Жемчужный узел

06

Не успела Лизавета выйти на поляну, как услышала костёр. Сухие ветки потрескивали в огне, ветер нёс недолговечные искры, отсветы алого пламени бросали вокруг причудливые, дрожащие тени.

А ещё был жар — зовущий, ждущий и жгучий, ощутимый даже издалека. Воздух становился горячее с каждым шагом, что приближал её к сердцу праздника. Сначала он окутывал, нежил, как вода в тёплой ванне. Потом — жёг, будто предостерегая, советуя: «Стой, не ходи».

Лизавета послушалась, остановилась у кромки леса, ослепшая от яркого пламени. Глаза привыкали постепенно — но привыкали. Вот она отвела руку от лица, вот прищурилась, а вот уже распахнула глаза, широко разинула рот. Перед ней вздымался костёр в высоту человеческого роста.

— Ты пришла! — услышала она радостный крик.

Одна из теней, стоявших подле огня, вдруг сдвинулась с места, приблизилась. Лизавета моргнула — напротив неё стоял Лад, улыбающийся своей раздражающе счастливой улыбкой.

— Я не был уверен, что ты появишься, — обезоруживающе признался он. — Но поверь, оно того стоит.

— Я… — она хотела было ответить, но не смогла отвести взгляд от огня.

Лад обернулся.

— А, да, мы немного переборщили, — рассмеялся смущённо. — Но ты не волнуйся, сейчас костёр поутихнет. Мы же не хотим всё напрочь сжечь.

Последние слова Лада едва не заглушил ветер, вдруг взвывший, метнувшийся над кромкой грозно зашелестевших деревьев, всколыхнувший опасное пламя. Со стороны костра послышался дружный ох, несколько человек отшатнулись. Лад даже не обернулся, наоборот — запрокинул голову, глянул куда-то на кроны, сощурился:

— Вот паршивец! — Лизавета непонимающе обернулась, но позади никого не увидела. Лад легкомысленно отмахнулся: — А, это я ветру. Не даёт огню угомониться …

Новый порыв пронёсся над лесом, пощекотал листья.

— Сейчас утихнет. Пошли поближе.

Не дожидаясь разрешения, Лад уцепил Лизавету за запястье. Она почти не сопротивлялась, позволила увести себя к огню, к гомонящим людям, к ароматам всяческой снести.

— Лизавета, — Ольга, как всегда сдержанная и строгая, кивнула в знак приветствия.

Они не разговаривали с того дня, как Лизавета впервые оказалась на озере. Казалось бы, ночные откровения о водяном должны были сблизить их, однако этого не случилось: Ольга не искала новых встреч, не задавала вопросов, а Лизавета никак не могла попасть в их отрезанную от мира избу без приглашения.

Не зная теперь, как вести себя, она лишь вежливо улыбнулась. Ольга перевела взгляд на Лада, в глазах её читался только им понятный вопрос. Лизавета заметила, как Лад едва заметно кивнул.

— А где Инга? — перекрикивая шум голосов, спросил он.

— Пошла за яблоками, — Ольга махнула рукой, мол, неважно.

Но жест остановился на середине. Замерев, Ольга перевела взгляд на Лизавету, протянула:

— Она же на троих принесёт… Прости, мы не знали, что ты тоже придёшь. Пойду её догоню, заодно донести помогу. А то зная её ловкость…

Ольга неодобрительно покачала головой, но договаривать не стала. Вместо этого уверенно шагнула, разрезая многоголосую толпу. Удивительно, но многие перед ней расступались.

— Инга довольна неуклюжая, — вместо Ольги объяснил Лад.

Чтобы Лизавета расслышала, он склонился к самому её уху, — она коротко вздрогнула от обжигающего дыхания.

— Но лучше ей об этом не говорить, а то кинется ещё доказывать обратное… она так как-то раз на крышу сарая забралась — такое было!

Пламя костра, как и обещал Лад, постепенно утихло. Огонь стал спокойнее, будто прирученный зверь. Задышалось свободнее, легче — но ненадолго: народу становилось всё больше, толпа сжималась теснее.

