пришёл твой черёд мне долги отрабатывать, и за время твоего отсутствия, они поднакопились, — Емельянов маслено улыбнулся, пожирая меня своим похотливыми поросячьими глазами.

А меня в этот момент, чуть не стошнило.

— Рой, Тони, подвесьте сучку за руки.

Двое парней из охраны Емельянова подошли ко мне и развязав мне руки и ноги, подняли с пола. И не успела я испытать облегчение, как меня тут же отволокли к деревянному щиту. На котором были прикреплены кожаные наручники. Я так понимаю высота и положение щита регулировались. Мои руки резко подняли вверх и крепко пристегнули, от чего я скривилась от боли, но не издала ни звука. Не хочу лишний раз давать возможность этому уроду получить удовольствие. Я стояла практически на кончиках пальцев, вытянувшись во весь рост. От чего всё тело моментально заныло.

— Ну, как ощущение? — поинтересовался маньяк. — Достаточно дискомфортно или ещё ремешки затянем?

— Достаточно, — сцепив зубы от боли, прошипела.

— Ну вот и замечательно, — сверкнув глазами пробасил мужчина. — А то мне не нравиться когда вы сразу сознание теряете. Я даже толком не успеваю насладиться. Ну что, — мужчина весело хлопнул в ладоши. — Мне не терпиться уже перейти ко второму акту, нашего представления.

С этими словами он ударив себя по бедрам, встал и направился к одному из железных стеллажей. Где как раз и находились те страшные и жуткие инструменты.

Что-то напивая себе под нос, он начал выбирать орудия для пыток. А я прикрыла глаза и старалась абстрагироваться от действительности. У меня мало что получалось, так как меня уже всю колотило от страха.

Выбрав всё необходимое, мужчина сложил инструменты на каталку, которая стояла рядом и подкатил её ко мне. Я мельком взглянула на жуткие инструменты. И лучше бы я этого не делала. На железном подносе лежали скальпели разных размеров, ножи, зажимы и ещё уйма всякой неизвестной мне хрени.

Тошнота с новой силой сдавила горло и меня чуть не вырвало. Но я только закашлялась, так как было нечем. И прикрыв веки, обессилено запрокинула голову назад

— Эй, — мужчина ткнул в меня чем-то холодным и острым. — Рано ещё издыхать, я ещё не наигрался.

Я открыла глаза и взглянула на своего мучителя. Емельянов был в восторженном настроении. Глаза горели лихорадочным блеском, лицо покрылось красными пятнами. И он то и дело облизывал свои толстые губы. Отвратное зрелище.

Я почувствовала, что к моей коже прислонили что-то острое и холодное и резко дернулась.

— Чего ты дергаешься, так только больнее себе сделаешь, — усмехнулся Михаил. — Я только хочу избавить тебя от лишнего.

С этими словами он захватив ножницами край джинс, начал резать. Дойдя мне до бедра, немного отстранился как будто любуясь.

— Какая у тебя нежная кожа, такую приятно будет попортить. — Довольно проурчал мужчина, в очередной раз облизываясь.

— Босс, я прошу прощения но вас к телефону, — в помещение вбежал ещё один охранник.

— Я же просил меня не беспокоить! — заорал враз побагровевший Емельянов.

— Но это очень срочно, — уже тише добавил испуганный мужчина.

— Давай сюда, — рявкнул Михаил, выхватывая телефон у охранника.

— Да! Да, ага. Блять, да что у вас там… Суки! Всех перестреляю! — истошно заорал он в трубку. И кинув смарт об стенку, зло сверкнул в мою сторону глазами.