Не плачь, девчонка!

— Охренеть, — высказалась Элен, когда я закончила. — Всю жизнь о таком муже мечтала! А твой брат мне вчера предложение сделал, прикинь!

Мне и так нелегко было, а тут совсем стало тошно.

— А ты?

— А что я? Отказала, Эль, ты уж прости. Он хороший, и всё такое. Только мягкий слишком. И нечестно было бы.

— Я думала, он тебе нравится.

— Да нравится, конечно, — нахмурилась она. — Только я тут встретила одного, ты только никому не рассказывай. Пришёл в больницу нашу, а я как раз вышла на пост карту больного заполнить, медсестра куда-то свинтила, и больше в холле никого не было. Я его сразу узнала — это он на поляне был, такой, разговорчивый самый, чернявый и смуглый.

— Долохов что ли? — выдохнула я.

— Назвал только имя — Антонин.

— И что дальше было?

— Стал спрашивать, как ему, мол, Элен Брани найти. А это моё магловское имя. Я сказала, что если ему нужна Элен, то я вот тоже Элен, а конкретно мисс Брани ушла домой после ночного дежурства. «Допустим, — сказал этот тип, — хорошая защита разума, детка!» И прикинь, начал флиртовать, да расспрашивать, не соглашусь ли с ним пообедать. То есть сразу понял, что я ведьма. Но не узнал. На мне просто чёрный парик ещё был — говорила девкам, что покрасилась, они даже поверили. Боялась же, что найдут, вот и носила на работе.

— Молодец!

— Ага, меня потряхивает, а я слушаю его — такой голос! Наплёл, что у него бабушка из русских князей. И много ещё чего.

— А ты?

— А что я? — буркнула Элен, закрыв лицо руками, и глухо призналась: — влюбилась, блин! В такую же сволочь, как тот, хозяин его. Ненавижу обоих!

Я не знала, как реагировать, и тем более не знала, насколько Элен влюбчивая. Может, у неё каждую неделю новый объект воздыханий.

— Ты же это не серьёзно? — робко поинтересовалась я. — Может, от стресса показалось?

— Куда уж серьёзней. Эль, я до этого никогда не влюблялась. Вот так, чтобы сердце болело от невозможности увидеть. Чтобы при воспоминании о взгляде коленки подгибались. А он… цветок мне подарил, — она отняла руки от лица и потянулась за потрёпанным томиком, лежащим на столе. Открыла посередине и показала мне засохшую ромашку. — Потом сказал, что утром придёт и домой проводит после дежурства и аппарировал. А я отпросилась у девчонок пораньше на три часа и сразу сюда, к маме. Раз имя узнали, могли и квартиру обнаружить.

— Когда это было?

— Да позавчера.

— И ты после этого на работу собиралась? — поразилась я.

— Дура, да? Хотела хоть глазком увидеть. Вдруг бы опять пришёл.

— Точно дура, — вздохнула я. — Хотя не мне осуждать.

— Знаешь, Эль, такое чувство? Когда смотришь в глаза и тонешь в них. И наплевать на всё.

— Тебе замуж всё равно нельзя, пока жив Тёмный Лорд. И вдруг он теперь по цветку этому найдёт тебя?

— Не найдёт. Я брата попросила его проверить первым делом. Хотя и сама догадывалась, что это просто цветок.

— А Джеф не заинтересовался, откуда он?

— Не. Наверняка подумал, что от Джея Ли. Даже не спросил. Слушай, не говори никому, и так брат психует, — Элен осторожно закрыла томик и убрала его на полку. — Переживу. И ты права, замуж нельзя, на работу нельзя и с квартиркой тоже придётся распрощаться, и вообще он мерзавец и приспешник Тёмного Лорда. Пошли завтракать, а? И не бойся, я теперь сама боюсь, и с придурком этим встречаться не собираюсь.

Я очень надеялась, что Элен Дарси говорит правду, но уверенности не было. И что мне делать было? Сказать Джефу про Долохова — предательство по отношению к Элен. А не сказать?

* * *

Домой мы прибыли к ужину. Миссис Марчбэнкс нас всех очаровала. Она знала столько историй, с таким юмором рассказывала, что смеялся даже Джеф, которого я не считала смешливым человеком. Даже жалко было расставаться со всеми.