Лизавета узнавала некоторые лица, виденные на постоялом дворе. Вон там был мужчина, который каждый вечер выпивал целую кружку эля — и уходил, стоило упасть последней капле. С другой стороны стояла девица, заглянувшая этим утром: Лизавета запомнила её, потому что та пронеслась через зал очень быстро, так и стучала пятками.

Переведя взгляд дальше, Лизавета невольно поморщилась: здесь был и Неждан. Слава Отцу, он не глазел по сторонам и не обращал на неё внимания, а болтал с какой-то деревенской девчушкой, неприлично близко склонившись к её лицу. Как убедилась Лизавета, Неждан не знал меры с любыми девицами — не только с ней. Хотя ей доставалось больше прочих: пускай при Добрыне с Любавой он шутить не спешил, стоило им уйти — одаривал Лизавету ненужным, липким вниманием. Руки больше не распускал, однако хватало и слов, которые он почему-то считал приятными.

— О, а это ж Добрыня! — Лад закрыл Неждана рукой, ткнул пальцем куда-то левее. Проследив за ним взглядом, Лизавета увидела: и правда, Добрыня. — Хочешь подойти?

Она не успела ответить: к ним протиснулась Ольга. В каждой руке у неё было по палочке с яблоком, ярко-красным и блестящим от мёда.

— Вот, держи, — протянула она одно Лизавете. — Только осторожно: горячее.

Вслед за Ольгой показалась и Инга, дружелюбно махнула рукой с зажатым в ней яблоком. Мёд от резкого движения капнул ей на руку — Инга, недолго думая, слизнула его языком. А следом вгрызлась в яблоко с таким аппетитом, что у Лизаветы рот невольно заполнился слюной.

— Эй, моё-то отдай! — Ладу аппетит Инги не очень понравился.

Впрочем, та на чужое лакомство не претендовала. Не глядя, она сунула Ладу яблоко и покосилась на Лизавету:

— Ты своё-то ешь. Остынет — не так вкусно будет.

Лизавета послушалась — и глаза её распахнулись от изумления. Губы обжёг приторный мёд. На зубах скрипнула кожица яблока: кислота её смешалась с тяжёлой сладостью, оттеняя и дополняя, связывая язык. И тут же сменилась вкусом тёплого яблочного сока, сахарного, но в меру, как требовалось. Лизавета сглотнула.

— Ага! — Инга, конечно, заметила.

— Что, стоило сюда прийти? — Лад легко ткнул Лизавету локтем. — То ли ещё будет!

Будто вторя его словам, народ пришёл в движение. По собравшимся, как по воде, прошла лёгкая рябь. Вскоре она превратилась в волну: толпа отхлынула от костра, заставляя Лизавету отступить, и вместе с тем — с любопытством вытянуть шею, гадая, что же произошло. Как назло, ничегошеньки не было видно.

— Сейчас хоровод будет, — подсказал Лад. — Пошли?

Лизавета решительно замотала головой. Не то чтобы она не хотела присоединиться — скорее, боялась. Она ведь никогда не танцевала в хороводе: могла пойти не в ту сторону, запнуться, налететь на кого-нибудь…

Но Лад плевать хотел на её сомнения. Он взял Лизавету за руку:

— Поооошлиии!..

— Но я не доела яблоко! — нашлась Лизавета, внутренне радуясь: обошлось!

Не обошлось. Лад фыркнул, вырвал у неё палочку, сунул Инге. Наказал: «Не доедай, мы вернёмся!» — и потянул Лизавету изо всех сил: показалось, сейчас руку выдернет из плеча!

Сопротивляться сил не хватило, и спустя мгновение Лизавета вдруг оказалась частью кольца. Слева от неё стоял Лад, справа — незнакомая девушка, на вид младше на пару лет. Не задумываясь, она сжала Лизаветины пальцы, согрела в тёплой ладони.

И заиграла музыка.

Хоровод двинулся в такт затянувшейся песне, медленно и величаво. Лизавета заозиралась по сторонам, проверяя, правильно ли всё делает — но сделать неправильно было трудно. Они просто шли, спокойно, слушая музыку. Вот только та постепенно, почти незаметно, но ускорялась.

Шаг становился быстрее, быстрее, быстрее — Лизавета едва не потеряла темп, запнулась, но Лад удержал её, уверенно повёл следом. Она сама не заметила, как побежала. Юбка развевалась, хлопала по ногам, в ушах трещал костёр и пел ветер. Звуки природы слились с голосами — сама земля будто вторила им, гудя под ногами. Или то ступни гудели с непривычки, от боли?

