Жемчужный узел

13

Конечно же, в книгах ничего не нашлось. Они облазали почти всю библиотеку — а в тереме она была очень даже немаленькая, — но так и не отыскали ни одного упоминания о людях, выбравшихся из Нави. Похищения прекрасных дев описывались лишь в сказках, но и там подобным промышляли только драконы.

— Ага, — помнится, закатила глаза Инга, когда Лизавета зачитала ей строчки из книги. — Не существуют, но похищают. Конечно.

Так Лизавета узнала, что далеко не все чудесные существа, с которыми она сталкивалась в книгах, существовали во вновь открывшемся ей мире. Огнём в Нави заведовали вовсе не гигантские крылатые ящеры, а домовые. Инга уверяла, что некоторые из них живут в Карасях, но предпочитают скрываться, молчаливо храня очаги и по возможности оберегая людей от пожаров.

— Наслать огонь они тоже могут, — так рассказывала о домовых Инга, — но редко подобным занимаются. Незачем: вы, люди, и сами прекрасно с этим справляетесь — забываете гасить свечи, не тушите лесные костры…

Со слов Инги выходило, что духи природы скорее оберегали мир, чем накликивали беду. За свою доброту они брали «разумную плату» — именно её Лизавета видела в запрятанном в глубине терема кабинете-сокровищнице. Монеты и украшения бросали в озеро люди, решившие доверить ему свою судьбу. И, если верить Инге, все они были щедро вознаграждены.

Стоило ли ей верить, вот что беспокоило Лизавету. Несмотря на то, что за последние три дня им удалось сблизиться, Инга рассказывала далеко не всё. Скажем, она так и не ответила, куда порой уходит прямо посреди разговора, какие обязанности выполняет на озере и каким образом на нём оказалась. А ведь именно одно из этих загадочных дел натолкнуло мавку на удачную мысль.

В тот раз Инга вернулась всклокоченная и воодушевлённая. В гостиную она не вошла — влетела, едва не снеся стоявший на пути чайный столик, и, плюхнувшись на диван, гордо произнесла:

— Русалки!

Лизавета растерянно посмотрела в ответ.

— Я подумала: раз мы не можем найти выход в книгах, то нужно у кого-то спросить, — сжалившись, объяснила Инга. — Я мало что знаю, Лад и Ольга вряд ли расскажут, но мы можем обратиться к русалкам. Они древнее самой Ольги — что-нибудь им да известно!

Образы суровых женщин за карточным столом тут же всплыли в памяти Лизаветы. Ольга представила их очень поспешно, поверхностно — тогда у Лизаветы сложилось впечатление, что мавка вообще не хотела, чтобы русалки знали о её существовании. Неспроста, ой, неспроста Ольга назвала Лизавету не полным, данным при рождении имени!

— А им точно можно доверять?

— Ну да, — Инга легкомысленно пожала плечами. — Они нормальные, даром что не наши.

— Не наши? — не поняла Лизавета.

— Да ты же их видела. Пришлые они, здесь воевали когда-то и здесь же погибли. Мать-Природа почему-то рассудила, что здесь же им суждено и остаться: думаю, в отместку за то, что они осквернили землю кровью невинных. Но вообще мы про такое не говорим — не принято в Нави прошлое поминать.

Всё это Инга произнесла так же просто, как если бы пересказывала легенду о минувших временах. Лизавета же невольно застыла, не в силах шелохнуться — на неё словно повеяло дыханием давних смертей. Она и помыслить не могла, что окружавшие её духи могли оказаться… злодеями?

— Да чего ты? В лице так изменилась… — Инга цокнула языком, мимоходом утащила со столика печенье. — Это всё столетия назад было. Если они когда-то на местных зло и держали, то всё давно прошло. Рано или поздно все смиряются со своей участью.

— Я думала… — Лизавета нервно облизнула губы. — Я думала, это дар — получить вторую жизнь.

Инга громко хрустнула печеньем.