— Дом, милый дом, — сказала я, заходя в гостиную.

Данко сразу стал суетиться на кухне, Тоби ушёл в кабинет, что-то написать, а я спустилась в лабораторию, проверить свою зельеварскую почту.

От С.Д. Рокка было два письма. В одном он спрашивал, возьмусь ли я изготовить сложное противоядие. Во втором с сожалением сообщал, что заказ отозвали, так как я не ответила вовремя, а противоядие нужно было срочно. И я поняла две вещи. Первое — кто был одним из тех двоих, к кому обратился Сметвик. А второе — что эта почта очень ненадёжна. Я запросто могу упустить важный заказ. А проверять каждые пять минут точно не намерена.

Что-то меня потянуло в другую часть подвала. И я с удивлением увидела, что посох гоблинов, стоящий в пустом помещении, светится зелёным светом.

Пришлось звать Тоби. Сама подходить побоялась. Муж полюбовался издали, и подошёл, хотя я и предлагала вызвать Дарси. Но он отмахнулся:

— Не опасно, Эль.

Что он там делал, я не видела — Тоби всё загородил спиной. Но повернулся с улыбкой и помахал желтоватым свитком.

— Письмецо от гоблинов, — хмыкнул он, подходя.

— Кому?

— Нам обоим. Уложим Северуса спать и прочитаем.

В результате прочли его только перед сном. Закрутились как-то, забыли, а оно так и лежало в спальне на тумбочке.

— Письмо, Тоби!

— Ах да! Ложись, Эль, сейчас и прочитаем. Надеюсь, там не нужен ответ? Я жутко устал.

Я читала вслух.

«Уважаемые миссис и мистер Снейп, банк Гринготтс уведомляет вас о просьбе своего клиента Себастиана Сальваторе Салини встретиться с вами завтра в три часа пополудни, чтобы огласить вам завещание общей родственницы. В случае согласия в указанное время просто дотроньтесь до посоха одновременно. Вы перенесётесь в защищённое место банка. Конфиденциальность гарантируем.

Директор банка Гринготтс, Рагнорк Третий»

Я отложила письмо обратно на тумбочку и повернулась к мужу.

— Тоби, этот Салини — твой родственник?

— Не знаю, — поморщился муж. — Девичья фамилия моей бабки — Салини. Я однажды встречался со своим кузеном, он мелким гостил у бабушки одно лето, и вдруг написал мне спустя много лет. Приглашал провести выходные на природе в охотничьем домике. Но эта была единственная встреча, больше он не писал, а я просто не знал его адреса.

— И как его звали?

— Грэм, Грэм Салини. Чёрт! Точно, ты же там была… то есть не ты. Эйлин там была. Грэм влюбился, с ума сходил по своему куратору… химии что ли. А ведь он, наверное, был волшебником. И так назвал зельеваренье.

— Кузен был влюблён в куратора? — поразилась я. — А как ты понял, что он волшебник?

Тоби криво улыбнулся и притянул меня поближе:

— Палочку у него видел. Он ещё расхохотался и сказал, что она волшебная. А я дурак, думал, что он шутит. Вполне в его духе было.

— Расскажи, в кого он был влюблён. Ну, пожалуйста! И вообще, что там… Эйлин делала.

— Давай не будем, Эль. Это не те вещи, о которых можно рассказывать своим жёнам.

— Давай будем, Тоби, — ласково возразила я. — Давай, ты мне всё расскажешь о вашей поездке в охотничий домик. И я забуду, как ты смотрел на Пифию.

— Это шантаж? И как я на неё смотрел? — фыркнул Тоби. — Эй, ну не надо, Эль! Ляг обратно!

— Расскажешь, или нет? — стоять на холодном полу босиком было неприятно, но я собиралась удовлетворить своё любопытство во чтобы то ни стало. — Я, между прочим, имею право знать, потому что та Эйлин — это все равно, что я.

— Ну не скажи!

— Тоби!

— Вернись обратно в постель, и я всё расскажу, — вздохнул он. — Только предупреждаю — я очень плохо всё помню.

