Огонь и лёд

Собственно он так поступал со всеми, кто стоял у него на пути, и они действительно и боялись, и плакали. Стоило только запугать. Все, но не она. Потом он ещё несколько раз видел, как почти довел её до слез, заставил трястись от страха, и когда, казалось бы, ещё вот-вот и она сломается, что-то стало меняться. В ней словно что-то переключалось, и она начинала злиться, злиться не меньше, чем он сам.

И поначалу, это была для него своеобразная игра, кто первый сломается он или она, пока он не понял, что уже сам стал зависимым от этой девочки – заучки. Тогда он по-настоящему возненавидел её, люто. Потому что понял, что не может жить без постоянных ссор и пререканий с ней.

Отец ему с детства твердил как заведенный, что никогда никого нельзя жалеть! Жалость – это для слабаков. Что не следует заводить дружбу с теми, кто не выгоден тебе. Не стоит испытывать сожаление, или самое главное позволять кому-нибудь, и уж тем более женщинам помыкать собой! Эти правила, он слышал лет с пяти. И поначалу четко следовал им, пока в его жизни не появилась она.

Она оказалась ещё и достаточно умной. Самой умной в классе. Её любили почти все учителя и ставили в пример. За ней повсюду таскался недоумок Рома, а ещё она умудрилась сдружиться со Светкой.

Он сам не заметил, как стал обращать внимание на то, сколько пятёрок за день она получила, сколько раз за день её похвалили, сколько раз она на него посмотрела, сколько раз за день смеялась с глупых шуток Песнеренко.

Идиотизм высший степени!

А ведь она смотрела на него постоянно своими большими и до раздражения бросающимися в глаза изумрудными глазищами. Вот зачем она смотрела?! Было в этом её взгляде что-то ещё. Он сначала долго не мог понять, что именно его так цепляло в ссорах с ней, а потом он понял – тот самый огонёк. Огонь, который воспламенялся бушующим пламенем в её теле, когда она злилась, когда готова была сжечь заживо его одним только своим взглядом, но вместо того, доставляла лишь удовольствие, передавая через свою ярость тепло, грея ледяную душу.

А потом он быстро понял, он был зависим именно от этого огня. Поскольку, несмотря на показное безразличие, всё в нем трепетало от наслаждения, когда она злилась, когда кричала на него. И от этого он ненавидел её ещё больше. Потому как понимал, что даже после окончания школы не сможет забыть её, не сможет забыть её глаза полные того самого огня, а она? Она его даже не вспомнит?!

Ну, уж нет! Пусть помнит! Путь и она тогда помнит! Пусть ненавидит с той же силой, что и я! Пусть знает, как это быть зависимым от человека, в котором тебя раздражает все, начиная от внешности, заканчивая глупыми повадками, кругом общения и оценками в школе!!! Как она вообще умудряется всё это делать!?

Эта система продолжалась достаточно долго. И казалось, они оба привыкли к возникшей между ними взаимной ненависти, вражды. Их ненависть стала для них чем-то обыденным. Он рассказывал о ней своей маме, пытался передать через эмоции всю свою ненависть к этой девчонке, а мама лишь загадочно улыбалась, но и не осуждала.

А между тем время всё шло, и настал самый худший период в его жизни, когда он ощутил омерзительную пустоту, возникшую где-то глубоко внутри, потому что мама покинула этот мир. И так было паршиво на душе, что на какое-то время он даже перестал пререкаться с Лавровой. Просто потому, что было плевать на все. Сложнее периода в жизни он и припомнить не мог. Наверное, поэтому он и начал встречаться с Лизой. С ней он пытался отвлечься, забыться, и пусть ненадолго, но это помогало. Она казалась ему прикольной и к тому же самой красивой в классе. Светка изначально была не в его вкусе. Однако мир перевернулся с ног на голову в один прекрасный, но в тоже время отвратительный вечер, когда он впервые понял, что начал сходить с ума.

Это был тот самый осенний бал в десятом классе. Он заметил Веронику сразу, как только она вошла в зал с подругами. Тогда он впервые обратил внимание на то, какая она всё-таки красивая стала, а еще, наконец-то, сумел это признать.

Гордо расправив плечи, вскинув подбородок вверх, она шла уверенно, целеустремлённо, словно и не было вокруг неё никого, кто бы осмелился посмотреть на неё с вожделением. А ведь смотрели же! И он смотрел, как последний идиот, распустив слюни. Потому, что она в этом своём синем платье выглядела шикарно, настолько, что было сложно отвести глаза. Оно отлично подчеркивало её стройный пропорциональный силуэт, что означало только одно. Она уже не та маленькая девочка, она взрослая девушка и чертовки хороша собой.

А затем словно из ниоткуда появился Остров и пригласил её на танец. И пока они танцевали, Семён заметил, как тот несколько раз проводил руками по её плечам, крепко сжимал ладонь пальцами, как касался волос, как бы случайно, и самое главное, все крепче прижимал её к себе. А она «дура» улыбалась. И от этого ему хотелось ненавидеть её ещё больше.

После бала, он снова и снова пытался вывести её из себя. Доказать скорее самому себе, что всё осталось по-прежнему, что она все ещё его раздражает. Однако понимал, что, несмотря на то, что все ещё чувствует к ней только ненависть, его зависимость от неё стала только больше.

Они встретились ночью на веранде. Ему не спалось, и он вдруг решил выйти покурить через запасной выход школы. Он вообще не курил, а эта вредная привычка появилась у него, когда умерла мама. Потом он просто брал в руки сигарету в особо неприятные моменты своей жизни. Ему казалось, что это успокаивало нервы.

