Жемчужный узел

18

В тени соснового бора было на удивление спокойно. Мерно текла река, шумели ветви в вышине, пожухшая трава с каждым шагом шуршала под ногами. Природа будто и не заметила жестокого, несправедливого преступления, совершённого в самом её сердце. А может, ей было попросту всё равно.

Ярослав шагнул к воде, не дрогнув, погрузил руку в прозрачную стужу. Она откликнулась тут же: забурлила, вспенилась, вспучилась — и разлетелась брызгами, когда наружу вышли величавые, суровые русалки. Лизавета даже не удивилась, обнаружив, что они недолго прятались от опасности на озере: сейчас Гордея, Рогнеда и Ингрид выглядели так, словно готовы были в любой момент покарать всякого, кого заподозрили бы в убийстве своей названой сестры.

Княжич взмахнул рукой, отгоняя полетевшие в его сторону капли, и уважительно им кивнул.

— И тебе доброго дня, княжич, — заговорила, конечно, Гордея.

Короткое знакомство с русалками дало Лизавете понять, что она считалась среди них старшей и главной. Может, так было и при жизни: Гордею легко было представить во главе огромного воинства, Рогнеду с Ингрид — в его первых рядах.

— С чем же вы пожаловали? — Ингрид скрестила на груди руки, не боясь показаться негостеприимной.

Внимательный взгляд её стрельнул в сторону Лизаветы, предусмотрительно спрятавшейся за плечом княжича. Между ним и расстроенными русалками она однозначно выбирала Ярослава — тот пускай и невзлюбил девушку с первого взгляда, но хотя бы не выглядел так, словно был способен единым порывом снести голову с плеч.

— Мне нужно задать вам ещё несколько вопросов…

— Так спрашивали уже.

— Ингрид! — не выдержав, шикнула на названную сестру Рогнеда. Переглянулась с Гордеей — мол, продолжай, мы больше не помешаем.

Та, на удивление, поддержала запальчивую русалку:

— Она права: мне казалось, вы спросили всё, что хотели.

— Мне тоже так казалось, — признал Ярослав. — Но это мнение было ошибочным, как я сегодня же понял. Мы с моей спутницей не далее как несколько минут назад беседовали с одним мужчиной из деревенских…

В двух словах он пересказал разговор с Нежданом. Когда Ярослав упомянул о женских голосах, Гордея с Рогнедой повернулись друг к другу, однако их удивлённые взгляды не позволили заподозрить злой умысел. Русалки, как и Лизавета, не ожидали, что убийцей мог быть не мужчина.

— Он слышал, о чём говорили эти женщины?

— Нет. И мы не можем быть уверены в том, что это были именно женщины. Он мог также слышать, как с кем-то говорила Сбыслава.

— Вы хотите сказать, она знала своего убийцу?

Ярослав медленно, будто сомневаясь, кивнул.

— В этом есть резон, — заметила Гордея, потерев пальцами подбородок. — Учитывая то, как именно её убили.

По спине Лизаветы пробежали мурашки. Она вспомнила страшный образ, нарисованный её же фантазией: белую кожу, алое зарево окровавленной раны. Но как перерезанное горло было связано с тем, что Сбыславе был известен убийца?

Вопрос, похоже, читался на Лизаветином лице. Ингрид, бросив на неё быстрый взгляд, ткнула Рогнеду локтем — смотри. Когда к Лизавете повернулась нахмурившаяся Рогнеда, той захотелось втянуть голову в плечи.

— Зачем она здесь? — спросила русалка, но голос её, вопреки ожиданиям, звучал не строго и не неприязненно.

Ярослав обернулся так, словно забыл о существовании Лизаветы.

— Она? Лизавета помогает мне в этом следствии. Было бы несправедливо, если бы в деле разбирался лишь кто-то из нас — слишком велико желание повесить всё на кого-то из деревенских. Вместе мы будем менее… — он пожевал губы, подбирая слово, — …предвзятыми.

— Вот как, — Гордея не спрашивала, хотя сотрудничество морского княжича с какой-то девчонкой наверняка породило в её уме массу вопросов.

