Жемчужный узел

20

— Вы солгали.

Было утро следующего дня, когда Лизавета с Ярославом наконец-то остались наедине. В надземном мире подобное было бы невозможно, но среди духов никто не следил за такой глупостью, как приличия. Это было Лизавете на руку: она не признавалась самой себе, но ей нравились их с Ярославом разговоры, когда их никто не мог услышать.

Наедине с Ярославом она походила на героиню романа, которые так любила. Она была достаточно смелой, чтобы ввязаться в раскрытие убийства. Достаточно умной, чтобы вести разговоры с княжичем почти что на равных. Достаточно красивой, чтобы иногда ловить на себе его взгляды — такие, которые благочестивой девушке лучше не трактовать.

— Зачем вы солгали, Лиза? — в его словах не было осуждения, и даже наоборот — Лизавете казалось, что она слышит отзвуки уважения.

— О чём, Ваше Высочество?

— Не притворяйтесь. О том, что вы так уж хотели сотрудничать со мной.

Они медленно шли по тропинке к деревне. В лесу ещё было тихо, даже птицы не щебетали. Умиротворение природы нарушали лишь их голоса и шаги, хруст сухой листвы и веток под ногами.

— Но я хотела, — одна из веток треснула особенно громко. — Я поняла это позже, но в тот день, во время нашего разговора, я только и думала о том, как доказать свою невиновность. И как взять жизнь в свои руки.

Ещё несколько шагов. Ярослав молчал, ожидая продолжения, а Лизавета гадала, готова ли она его дать. Наконец, её голос вновь прервал тишину:

— Вы ужасно раздражали меня, Ваше Высочество. Тогда, во время нашего разговора. Вы были так уверены в своих словах, так легко решали, кто прав, а кто виноват, так запросто записали меня в возможные убийцы… Когда вы говорили, я чувствовала, как моя собственная воля утекает сквозь пальцы. Вы вершили мою судьбу, как до этого делал Лад и много кто ещё…

Она покачала головой. Зачем вообще всё это рассказывать?

— Вам это надоело, верно? Быть орудием в чужих руках?

Лизавета чувствовала себя скорее игрушкой. «Орудие» звучало куда как благороднее, более гордо. Быть орудием — значит, быть полезным, играть какую-то роль.

— И всё же это решение вы приняли не сами.

— Нет. Мне просто повезло — сами того не зная, вы предложили кое-что стоящее. Даже если пытались поймать меня в ловушку.

Ярослав усмехнулся.

— Все ещё не доверяете мне?

— Вы с самой первой встречи вели себя так, будто я — как минимум досадная помеха. Как я могу поверить, что вы передумали всего за один день?

— А я и не передумал, — Лизавета скосила взгляд и увидела, что он улыбается. — Вы всё ещё досадная помеха, и я всё ещё верю, что ваше появление на озере попортит нам будущее. Но это не отменяет того, что наблюдать за вами… занятно.

— Буду считать, что это комплимент, Ваше Высочество, — она присела в подобие реверанса и с трудом удержалась, чтобы не засмеяться.

Что ж, их общение и впрямь было занятным. Лизавета с удовольствием посмотрела бы, куда могла вывернуть эта беседа, но они уже подходили к постоялому двору, где рассчитывали вновь поговорить с Нежданом — да и с другими деревенскими тоже. Вчера они поспешили, ухватившись, словно собаки, за первую брошенную кость, и поплатились за это потерянным временем. Сегодня же они планировали быть куда более вдумчивыми, осмотрительными и настойчивыми. Не помешало бы, например, отвести мужика к реке, чтобы он указал то самое место. И заодно поведал, чем вообще там занимался.

— Доброе утро! — Лизавета через весь зал помахала рукой крутящейся за стойкой Любаве.

Та улыбнулась было, но, завидев Ярослава, нахмурилась. Видимо, Добрыня уже успел рассказать ей, кто именно пожаловал в деревню. Морской княжич или водяной — Любава не жаловала всех духов.