— Нет, — покачала головой. — Точнее, как… Считается, что это дар, якобы Мать-Природа даёт умершим то, в чём они нуждаются. Если ты трудился, как пчёлка, не покладая рук, в следующей жизни она может сделать тебя деревом. Будешь веками расти, как тот дуб, наслаждаться тишиной и покоем. А если ты, наоборот, прожил в праздности, не вставая с дивана да только перстами указывая, что подать-принести, можешь стать муравьём — вот уж кто главный трудяга.

Лад тоже, помнится, говорил нечто подобное — но тогда Лизавета не слушала, ведь решалась её судьба. Теперь же каждое слово заставляло её хмуриться всё сильнее: это что же, она после смерти может стать каким-то жуком?

— А водяные? Ими почему становятся?

— Считается, что они чего-то не доделали в прошлой жизни. Правда, обычно так считает Мать-Природа, а у самих водяных мнения не спрашивают.

Инга едва заметно поморщилась, отвернулась, и Лизавета нутром почувствовала — дальше расспрашивать бесполезно. Тайна происхождения духов так и останется тайной.

— Ясно… — протянула она. — Похоже, вечная жизнь не так приятна, как могли бы предположить люди.

— Ты даже не представляешь, — Инга усмехнулась и потянулась за следующим печеньем. — Но, как я и говорила, русалки со своей уже свыклись. Можешь их не бояться, ничего они плохого не сделают. Да и не положено это.

Лизавета хотела бы спросить, что та имеет в виду, но прикусила язычок.

— Ладно, — вместо этого кивнула. — Давай попробуем узнать у них. Только как-то исподтишка: не надо признаваться, что я хочу сбежать.

— Да что ты говоришь! — Инга картинно взмахнула руками. — А я-то собиралась рассказать, как на духу, чтобы они уж точно проболтались Ольге или Ладу! Мне же мало того, что они извечно на меня свысока смотрят, я ж хочу, чтобы совсем разуверились!

— Эй, — Лизавета подняла руки в защитном жесте. — Я же не это имела в виду! Просто хотела… договориться на берегу.

— Пусть так, — Инга успокоилась так же быстро, как вспыхнула. — Договариваемся: в лоб ничего не говорим, спрашиваем осторожно и не сразу. Можно притвориться сначала, что тебе под водой сидеть просто наскучило…

— Постой, а они разве не под водой живут?

— Под водой, но к себе пускать не любят. Да и что тебе там делать? Поверь — пейзажи от здешних ничем не отличаются: рыба да тина.

Инга поморщилась: под водой ей нравилось не больше, чем коротавшей время на поверхности Ольге. Лизавете, признаться, здесь тоже наскучило — мысль о том, чтобы снова увидеть солнце, отозвалась улыбкой на её губах.

— И как мы до русалок доберёмся? У вас есть какое-то заклинание или…

Она не сразу поняла, что Инга хихикнула — уж больно неожиданным, непривычным был звук. Но стоило приглядеться, увидеть смешинки в её глазах, как стало ясно: Лизавета, сама того не зная, сморозила ужасную глупость.

— Мы не колдуньи, ясно? — Инга снисходительно улыбнулась. — У нас нет заклинаний, хотя кое-что мы умеем. Но на реку мы не на мётлах летаем, а просто ходим ножками. Тут недалеко.

— Ножками? — подобного Лизавета не ожидала. — Но как же… Это значит, мне придётся покинуть озеро, а потом опять?..

Слова не потребовались: Лизавету передёрнуло столь явно, что Инге сразу стало понятно, о чём идёт речь.

— Не-е-ет, — протянула она, покачав головой. — Навь приняла тебя, как здешнюю, ты запросто можешь уплыть и вернуться. Сама завтра увидишь.

— Погоди, ты сказала — уплыть?

— Ну да. А как ещё ты хочешь выбраться со дна озера?

Что ж, в её словах был резон. А в замысле Лизаветы пробраться в подводное царство находились всё новые и новые прорехи.

— Я… Кхм. А что, если я не умею плавать?