— Тогда, полагаю, будет лучше, если она будет знать столько же, сколько и вы, — взгляды всех собравшихся устремились к Ингрид. — Если дело действительно в том, чтобы сделать следствие честным.

На мгновение Лизавете показалось, что русалка ей подмигнёт. Возможно, если бы дело не казалось смерти её сестры, так и было бы.

— И что же, по-вашему, от неё скрыто? — а вот голос Ярослава звучал очень даже недоброжелательно.

Рогнеда вздохнула.

— Тело. Ингрид говорит о том, что ваша… помощница должна увидеть тело Сбыславы, чтобы понимать, о чём именно идёт речь.

«О, нет!» — краски схлынули с лица Лизаветы. Чего она точно не хотела, так это видеть мёртвую девочку, совсем мёртвую, ушедшую по чужой злобной воле. Но русалки не обратили внимания на ужас в её глазах.

— Ты должна увидеть всё сама, — повернулась к ней Рогнеда.

— Но ты можешь отказаться, — добавил Ярослав, оглядываясь через плечо.

Он звучал так, словно проявлял заботу. «Ты не обязана делать то, чего не желаешь», — говорил его внимательный взгляд, его мягкий голос, его сочувственная улыбка. И именно улыбка, которую Лизавета видела впервые, заставила её усомниться в его искренности.

— Нет, — она услышала свой голос, словно издалека. — Не могу. Они правы: я должна понять весь ужас случившегося. Иначе так и буду ходить за вами, как бессмысленна комнатная собачонка.

Вот оно: улыбка дрогнула, уголок рта опустился вниз, порождая привычную кривую усмешку. Часть Лизаветы кричала от страха, но другая была уверена — она всё сделала правильно.

Погружение на дно реки ничем не отличалось от путешествия на озеро Лада. Благодаря тому, что оба водоёма находились в ведении одного духа, Лизавете не пришлось подвергать себя пытке утоплением — узнав это, она вдохнула с облегчением. Она не выдержала бы второго раза, уж точно не при таких обстоятельствах.

Вместо того, чтобы тонуть, она плавно спустилась под воду. От помощи княжича Лизавета отказалась для собственного спокойствия — короткий разговор показал, что доверять ему собственную жизнь было бы опрометчиво и опасно. Вместо этого она взяла за руки Рогнеду и Ингрид, которые безо всяких сложностей провели её сквозь запутанную сеть водорослей, по каменистому дну и меж косяков рыб, вплоть до кованой решётки перед садом.

Никто не озаботился тем, чтобы осушить дом русалок, поэтому сад здесь выглядел мистически прекрасным. Окутанные водою растения беспрестанно стремились вверх, к далёкому солнечному свету. Когда ты проходил мимо, они колыхались, тревожным щекотанием задевая одежду и руку — от их прикосновений так и хотелось вздрогнуть, обернуться: нет ли рядом кого-то, спрятавшегося за густыми зарослями?

Окутанная воздушной преградой, Лизавета видела под водой едва ли дальше своего носа. Пожалуй, сейчас кто угодно мог подкрасться к ней и совершить — тут, стараясь обходить мысль об убийстве стороной, она подумала «любое злодейство», но в памяти вновь возникло лицо Сбыславы. Хотя та точно умерла не под водой, ведь иначе нельзя было бы заподозрить ни одного человека.

Кроме того, русалки на дне явно чувствовали себя комфортно. Лизавета едва поспевала за Рогнедой и Ингрид, стремительно несущимися к дому. Тот не был похож на большой, но пустой и одинокий терем Лада — это был именно дом, уютный, обжитой, знавший немало заботы. Когда дверь за гостями закрылась, Гордея щёлкнула пальцами, прогоняя из него воду, чтобы Лизавета могла спокойно дышать. Но та была особенно рада возможности осмотреться.