— Доброе утро, — помедлив, всё же поприветствовала она. — Давно тебя не было видно.

— Простите, я всё как-то… — Лизавета даже не знала, как оправдаться: она ведь и впрямь позабыла о своих благодетелях, приютивших и поддерживавших её в начале пути. — Простите.

Искренность в её голосе смягчила Любаву:

— Ну, ничего-ничего. Ты, главное, впредь вспоминай о нас почаще. Всё ж таки твоё место здесь, на земле, а не с этими… — она стрельнула маленькими глазками в сторону Ярослава, — …неместными господарями.

— Спасибо, что пощадили мои чувства, и не сказали, как думали, — усмехнулся тот. — Не окажете ли ещё одну любезность?

— Какую? — Любава подозрительно прищурилась.

Неждана в зале не было, но это не смутило и не удивило Лизавету. Они не договаривались о встрече, так что тот вполне мог отправиться на свою охоту или просто отсыпаться после ночных возлияний — в том, что Неждан этим грешит, Лизавета практически не сомневалась.

— Да есть у вас тут постоялец один, Нежданом зовут…

Любава вдруг ощутимо расслабилась, лицо её прояснилось.

— А, этот! — пренебрежение в голосе подсказывало: любовью местных Неждан не обзавёлся. — Да я б и рада помочь, только уехал ваш голубчик. Ни свет, ни заря со мной распрощался и покатил отсюда верхом.

Лизавета не поверила своим ушам: сбежал! Минуту назад она была готова поверить в невиновность Неждана, то теперь маятник подозрений качнулся обратно — если он не был причастен, то не стал бы уезжать. А значит, вчера он искусно обвёл вокруг пальца, и не только неопытную Лизавету, но и самого морского княжича.

На щеках Ярослава заиграли желваки. Было видно — ему так и хочется грохнуть кулаком по столешнице да высказать все свои мысли об окаянном. Но, видимо, он не решился ещё больше портить впечатление Любавы, и усилием воли сдержался.

— А куда покатил, знаете?

— В сторону леса, того, что по левому берегу озера. Но это давно было, вряд ли вы его догоните.

— Не стоит меня недооценивать, — на лице Ярослава появилось хищное выражение. — В отличие от вашего постояльца, я знаю, где срезать путь. Идём!

Последнее он бросил в сторону Лизаветы, в то время как сам рванул обратно к выходу. Лизавета на мгновенье замялась — ей не понравился повелительный тон Ярослава, который будто забыл, что они должны быть равными в этом деле, — а когда опомнилась, обнаружила, что Любава держит её за локоть.

— Ты уверена в том, что делаешь, девочка?

Лизавета ни в чём не была уверена, но признаваться не собиралась.

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и тихо.

— Когда Добрыня сказал, что ты отправилась в дом к водяному, я ужасно за тебя волновалась, но смогла смириться. Пускай я этого вашего Лада и недолюбливаю, но он всего лишь шалопай — бед может натворить только по глупости. Но вот этот…

— Он пообещал не причинять мне вреда.

Любава невесело усмехнулась:

— Пообещал, это, конечно, хорошо. Но тебе стоит знать, что духи любят оставлять в своих обещаньях лазейки. Постарайся вспомнить, что именно он говорил, а потом глядя мне в глаза скажи — так ли уж можно ему доверять?

Лизавета нахмурилась. Ей казалось, что она воспроизвела обещание Ярослава дословно — не причинять вреда, так он ей и сказал. Формулировка казалась всеобъемлющей, но сейчас, когда Любава усомнилась в ней, Лизавета и сама призадумалась. А мог ли Ярослав приказать другому причинить ей тот самый вред?

Найти ответ она не успела — дверь постоялого двора снова открылась. Ярослав нетерпеливо заглянул внутрь:

— Лиза, ты идёшь?

— Сейчас! — она быстро обернулась к Любаве. — Спасибо вам за заботу, вы правда дали мне повод для размышлений и опасений. Я буду осторожнее, честно.

