Маленькие камчатские истории

В качестве подтверждения этого соображения говорилось о том, что японская администрация не поднимала вопроса о хищениях. Консул также не делал по этому поводу никаких заявлений. «Это обстоятельство показывает, что японцы до более удобного и нужного случая не придают и сейчас значения».

В 1943 г. помещение для зимнего сторожа на заводе № 19 представляло собой небольшой домик из двух комнат и кухни. Сторожу на зиму оставляли 5 т угля и 90 кг керосина, а также немного дров. Оплата его работы за восемь месяцев составляла 2 000 руб.

В 1944 г. промыслы, законсервированные на восточном и действовавшие на западном берегах Камчатки, после отъезда арендаторов вновь должны были поступить под охрану советских сторожей. Для этого фирма Ничиро должна была внести соответствующие деньги в кассы колхозов.

Колхозники сторожили японские заводы и базы в течение восьми-девяти месяцев в году, то есть с момента окончания их работы и до начала путины следующего года. Законсервированные заводы охранялись круглый год. Каждый завод или база имела одного сторожа, за отдельный пост фирма Ничиро уплачивала колхозу 125—200 руб. в месяц. В колхозах же люди зарабатывали за это время минимум 600—700 руб., а сторожа колхозного имущества (в основном старики или инвалиды) получали 300—350 руб. В результате такой разницы в оплате колхозники отказывались от охраны предприятий Ничиро. Колхозы назначали сторожей «в принудительном порядке» с дополнительной оплатой за счет собственных средств 150—225 руб. в месяц. С учетом этого, а также того, что фирма не обеспечивала все посты отоплением и освещением, колхозы вынуждены были нести дополнительные убытки в сумме 800—900 руб. за сезон.

Исходя из этого, 2 октября 1944 г. советская сторона сообщила японскому консулу условия, на которых колхозы могли продолжать охрану имущества фирмы. Среди них были месячная оплата не ниже 350—400 руб., ремонт сторожек, обеспечение их топливом и теплой одеждой.

Устройство и оснащение японских предприятийможет быть показано на примере консервного завода № 19, располагавшегося в четырех километрах севернее второй базы комбината АКО имени С. М. Кирова. Первоначально завод, построенный японским частником в 1923 г., имел примитивное оборудование. Обработка рыбы и крабов, приготовление консервов велись на нем вручную. Производительность предприятия не превышала 400—500 ящ. в сутки.

Рабочая сила для него привозилась из Японии и частично вербовалась из местного населения. В 1927 г. завод перешел в ведение фирмы Ничиро, которая его полностью модернизировала, установила новое американское оборудование, ввела конвейерную систему, увеличила количество жилых, складских и прочих помещений.

В 1942 г. завод имел четыре линии мощность до 6 900 ящ., правда фактически он вырабатывал лишь 4 000 ящ. Площадь территории составляла 54 000 кв. м. На ней размещались одиннадцать жилых помещений на 50—60 чел., контора, совмещенная с жильем для администраторов, рефрижератор, шесть складов, больница на 15 коек, электростанция, слесарная и столярная мастерские, кузница, столовая для рабочих и администрации и подсобные сооружения. Корпус завода был обшит оцинкованным железом, все остальные помещения были построены из дерева. Ежегодно японцы производили ремонт построек и плавсредств. Суда, требовавшие капитального ремонта, увозили в Японию.

Завод арендовал три морских рыболовных и два краболовных участка. На рыболовных промыслах стояли по одному неводу «накануки-ами». Рыба из их ловушек наливалась в кунгасы. Их буксировали от невода к берегу небольшим катером с нефтяным двигателем. У берега кунгасы цеплялись тросом и паровой лебедкой подтягивались к одной из двух механизированных рыбоприемных или одной крабоприемной пристани. Отсюда улов поступал на сортировку, а затем — по конвейеру на завод для переработки в консервы или в засольный цех.

