Не плачь, девчонка!

Элен рухнула на кровать и рассмеялась:

— Это так банально!. А так — зато почувствовала!

— Все волшебники ненормальные! — покачала я головой, борясь со смехом. И забрала у Элен свою палочку. — «Репаро»!

Незачем осколки тут разбрасывать. Поставила на тумбу пустые флаконы.

— Ой, не верю! — воскликнула Элен, мечтательно глядя в потолок. — Мама сойдёт с ума! И брат! И Береника! И Поппи! И Лиззи! Только Дерек ещё ничего не понимает.

— Стоит ли тогда их так пугать? — резонно спросила я.

— Не-а, — решительно согласилась со мной Элен. — Сначала научусь. Всё что я знаю, по верхам нахваталась от всех. Эль, прошу, не рассказывай никому пока. Я сама найду подходящий момент.

— Как скажешь!

— А пойдём завтра, купим мне палочку? Или нет, в четверг. Завтра не смогу — смена.

— Хорошо, пойдём. — Я прикинула, что в четверг мы вполне можем с Северусом прогуляться.

— Ой, блин! А как же метла! Если я больше не сквиб?

— Ну, обратно ты же на ней летела. И вообще — брат же на тебя зачаровывал, а не на твою сквибестость.

— А знаешь, — Элен судорожно кусала губы. — Перед тем, как меня трахнуть, он что-то влил мне в горло. Такое тягучее и горькое. Я ещё подумала, что это чья-то кровь или что похуже. Чуть не стошнило. Но он мне сразу сунул в рот какую-то кислую травку — и прошло. Заботливая сволочь.

— Скорее, для ритуала было нужно, — предположила я. — Только ума не приложу для какого.

— Ну, я тем более в таких вещах мало смыслю, — вздохнула она. И зевнула. — Давай спать?

И вдруг погладила себя по животу, и лицо её озарила нежная улыбка:

— И ты маленький, — прошептала Элен, — будешь самым любимым, даже если сквиб!

Я вернулась к себе в кровать, глаза слипались, и словно тяжкий груз с плеч свалился.

Зелье у меня с лёгким снотворным эффектом. Нашла рецепт в одной из книжек прежней Эйлин. Часа на три здорового сна хватает. И гораздо полезнее, чем зелье сна без сновидений.

— Какая малая цена, чтобы стать магом, — пробормотала сонная Элен.

Я так не считала, но возражать и не подумала.

* * *

— Всем пока! — Элен в умело наведённом и незаметном для неопытного глаза макияже сияла, как новенький галеон. Мне пришлось битых полчаса убеждать её, что выглядит она прекрасно, и нет, глаза совсем не красные, а очень даже красивые.

— Иди поцелую, бессовестная девчонка! — Береника расцеловала её в обе щеки, несмотря на протесты. — А это что? Поппи!

Мы стояли на красивом резном крыльце, собираясь отбывать в разные стороны.

— Обычная шишка! Об тумбу стукнулась, — Элен попыталась снова замаскировать её чёлкой.

— Горюшко! — Поппи аккуратно взмахнула палочкой, что-то пробормотав.

— Ой, больно!

— Сразу бы сказала, я бы мазью смазала. А так — поболит минут двадцать. Будешь знать, как скрывать от меня! Ну вот, зато ничего уже нет. Дай, я тебя тоже поцелую!

— Поппи!

Медиковедьма, смеясь, всё же расцеловала её, и, судя по всему, Элен вовсе не была против. Смотрела на всех с обожанием. И, наверное, уже прикидывала, как всех удивит очень скоро. Хотелось верить, что продержится хотя бы неделю.

— Эль, — ко мне она сама подошла и крепко обняла. — Я так рада была с тобой познакомиться! Ты пиши, если что! Адрес мамин, Поппи знает.

А на ухо шепнула:

— Спасибо! В четверг!

Отступив от меня, махнула всем рукой, с зажатым в ней жёлудем.

Обязательно спрошу, где берут, и как понимают, какой — от чего.

— Пока всем! Увидимся!

Миг — и исчезла.

Береника и Поппи резко развернулись ко мне.

— Что? — пришлось отшагнуть назад, и прижаться к двери. Очень уж суровыми стали их лица.