Лизавета не успела понять: песня взвилась над костром особенно звонко — и стихла. А она не остановилась вовремя.

Рука бежавшей позади девчушки выскользнула из пальцев. Лизавета со всей дури налетела на Лада, чуть не упала, вцепившись в его рубаху. Покраснела так, что загорелись щёки.

— Прости.

— Да ничего страшного! Смотри, — Лад кивнул куда-то, и Лизавета проследила за его взглядом. Там, на другом конце хоровода, другой девушке помогали твёрдо встать на ноги после падения. — Всегда кто-нибудь не успевает. Ты ещё молодец, устояла.

— Это ты меня удержал.

— Ой, да ладно тебе, — смешно поморщился Лад. — Лучше гляди.

От круга кто-то отделился, вышел почти в самый центр, к огню. Музыканты снова ударили по струнам — и незнакомец затанцевал, в одиночку, лихо приседая, взмахивая ногами в такт песне. А потом его сменил другой, третий, к третьему присоединился четвёртый, они пытались переплясать друг друга, затем появились ещё двое, и ещё, и ещё… Откуда-то в руке Лизаветы вновь оказалось яблоко, и она сама не заметила, как начала хрустеть, во все глаза глядя на танцующих.

Постепенно музыка замедлялась. В центр круга стали выходить пары, но уже не соревнующихся, а будто влюблённых. Они кружились, сцепляли и расцепляли пальцы, призывно покачивались, приближались и следом отдалялись, словно заигрывали друг с другом. Лизавете стало неловко от этого зрелища, захотелось отвести взгляд.

— Хочешь, ещё потанцуем? — вдруг спросил Лад.

Лизавета порадовалась, что он смотрел не на неё, а на пламя.

— Нет-нет-нет, что ты, — решительно замотала головой, на этот раз готовая вцепиться в траву, но не выйти к танцорам. — Там я точно опозорюсь!

— А мы не там. Идём.

Она сама не знала, зачем послушалась.

Лад отвёл её на опушку леса, отделявшего бушующую поляну от спящей деревни. Здесь было прохладнее, тише, спокойнее. Люди остались позади: восторженно наблюдали за танцами, ловили ртом плававшие в бочонке яблоки, разжигали малые костры и готовились через них прыгать. В эту сторону никто не смотрел.

— Как там у вас, в городе, танцуют? Я даю тебе правую руку, а левую кладу вот сюда? — Лад выглядел задумчиво, как ребёнок, рассуждающий перед домашним учителем.

— Правильно, — улыбнулась Лизавета, мысленно удивляясь: откуда деревенский парнишка знает, какую позицию принимать в вальсе.

А это был именно вальс. Лад хмурился, шевелил губами, считал шаги — танец выходил осторожный, медленный, совсем не похожий на веселье, развернувшееся возле костра. Но каким-то загадочным образом происходившее здесь заставляло Лизавету улыбаться куда как шире.

Как-то незаметно Лад перестал следить за ритмом, а Лизавета почему-то решила не поправлять. Она вообще позабыла о правилах: вот темп замедлился, расстояние стало меньше — Лизавета уже чувствовала тепло чужого дыхания на щеке. Дома после такого зашуршали бы сплетни, а здесь подобная интимность казалась обычной. У костра и не в такой близи отплясывали!

Танец постепенно уводил их всё дальше и дальше — от весёлого треска огня, от шумной толпы, от музыки и от самого праздника. По спине Лизаветы мягко скользили ветви деревьев, которые они огибали. Вот какой-то куст лизнул босые щиколотки, вот мягкая притоптанная трава под ногами сменилась другой, непослушной, отчаянно сопротивляющейся прикосновениям.

Музыки почти не было слышно. Её заменял шелест листвы, стрёкот кузнечиков, мерный стук сердца, бьющегося у Лада в груди. Лизавета сама не заметила, как положила голову на его плечо, как прикрыла глаза, как позволила сомкнуться на своей спине тёплым объятиям. Удивительно, сколь спокойно может быть в руках человека, которого знаешь всего три дня! И как неуютно может быть с людьми, с которыми выросла.