Любава кивнула, похлопав Лизавету по руке. Весь её вид говорил, что слова девушки ничуть её не успокоили.

Лизавете казалось, что скорбь русалок должна была привести реку в упадок. Воды её должны были измельчать, побуреть от грязи, водоросли — спутаться, рыба — всплыть кверху брюхом. Оттого каждый раз она удивлялась, оказываясь в их владениях, где всё оставалось прежним.

— Почему так? — решилась Лизавета спросить.

— Что Матери-Природе до одной смерти? — проговорил Ярослав, будто это всё объясняло. — Боги мыслят глобальнее: что для нас — великая утрата, для них — капля в море. Знаешь ли ты, сколько людей ежеминутно уходят их жизни?

Она покачала головой.

— Больше сотни. Пока мы с тобой стоим здесь, больше сотни людей скончались от старости, утонули в море, были убиты из злого умысла или по несчастной случайности. Когда мы закончим, число увеличится до нескольких тысяч.

Он наклонился к воде, коснулся кончиками пальцев, призывая русалок, а Лизавета стояла, пытаясь представить тысячу людей и понимая, что ни разу в жизни не видела столько разом. Сотню — возможно, хотя она не бралась утверждать. Никто не считал прохожих на улицах, гостей на балах, покупательниц в салоне модистки.

— Духи умирают намного реже, — продолжал Ярослав. — На моей памяти это вторая смерть и первое убийство, а живу я достаточно. Но через Мать-Природу всё равно проходит слишком много душ, чтобы она обратила на Сбыславу пристальное внимание. Для этого у неё есть я.

— А другие? Княжичи или люди… духи, которые занимаются подобными случаями?

— Конечно. Морские, лесные, княжичи порывистых ветров и бескрайних полей. Каждому уголку этой земли нужно, чтобы за ним кто-то приглядывал. И каждому соглядатаю нужно, чтобы кто-то приглядывал за ним.

— А как становятся княжичами?

Ярослав ответил не сразу, и когда он заговорил — Лизавета поняла, почему.

— Я и сам до конца не знаю. Я просто услышал зов моря.

— Можешь описать? — Лизавета спросила, и тут же запнулась: неожиданно для себя она обратилась к Ярославу на «ты». Но он словно не заметил.

— Как описать чувства? Скажем, как бы ты описала радость?

Лизавета задумалась. Она попыталась вспомнить, когда в последний раз была рада — подходящее воспоминание нашлось на удивленье легко. Она была рада помириться с Ладом. Она была рада, когда Инга предложила ей помощь в попытках выбраться отсюда. Она была рада, когда Ярослав извинился перед ней.

— Это как щекотка в груди. Но не обычная, когда тебя щекочут под рёбрами, а словно внутри резвятся солнечные лучи, а ты ощущаешь их свет. От этого всё внутри сжимается, а губы сами растягиваются в улыбке — даже если ты отчаянно сопротивляешься, боясь показать чувства, уголки всё равно приподнимаются. И обычно люди улыбаются в ответ.

— Мне в ответ улыбнулось море.

Описание был совсем не таким, какое ждала Лизавета. На самом деле она думала, что Ярослав сбежит от ответа. Он мог отшутиться или сказать, что зов моря похож на описанные ею ощущения, не скрывая своей неискренности. Но он снова огорошил её, приоткрыв то, что называл своею душой.

К сожалению, у Лизаветы не было времени обдумать слова Ярослава или следующий вопрос. Река вспенилась, и волна накатила на берег, выпуская со дна русалку — почему-то одну.

Рогнеда откинула за плечи мгновенно высохшие косы и вопросительно посмотрела на незваных гостей.

— Прошу прощения за вторжение, — Ярослав коротко поклонился ей. — Но у нас возникло не терпящее отлагательств дело. Скажите, вы не видели здесь сегодня мужчину?

Русалка нахмурилась.

— Видела. Почему вы спрашиваете, Ваше Высочество? Он имеет какое-то отношение к…