— Это ты нам скажи! Как она? Выплакалась? — Поппи смотрела с надеждой и беспокойством, а вот Берри кусала губы, и кажется, сама была готова разреветься. А ведь такая сильная женщина на вид.

— Она же сказала, что сама, — пробормотала я, судорожно вспоминая, обещала ли я Элен молчать о её слезах, или только о магии.

— О, Мерлин, бедная девочка! — Берри закрыла лицо руками, судорожно всхлипнув.

— Сама, — фыркнула Поппи мрачно. — Эль, мы её с пелёнок знаем, как облупленную. Ты хоть скажи, чем кончилось?

Мучить их дольше я посчитала излишней жестокостью.

— Она сказала, что ненавидит жалость. И…

— Вот дура!

— Берри, уймись! — Поппи, погладила меня по руке. — Давай, Эль, расскажи. И ты-то чего ревёшь? Сама же сказала, что она жалость ненавидит, вот и не жалей.

— Не могу, — шмыгнула я носом. — Ладно. Сначала она упиралась, а потом всё рассказала. И она порыдала, и я. Поговорили. Потом опять порыдали. Теперь всё нормально будет.

Сама понимала, что мало рассказала, но как такое рассказать-то можно? Но им хватило.

Береника судорожно вздохнула и вытерла слёзы:

— Ну, слава Мерлину! Ребенка-то оставит, если будет? Или заранее ненавидит?

Поппи тоже ждала ответ.

— Оставит, — я слабо улыбнулась. — Сказала, что будет его любить больше всех, даже если сквибом родится.

Они переглянулись и кивнули друг другу, и что это значило, я не поняла.

Это был грустное прощание. Но в глубине души, я была за них всех очень рада. Такая дружная семья! Да они будут любить Элен всякой, с ребёнком, или без него, с неправильными решениями, израненную и оскорблённую, сильную и слабую. А с тем, что у неё магия появилась, все ещё намучаются, но больше любить не станут. Потому что больше — невозможно.

Маленький жёлудь перенёс нас в Хогсмид.

— Где вы их берёте? — решилась выведать я, едва мы появились возле «Трёх мётел».

— Кого? — обалдела Поппи, крутя головой.

— Жёлуди!

— А! — она хитро улыбнулась. — Видела в прихожей за лестницей сундук?

— Ну ага, кажется. Большой такой.

— Он на вид большой, а на самом деле — огромный. Чары расширения Джеф сам накладывал.

— Джеф?

— Джеф Дарси — Муж Береники. Так вот — там всё разложено по мешочкам, тоже немаленьким. Каких только мест нет. И перепутать нельзя — вот смотри.

Она показала мне жёлудь уже без шляпки, а на боку я увидела чёткие буквы: Хог. Швырнула на землю, снова подняла и показала мне. Буквы исчезли.

— Вот так. Выкинул — и все дела. А это возьми себе. Вдруг пригодится. И пойдём уже, а то торчим посреди улицы.

Поппи сунула мне в руку три жёлудя. На одном я увидела две заглавные буквы: «ПП», на втором — «МС», на третьем — «КА».

— Поясни! — мы не торопясь шагали в сторону Хогвартса.

— «ПП» — это Поппи Помфри, такой у тебя уже был — ко мне домой, значит. «МС» — Мунго, кабинет доктора Сметвика. «КА» — Косая Аллея. Всё просто. Ты мне напомни, я тебе наберу побольше всяких. У Анжелики Дарси, где сейчас гостят дети, дубовая аллея. Все жёлуди собираются и складируются. У них есть эльф, который только за этим и следит. Анжелика — мастер-артефактор, она и делает порталы. А Джеф с Берри тоже наловчились с её помощью. Правда, Анжелика может из чего угодно, а они только из желудей вот. Мы аппарацию не очень любим, вот так издавна и повелось. Некоторые жёлуди ещё прадеды делали. Только это семейное, не показывай никому, и не рассказывай.

— Хорошо, — я сунула подарок в карман мантии. — Спасибо большое!

— Тебе спасибо, — она отмахнулась, — за Элен, и вообще. И не надо в один карман. Положи в разные. Чуть что — сунула руку в карман, сорвала шляпку ногтем — и привет.

Я так и сделала. В правом — Мунго, в левом — дом Поппи. А Косую Аллею сунула в кошелёк. Сомнительно, что туда потребуется перемещаться срочно.