К ужасу Лизаветы, Инга расхохоталась. Смех резво разнёсся по пустому дому, отдался эхом в просторных комнатах, вновь и вновь отдаваясь у Лизаветы в ушах и заставляя её сильнее втягивать голову в плечи. Неловкость вызывала желание с головой спрятаться под одеялом до тех пор, пока Инга не забудет о её оплошности.

— Знаешь, ты меня восхищаешь, — мавка утёрла навернувшиеся слёзы. — Некоторые меня считают безрассудной, но ты… Ты — это нечто.

Получать комплименты от неё, да ещё и такие, было не очень приятно.

— Спасибо, хоть предупредила. И чем ты вообще думала, когда сюда забиралась?

Лизавета пожала плечами. К чести Инги, расспрашивать и давить на рану она не стала, а вскоре и вовсе переменила тему. Лишь пообещала напоследок:

— Не волнуйся, всё будет в порядке.

Почему-то после этих слов Лизавета начала беспокоиться особенно сильно.

Выдвинулись следующим утром, едва позавтракав. Инга спешку не объясняла, но Лизавета подозревала — мавка боится попасться. Она и сама беспокоилась: объяснять Ольге, зачем им потребовалось повидаться с русалками, не хотелось, несмотря на заранее подготовленный обман. Лизавета никогда особенно не любила врать — не приходилось.

Впрочем, куда больше возможной лжи её терзали иные опасения.

— Ты уверена, что я не утону?

Они замерли на краю сада, обнимавшего терем. Обе провели в нём немало часов, прогуливаясь меж причудливых растений — когда-то живых, а теперь лишённых влаги, поникших. Пребывание Лизаветы не прошло без следа для этого мира: чтобы она могла спокойно дышать, Лад накрыл пространство перед домом волшебным и куполом. Прозрачный и переливающийся, словно мыльный пузырь, он надёжно защищал сад от всякой воды, но одновременно заставлял водоросли чахнуть, стелиться по земле уродливыми, безжизненными щупальцами, напоминая при каждом взгляде на них — Лизавете в Нави было не место.

— Не доверяешь? — Инга оглянулась через плечо.

Отвлёкшись на растения у себя под ногами, Лизавета не сразу поняла, о чём речь.

— Думаешь, нарочно заманю тебя в воду, чтобы избавиться? — По тону и взгляду было трудно понять, шутит Инга или обижается.

Лизавета на всякий случай решительно помотала головой.

— Нет, но… — горло сдавил неприятный спазм. — Не хочу вспоминать, каково это.

— Я же говорила: ничего страшного не произойдёт. Я сделаю так, что ты сможешь дышать под водой, как здесь, и даже не почувствуешь разницы.

Тут бы ей впору ободряюще улыбнуться, но Инга излучала скорее раздражение, чем поддержку. Ей явно надоели расспросы Лизаветы, которая никак не могла ей поверить — не потому, что не доверяла, а потому что помнила: всегда что-то может пойти не так.

— Ну, ты идёшь? — Инга требовательно протянула ей руку.

Лизавета вздохнула: всё равно у неё не было особого выбора, — и вложила пальцы в тёплую ладонь. Сердце тут же отозвалось тоской: совсем недавно точно так же, под руку с Ладом, она впервые ступала в Навь.

На этот раз было хуже.

Стоило Лизавете пройти сквозь купол, как на её плечи навалилась толща воды. Ей показалось, что не озеро — целый океан вознамерился погрести её на дне. Руки не двигались, ноги беспомощно дёргались, лишившись привычной опоры. Коварная вода подхватила девушку, но не чтобы вынести на поверхность, а чтобы закружить, запутать, заставить потеряться между землёю и небом. Мгновение, и Лизавета уже не понимала, где находится: всё вокруг смешалось в единое марево, даже силуэт одетой в белое Инги.

«Обманула», — с сожалением подумала Лизавета, и на глаза её навернулись слёзы. Она не знала, почему плачет: от собственной беспомощности, от стыда за совершённую глупость или от боли, которая уже медленно подступала к груди. Лизавета чувствовала — ещё чуть-чуть, и ей придётся вдохнуть, дать воде пробраться внутрь и окончательно её…