Он даже не повернулся, когда понял, что она остановилась в нескольких метрах от него. Забавно, он знал, что это была именно она, оттого что уловил приближающийся звук легких шагов. Её шагов.

Они встретились глазами. Он заметил, как в них на мгновение промелькнул испуг, а затем снова загорелась искра. Ему стоило лишь только произнести одну глупую фразу, о которой сейчас так постыдно сожалел, и всё, огонь внутри неё уже бушевал изо всей силы.

За секунду эта тихая, скромная девчонка-отличница превратилась в злобную бестию с самыми пылающими глазами, которые ему доводилось только видеть. И это зрелище теперь уже его безумно заводило. Собственно в тот вечер он ощутил это впервые, увидев её взгляд в купе с тем не-до-халатиком, в котором она умудрилась спуститься.

Ужас! Тогда он решил, что сходит с ума во второй раз!

Весь оставшийся год он ненавидел её за то, что она сдружилась с его врагом номер один – с Островым. А затем было лето, ужасно долгое и скучное лето. Потому что в жизни все снова стало каким-то привычным, до отвращения раздражающим. Раздражал отец со своим мировоззрением, раздражали девушки, все как одна скучные и ни чем не примечательные, которых он менял, как перчатки. И раздражала тоска. Вновь тоска по маме, и к его изумлению в этот раз даже тоска по изумрудным глазам, наполненным огнем и сумасшедшей яростью.

Первого сентября она стояла в толпе среди всех его одноклассников. Сердце ёкнуло, когда он краем глаза уловил густые, аккуратно уложенные волосы, развивающиеся на ветру. Ее кожа была тронута загаром, а фигура стала ещё стройней, чем прежде, и это невозможно было не заметить даже под школьной формой. В тот момент его кулаки сжались от безумного осознания того, какая же она красивая.

Красивая, нереально красивая, но не моя…

Эта мысль напугала даже его самого. Но признать пришлось, что смотреть на неё и видеть, как Остров по-хозяйски обнимает её за талию, было практически невыносимо. Он быстро отвернулся, словно его ошпарили, а затем понял, что пялился на неё достаточно долго.

Ненавижу её! Ненавижу за её соблазнительную внешность, за голос, за глаза…

В последний учебный год он начал все отчетливее ощущать её взгляд на себе.

Это вообще нормально, что я чувствую её взгляд на себе?! Каждый её взгляд! Наверное, нет…

Их отношения действительно были пылкими, жаркими и со стороны казалось бы совершенно нерациональными. Они стали врагами друг для друга, и он искренне думал, что уже ничего не поменяется в этой жизни. Так будет всегда! Они слишком разные. Он грубый, заносчивый, наглый, надменный, а она нежная, хрупкая, добрая и беззащитная. Она может только пререкаться и делать вид, что способна на большее, но дать отпор по-настоящему не способна. Он верил в это, и как не трудно было признавать, считал, что такой парень как Саша ей действительно подходит. Пока она не осмелилась на ещё одну большую глупость. Она его ударила.

Эта с виду хрупкая и нежная девушка ударила так, что из глаз посыпалась искры, а в носу определенно что-то щелкнуло. Он не ожидал. До этого не одна девушка не могла себе позволить подобного рядом с ним. Да, что там! Не одной девушке он бы не позволил такого! Но, она решилась, а он позволил…

Сумасшедшая!

Он рассмеялся ей в лицо, но именно тогда в голове промелькнула мысль:

«Может мы не такие уж и разные, а Лаврова?!». Именно об этом он думал, когда прижимал её лопатками к стене и смотрел прямо в глаза. Этот её поступок заставил его посмотреть на неё почти с восхищением. Ведь она была такая горячая, страстная, желанная и…

Не моя…

Снова этот внутренний голос. И всё, неожиданная ярость накрыло его с головой. Он не понимал что говорил, что делал, когда в коридоре внезапно раздался голос завхоза. Тогда этот старый маразматик велел на следующий день мыть с ней окна.

Мне мыть окна с ней!? Совсем больной…

Однако это поистине скучное занятие подарило ему в благодарность за сдержанность и терпение прекрасное зрелище. А именно, возможность наблюдать за тем, как Лаврова, забравшись на подоконник, натирала стекла. Для полного кайфа не хватало только короткого топа и облегающих шорт на ней, а ещё попкорна.

А ещё невозможно было не отметить, что после её «пожалуйста» он сам стал превращаться в болвана, который был не в силах противиться её воли.

После вообще началась какая-то странная череда событий, которая наглым образом все больше сближала его с ней. И в свете всего этого он отметил, что та пустота, что терзала его душу все это время, наконец, начала заполняться. И заполняться начала рядом с ней.

Он так и не понял, из-за чего конкретно она полезла в машину его отца, на что глупая надеялась?! На тот момент он ещё не осознавал, насколько сильно его чувства к ней изменились. Но когда он увидел её у себя дома в компании своего отца первое, о чём подумал – возможно, у него начались галлюцинации, второе – что она тут делает?! И наконец, третье – что он должен любым способом её отсюда вывести. Потому как отец был настроен совсем не оптимистично. Потому как она была запугана до смерти. И поэтому он не мог поступить иначе. Он даже не рассматривал варианты того, что должен поступить по-другому. Он думал, что выведет её, а потом быть может, прибьёт сам за такие выходки!

В школе после этого она пыталась выведать у него ответы на свои вопросы, на которые он отвечать не хотел, не мог. Потому что сам не знал этих долбанных ответов. Она попыталась соблазнить его, ослабить бдительность, а он как баран повёлся, и даже чуть было не поцеловал, но успел вовремя взять себя в руки и остановить всё это. Остановить её.