* * *

Едва мы вошли в замок, как к нам поспешил предшественник Филча, мистер Прингл.

— Сработали охранные чары, — проворчал завхоз Хогвартса, рассматривая меня с удивлением, — опять вы?

— Здравствуйте, мистер Прингл, — сухо поздоровалась Поппи, привлекая к себе внимание.

— А, мадам Помфри! Сами тут разберётесь, — и Прингл, развернувшись, потопал прочь.

— Не обращай внимания, — сразу сказала подруга, — давай ко мне сначала, до обеда ещё есть минут двадцать.

Мы поднялись на второй этаж, прошли через коридор больничного крыла и через небольшой предбанник попали в новые апартаменты колдомедика.

— Гостиная, где мы в прошлый раз пили чай, теперь стала моим рабочим кабинетом, — поясняла Поппи. — Очень удобно, потому что он соседствует с лабораторией и близко к палатам и выходу. Зато тут теперь у меня целых две спальни, своя кухонька — я уж настояла, люблю иногда готовить — и шикарная ванная комната.

Не успели мы пройти по всем помещениям и заглянуть в «шикарную» ванную, как в небольшой прихожей, ведущей в больничное крыло, отчётливо звякнул колокольчик.

— О, — поморщилась Поппи. — Наверняка домовики уже доложили о твоём приходе. Это Дамблдор. Подожди здесь, я открою.

Я осталась в гостиной, рассматривая колдографии, выставленные на каминной полке: мисс Помфри среди выпускников Хогвартса, мисс Помфри с колдомедиком Сметвиком у постели какого-то больного, Поппи вручают какой-то орден два важных типа в дорогих мантиях. Надо бы узнать, что за орден такой. Чувствовалось, что подруга уже успела здесь всё устроить по своему вкусу. Но всё равно, такого уюта, как в её квартирке, здесь не ощущалось. И никаких семейных фотографий. Ни Береники, ни Элен, ни обожаемых племянников.

— Здравствуй, Эйлин!

Я вздрогнула и обернулась. Дамблдор сегодня был в малиновой мантии с россыпью мелких фиолетовых звёзд. Высокий колпак, выполненный в тех же цветах, высоко загнутые носочки сапог — ну просто персонаж из сказки.

— Здравствуйте, профессор, — я вежливо улыбнулась.

— Как хорошо, что вы пришли именно сейчас, моя девочка — покивал он добродушно. — У меня совсем немного времени, уж простите, но старика через час ждут в Министерстве. Спасибо Поппи не прогнала, хоть она у нас строгая, м-да... О чем это я? Ах да, если не возражаете, то поболтаем прямо здесь.

Я кивнула, гадая в который раз, что ему от меня нужно.

А директор щёлкнул пальцами, призвав важного домовика, и велел подать чай и сладости.

Не прошло и минуты, как поднос с треугольными пирожными и две чашки чая оказались на столе.

Я заняла место напротив профессора и придвинула к себе чашку, удивляясь, что не вижу знаменитых лимонных долек. Но возможно, в эти годы он ещё не успел к ним пристраститься.

Подруги нигде не было видно, но спрашивать о ней Дамблдора я не решилась.

— Угощайтесь, милая, — Директор подхватил одно из треугольных пирожных, обильно посыпанных сахарной пудрой. — Эти пирожные с лимонной начинкой просто чудо. Новая выдумка наших домовиков, они ведь такие затейники. Рекомендую.

— Спасибо, — взяла одно, очень уж хотелось есть. Рассчитывая на обед в Большом зале Хогвартса, я ничего не ела после утреннего сна. Хотя Береника и предлагала.

— Как поживаешь, девочка моя? — глаза профессора за стёклами очков лукаво поблёскивали.

Пришлось спешно проглотить кусок угощения, чтобы ответить.

— Спасибо, директор. Не жалуюсь.

Позволила себе сделать большой глоток горячего несладкого чаю. Учитывая приторность пирожных — я порадовалась отсутствию сахара хотя бы в нём.

Внезапно голову словно стянуло стальным обручем, а серьга в ухе, подаренная братом, дёрнулась, словно хотела оторвать мне мочку. С трудом удержала спокойный вид, хотя боль ещё несколько секунд не отпускала.