Я улыбнулась и поспешно нырнула под одеяло. Муж снова притянул меня поближе и досадливо потёр подбородок:

— Ну, слушай, рыбонька. Грэм Салини был таким парнем весёлым, про таких говорят — душа компании. Любил дурачиться, придумывал шутки постоянно. Но он был добрым, и меня это подкупало. Он встретил меня в аэропорту и весь был возбуждён. Я не мог понять этого, куратор была гораздо старше него, и вообще, выходила замуж за своего кузена буквально через неделю. Не знаю, почему она решила осчастливить парня прямо перед своей свадьбой, но он был уверен, что она приедет. А меня позвал потому, что с Вэл навязалась ещё одна девочка, его сокурсница Эйлин Принц. И он не смог её отшить, потому что слишком добрый. Иногда — это во вред, Эль, точно говорю. Вот моя роль состояла в том, чтобы отвлекать эту его однокурсницу.

— Вэл? — переспросила я, уверенная, что Тоби ошибся. Я прекрасно помнила письмо Эйлин брату. И там она писала, что подругу звали Маргарет. И о кураторе не было ни слова.

— Ну, так её звал Грэм, — Тоби смотрел куда-то вверх, словно не просто вспоминая, а переживая то время заново. — Он хвастался, что она точно испытывает к нему чувства, и что, наконец, ему удастся с ней… ну ты понимаешь.

— Угу. А её точно звали Вэл?

— Да нет же, у неё такое сложное было имя, вроде названия города. Вальсберг, что ли… Грэм говорил, но я… Я половины не помню, что там было. Я даже не был уверен, что спал с Эйлин, понимаешь? Но Север все равно мой сын, чтобы там ни было.

В голове у меня щёлкнуло, и я осторожно спросила:

— Вальбурга?

— О, точно, Эль. Именно так — Вальбурга. Странная женщина, красивая, властная и очень яркая, ну ты понимаешь? Она лет на пятнадцать была старше Эйлин, а казалась её ровесницей. Ах да, помню, она просила меня звать её запросто — Марго. А почему? Может, второе имя? Но скорее, она там была инкогнито. Жениху ведь изменяла.

— А как была фамилия жениха?

— Эль, ну откуда мне знать? О таких вещах мы точно не говорили. Хотя… один раз Грэм назвал её мисс Блэк. Но это была, как понимаю, её девичья фамилия. Я и запомнил, потому что обратил внимание на обращение. До этого он звал её синьорина.

— С ума сойти, — пробормотала я. — Так они переспали?

— А ты как думаешь? — вздохнул Тоби. — Я не присутствовал. Но спали они в одной комнате, и утром Грэм был счастлив до одури. А Вэл была холодна и прекрасна.

— Ну а ты?

— Был ли я счастлив? — проворчал муж. — Эль, меня просто использовали. Я же не совсем дурак. Я видел, как Эйлин смотрит на Грэма. Но ответственности я с себя не снимаю, и когда мисс Принц появилась у меня на пороге три месяца спустя, я сразу всё понял.

— И что дальше было?

— Да ничего, взял за руку и повёл в мэрию. И жили мы долго и счастливо.

— Правда?

— Нет! — вскипел Тоби. — Какая нафиг правда? Она ненавидела меня, и с трудом терпела сына. Целыми вечерами она лежала на диване и тупо смотрела в потолок. Или спускалась в подвал. Я не знаю, что она там делала, мне даже в голову не приходило посмотреть… И я, Эль, если честно, только радовался. Сил смотреть на неё не было. Но сын! Ради Севера я готов был терпеть. Мы даже не спали вместе, совсем. Я как-то попытался, Северу уже полгода было. Я тогда замучился страшно, все эти пелёнки, распашонки, бутылочки… И радовался, что малыш заснул, ну и того… подошёл к ней. Вспоминать не хочу, ничего хорошего. А потом и подходить не хотелось, но она шарахалась, как от чудовища. Спала на этом жутком диване. А однажды я пришёл навеселе, Северу уже три было. И Эйлин стала как-то поспокойней, даже иногда что-то по дому делала. Север спал, и я опять попробовал наладить отношения. И мне даже показалось, что она откликнулась. И вроде нормально прошло, но пару дней спустя я вдруг обнаружил, что мне и предложить ей нечего в этом плане. Списывал на стресс. Она снова стала спать на диване. И тут вдруг она говорит, что ей прописали лекарство важное, и что ей может стать плохо. Я вообще не вникал в её объяснения, мне они были параллельны, понимаешь?