Времена грёз 1 том

Еле выдохнув, я поднял взгляд и обомлел. Не в силах вымолвить ни слова, тихо завыл на одной ноте, на коленях подбираясь к огромному костру. Израненные в пытках, с синяками, порезами и спутанными волосами, в разорванной одежде, привязанные к столбам, горели мои сестра и мать. Запах, что мне мерещился весь путь, был запахом их жженой плоти и волос. Поникшие головы смотрели вниз остекленевшим взглядом, огонь добрался до плеч, но они это уже не чувствовали, возможно, их привязали уже мертвыми.

— За что-о, за что-о… — в ужасе я сунулся к костру, вытянув руки, будто пытаясь в последний раз обнять дорогих мне людей, сгореть вместе с ними, не чувствуя ни жара, ни боли. Хотя бы прикоснуться к ним, вымолить прощения у мертвых.

Кто-то грубо схватил меня за шиворот и отдернул от костра в сторону. Повалившись, я попытался встать и снова ринуться к огню, но увидел третью фигуру в костре. Отец. Он был еще жив, но не кричал, а лишь смотрел на меня стиснув зубы. Готов поклясться, он увидел, узнал меня, и столько ненависти и боли было в его взгляде, столько злобы за разрушенную жизнь и истязания, что я навлек на них. Мое сердце почти остановилось, заледенело, пронзенное этой свирепостью. Как же он желал меня убить своими руками, прямо сейчас, уничтожить, чтобы я тоже познал муки и отчаяние своих близких.

Костёр треснул, пламя взревело, вторя крику отца. Я не мог встать, не мог уйти, лишь смотрел, как горит моя семья в жестоком огне чужой ненависти.

— За что-о…

— Пособничество некроманту. Люди решили, что твоя семья тебя спрятала и защитила.

Голос был спокойный и тихий, но реву огня и гомону улюлюкающей толпы было не заглушить его. Я нашел в себе силы перевести взгляд на говорящую. Высокая дева с изящным лицом, словно цветок лотоса в лунную ночь, печальной улыбкой и ласковым взглядом, обращенным ко мне. Ее великолепные серебристые волосы спускались до земли, одежда, похожая на халат в пол с длинными рукавами, цвета ночи расшита белой нитью. Никто не замечал её кроме меня, девушка была чудом, сошедшим с небес, и, кажется, так оно и было.

— Мун? Госпожа Луна? Молю вас, помогите моей семье, защитите их, пожалуйста, — я подполз на коленях к богине, вцепившись рукой в подол ее одеяния. — Пожалуйста, пожалуйста, умоляю, помогите им.

Луна с грустью прикрыла глаза и покачала головой.

— Не в моих силах воскрешать мертвых, могу лишь сопроводить их к скорому перерождению.

Я опустил руки, глаза застилали слёзы.

— Тогда могу я умереть вместе с ними?

Теплая, нежная ладонь успокаивающе погладила меня по голове. Вкрадчивый голос продолжил:

— Я могу дать тебе кое-что получше, чем смерть.

Покачав головой, я вытер глаза рукавом.

— Ничего не может быть лучше, чем смерть.

Дева наклонилась ко мне и что-то протянула.

— Я подарю тебе новое имя и месть.

Ошарашенно посмотрев на длинный золотой клинок в руках богини, я, не раздумывая, принял его. Оружие тут же обожгло мне ладони, но я этого практически не почувствовал. Луна вновь погладила меня по голове и, к моему удивлению, прикоснулась губами к лбу. Не прошло и секунды, как я почувствовал вскипающую в жилах кровь, мое сознание отделилось от тела, и я словно на миг вышел за пределы нашего мира, увидев далекие галактики, звезды и неземных чудовищ, обитающих на чужеродных планетах. Зрелище завораживало меня, увлекало за собой, показывая всё новые и новые знания: о звездных расах, древних богах и ужасе, что таится под водами другого мира. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мое сознание вышвырнуло из этого жуткого потока обратно на площадь к милостивой богине, ревущей толпе и агонии моих близких.

— Я нарекаю тебя — Ньярлатхотеп. Теперь это твое имя, другого у тебя нет и не было, ибо ты рожден здесь и сейчас, в этом таинстве и в этой боли. Отныне, твой путь для тебя открыт, и ты волен поступать, как пожелаешь. Никто из здешних богов не сможет тебе навредить.

Я всё также сжимал в руках клинок, обжигающий холодом мои руки, ощущал тошнотворный запах костра и горелого мяса, но больше не ощущал себя прежним человеком. Со мной осталась моя боль от потери, ужас от происходящего, но глубоко внутри зародилась уверенность, что каждый, каждый в этом чертовом городе узнает, какого было моим родственникам, и они все поплатятся за наши страдания.