Как и в обычной избе, проход в основную часть дома предваряло некое подобие сеней — но если у Ольги и Инге здесь хранилась домашняя утварь, то у русалок Лизавета неожиданно увидела оружие. Прислонённые к стене, здесь стояли мечи, топоры, круглые щиты из дерева. От такой коллекции мурашки бежали по коже и казалось странным, что убийство в этих краях случилось лишь сейчас и впервые, — впрочем, подобное впечатление она произвела лишь на Лизавету. В отличие от девушки, Ярослав на оружие даже не взглянул, спокойно пройдя мимо.

В здешнем подобии гостиной ждал очаг да массивный деревянный стол, обрамлённый скамьями. У стен расположились всевозможные полки, заставленные на этот раз привычным образом: тарелками, кастрюлями, плошками и тому подобным. Над очагом, представлявшим собой костёр в углублении в самом центре комнаты, булькало на треноге какое-то варево. Лизавета принюхалась: пахло мясом и незнакомыми специями.

— Не стойте на пороге, — оглянулась на Ярослава и Лизавету шедшая впереди Рогнеда. — Ужином мы вас ещё накормим.

Она переглянулась с шагавшей рядом Гордеей. Та хмыкнула:

— Если аппетит останется, конечно.

Лизавета сглотнула вмиг ставшую вязкой слюну. Чем ближе она была к тому, чтобы увидеть Сбыславу, тем больше сомневалась в своём решении. Вот только отступать было поздно: замыкавшая процессию Ингрид захлопнула дверь, отсекая путь обратно.

— Она здесь, в спальне, — произнесла Рогнеда так, что сразу становилось ясно, кого она имела в виду.

Ярослав первым переступил порог — для него всё это было не внове. Лизавета же снова замешкалась. В этот раз никто не стал её подгонять: она чувствовала понимание во взглядах и грустных улыбках русалок. Наверное, им тоже было непросто.

И всё же она вошла. Мысленно Лизавета возблагодарила строителей дома за крошечные окна, почти не пропускавшие свет. Из-за темноты она не сразу разглядела тело, покоившееся на кровати, сначала увидела очертания. Скрытая тенями Сбыслава даже не показалась ей мёртвой — она была, словно спящий ребёнок, накрыта подоткнутым одеялом. Медленно подойдя к постели, Лизавета коснулась его кончиками пальцев и невольно улыбнулась: даже после смерти об этой девочке было, кому позаботиться.

Что удивило, так это отсутствие в комнате неприятного запаха. Даже Лизавета знала, что мёртвые не остаются такими же, как при жизни: время с каждым мгновением подтачивает их тела, уничтожая прежнюю красоту и даже подобие человечности. Но Сбыслава вовсе не изменилась — привыкнув к плохому освещению, Лизавета смогла рассмотреть её ни на йоту не осунувшееся лицо, не тронутые разложением руки, покоящиеся на груди.

— Почему?.. — Лизавета умолкла, не уверенная, хочет ли задавать вопрос.

— Мы не люди, — проговорил Ярослав негромко, будто из уважения к заснувшей вечным сном девочке. — Мы уходим иначе: обращаемся той стихией, которой принадлежали. Когда она будет отомщена, то станет водой, частью этой бурно текущей реки, и продолжит бежать вместе с ней.

Его слова рисовали образ жуткий, но одновременно прекрасный. В такой смерти, подумалось Лизавете, было нечто закономерное: откуда придёшь ты, туда же и возвратишься.

— До тех пор она словно застыла вне времени, — продолжал меж тем Ярослав. — Она будет оставаться такой же, как в момент своей гибели, сколько потребуется.

Лизавета кивнула: это показалось ей правильным, очень разумным. Однако она пришла сюда не для того, чтобы рассуждать о смерти и её продолжении, а чтобы лучше понять, как именно Сбыслава умерла. Помедлив на один удар сердца, Лизавета всё же взялась за край одеяла, укрывавшего девочку по подбородок, и отвела его в сторону. Рука её мелко, неровно дрожала.

Порез оказался совсем не таким, как ожидала Лизавета. Она думала увидеть зияющую рану, жестоко вскрытые мускулы, даже кости, но ничего этого не было. По шее Сбыславы шла тонкая багровая линия, нарисованная запёкшейся кровью — и только.