Консервный цех имел линии с часовой производительностью 100 ящ. весом 22—23 кг. Из рыбохранилища сырец направлялся в резальный станок, отделявший головы от тушки, затем тушки потрошились, промывались и шли в набивочную машину. Предварительно подкатанные банки по рольгангу поступали в эксгаустер и отправлялись на окончательную закатку. После промывки баночки следовали в автоклавы, стерилизовались в течение полутора часов, охлаждались и упаковывались в ящики.

Посол производился следующим образом. С пристани рыба поступала в засольные сараи, где ее обрабатывали одним из трех способов: «бара», «кайрио» или «арамаки».

Способ «бара» заключался в том, что непромытую выпотрошенную рыбу складывали штабелями, предварительно пересыпав ее солью. Штабели покрывали соломенными циновками, затем рыба хранилась под открытым небом. Перед отправкой в Японию ее помещали в соломенные кули.

Посол «кайрио» имел две разновидности: штабельную и чановую. Штабельный велся так же, как и способом «бара», но потрошение проводилось более тщательно с обязательной мойкой. При чановом посоле рыбу укладывали в брезентовые или цементные чаны, где она просаливалась в тузлуке. Готовая продукция чанового посола складывалась в штабели по 15—20 тыс. шт., покрывалась брезентом и хранилась под навесами, крытыми соломой. Перед отправкой в Японию ее раскладывали в ящики.

Сорт «арамаки» являлся наиболее качественным продуктом. При его приготовлении предусматривались потрошение и мойка, как и при способе «кайрио», но готовую продукцию затем укладывали в ящики и замораживали. В таком виде ее сохраняли до вывоза в Японию.

Заводская туковарка имела крайне примитивное устройство, представляя собой два врытых в землю котла, в которых варили рыбьи головы. Затем образовавшуюся массу выжимали ручным прессом, жир собирали в емкости, а остававшийся тук сушили. Тук применяли в качестве удобрения и как сырье для выработки кормовой муки. Последней выпускалось до 150 ц в сезон. Рыбьего жира за это же время получалось около 5 ц.

Пойманных крабов на приемной пристани освобождали от панциря, отправляли в крабоварку, а затем на завод для изготовления консервов. Крабовые панцири сушились. Они, по словам японцев, применялись как удобрение для фруктовых деревьев. Существовало предположение, что размолотые панцири использовались на сталелитейных заводах для цементации.

Предприятие располагало следующими плавсредствами: тремя морскими катерами, шестью кавасаки, 24 кунгасами вместимостью от 10 до 25 т, четырьмя мелкими шлюпками.

В сезон 1943 г. на завод было привезено 943 т горючего, в том числе 886 т угля, а также много дров для отопления и приготовления пищи.

В 1941 г. здесь работало 568, в 1942 г. — 628, в 1943 г. — 539 чел.

Продолжительность рабочего дня, особенно во время рунного хода рыбы, доходила до 18—19 часов в сутки. Несмотря на то, что интенсивность труда японцев была очень высока, в 1943 г. их питание не отличалось разнообразием и изобилием. Рацион составляли небольшая порция риса, несколько соленых редек, кусок соленой рыбы и морская капуста. Жилищные условия были неважными, в «помещениях господствует грязь, сырость, холод и теснота. Не имея специальной сушилки, рабочие сушат мокрую одежду над своими постелями. Спецодежда рабочим не выдается, и они работают в своей рваной одежде. В силу этих причин имеется много различных заболеваний, главным образом, желудочных, а в этом году был даже смертный случай». Медицинское обслуживание вели неопытные люди, скорее всего с фельдшерским образованием.

Материально-бытовые условия, в которых находились рабочие завода № 19, в сезон 1943 г. по сравнению с предыдущими годами значительно ухудшились. «Рабочие сильно истощены работой, так как отдыха рабочие почти не имеют, работая до полного изнеможения… Рабочие в остаток времени после приема пищи бросались на землю, покрытую галькой, и немедленно засыпали… В этом году некоторая часть рабочих прибыла со следами ранений».

За увеличение рабочего дня и недостаточное обеспечение спецодеждой, как это предусмотрено трудовым соглашением, Дальрыба ежегодно штрафовала арендаторов, в среднем, по 100 руб. за каждое нарушение. Японцы уплачивали штрафы охотно, очевидно, это им было выгоднее, чем снабжать необходимой спецодеждой своих рабочих.

На восточной Камчатке крупнейшими японскими предприятиями являлись усть-камчатские заводы Ничиро № 36, 37 и 39. С вступлением в силу советско-японской рыболовной конвенции 1928 г., концессионные договоры с фирмой Ничиро ограничили на них количество консервных линий: на заводе № 36 — 6, № 37 — 7 и № 39 — 3.

Завод № 36 до 1928 г. из подсобных предприятий имел только одну кузницу. После заключения концессионного договора на нем построили рефрижератор и литейную мастерскую. В 1929 г. по разрешению Дальрыбы возвели жиротуковый завод, кухню и новые жилые бараки. В 1934 г. появился холодильник, а высота берега была поднята на три метра установкой капитальных двухрядных свай. До 1929 г. территория имела площадь 800 на 200 м, но использовать всю ее фирма не могла, так как с тыльной части она подпиралась сопкой и имела ширину всего 120 м. Японцы «возбудили ходатайство» об изменении конфигурации участка за счет его удлинения. В апреле 1929 г. на это было дано разрешение, но в 1937 г. новое руководство Дальрыбы признало его нарушавшим концессионный договор и изменило территорию участка за счет сокращения его длины. Завод снабжался пресной водой из реки Крюгеровки при помощи прорытого через сопку канала и туннеля длиной 276 м.

В 1942 г. завод имел два разделочных станка «Железный китаец» с пропускной способностью 3 300 рыбин в час, шесть набивочных станков, заполнявших в течение часа 4 200 полуфунтовых банок, и один станок на 6 600 банок, по шесть предварительных закаток и вакуум-аппаратов. Девять автоклавов имели общую производительность 6 048 ящ. полуфунтовых банок в сутки. Пароэнергетическое хозяйство предприятия обслуживали пять котлов.

Пойманная рыба до переработки хранилась в рыбохранилище объемом 1 070 куб. м, вмещавшем 348 000 шт. нерок, которые могли одновременно поступать с шести принадлежавших заводу морских участков. Норма их годового вылова устанавливалась в 73 912 ц при арендной плате в 683 380 руб. Рыбохранилище снабжалось снегом из двух снегохранилищ общим объемом 497 куб. м.

Жиротуковый завод мог выпускать 450 кг продукции в час. Мука упаковывалась по 50 кг в двойные джутовые мешки и отправлялась в специальный склад, где размещалась на многоярусных решетках.

В рефрижераторе хранилась наиболее высокосортная продукция: посол «арамаки», мороженная рыба, икра, «шведский пласт». Он состоял из семи камер с общей емкостью 3 100 куб. м. В них одновременно могли поместиться 22 900 ящ. арамаки весом около 9 160 ц. Рефрижератор обслуживали два паровых котла, две паровые машины мощностью по 60 и 15 л. с., один двигатель в 80 л. с., три испарителя, два конденсатора и два компрессора. Все это хозяйство освещалось от отдельного динамо мощностью 15 кВт.

Заморозка продукции в охлажденном до температуры минус 23 оС тузлуке производилась в холодильнике. Время заморозки достигало 5,5 часов и зависело от количества рыбы. Холодильник имел 26 камер. Каждая из них делилась на два отделения, имевшие по восемь гнезд для установки противней с рыбой. В каждый противень укладывались по семь штук кеты. Все камеры вмещали 2 192 рыбин или 9,6 т.