Жемчужный узел
- Автор: Дарья Прокопьева
- Жанр: Приключения / Старинная литература / Славянское фэнтези
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Жемчужный узел"
— Да хватит же, мама!!! — Лизавета резко развернулась, задев модистку.
Неожиданно громкий крик заставил умолкнуть даже её подруг. Все взоры обратились к дальнему углу магазина, где стояла совсем юная девушка — наверное, лет шестнадцати. Именно она сейчас, вскинув подбородок, распинала собственную мать:
— Только и говоришь, что о том, как мне нужно себя вести, что делать, что говорить, что думать, боже ж ты мой! — она аж ножкою топнула. — Надоело, надоело пуще пареной репы! Надоело наряжаться как все, надоело думать о других, надоело желать только замужества — да не хочу я замуж-то выходить! Я стихи писать хочу, я в столицу хочу, в поэтический клуб!..
Звук пощёчины — смачный, резкий — заставил Лизавету вздрогнуть. Мать девушки, в которой она с запозданием признала юную Софью Смирнову, тоже из купеческих отпрысков, склонилась и что-то прошипела на ухо дочери. А затем схватила её за руку и вытащила из салона, да так резво, что едва не столкнулась с разинувшей рот Наденькой — той пришлось отшатнуться.
— Да что ж это такое, — пробормотала Румянцева так тихо, что услышала лишь Лизавета. — Дорогие гостьи, прошу простить за сей прискорбнейший инцидент! Надеюсь, он не сильно растревожил вас. А чтобы хоть немного скомпенсировать вам пренеприятнейшее зрелище, прошу вас — выберите для себя и своих дочерей любую ленту для волос, какая вам только понравится.
Это сработало. Покупательницы единой волной хлынули к прилавку с лентами, перешёптываясь и переговариваясь. Модистка тяжело вздохнула, откидывая выбившуюся из причёски прядь со лба, и поймала взгляд Лизаветы:
— Вы тоже можете выбрать.
— Зачем? Ведь это была не ваша вина?
Сударыня Румянцева промолчала. Лизавета уже решила, что та не ответит — но модистка повернула голову, поглядела на то место, где совсем недавно стояла скандальная барышня, и тяжело уронила:
— Отчасти, может быть, и моя.
Что она имела в виду, Лизавета побоялась уточнять.
Почему-то словами модистки Лизавета не поделилась ни с подругами, которые потом ещё полдня обсуждали случившееся, ни с мачехой, скупо приветствовавшей её тем же вечером. Последняя, впрочем, и не настаивала — так повелось, что она мало интересовалась судьбой своей падчерицы. После всех прочитанных в детстве сказок о злобных мачехах Лизавета была этому только рада.
Свободная от ненужных разговоров, по приезде домой она сразу направилась в свои комнаты. Едва дверь за спиной закрылась, Лизавета стянула с головы капор, а с пальцев — перчатки, и небрежно бросила их на край кровати. Помедлив, сама же упала рядом и уставилась в потолок. Некрасивая сцена в салоне вновь предстала перед её внутренним взором. Но на этот раз, к сожалению, в сердце Лизаветы примешивалось лёгкое раздражение:
«Ну зачем было устраивать всё это в таком месте?! — подумала она, недовольно насупившись. — Всё равно, что выносить сор из избы. Так… неприлично. Да ещё и по такому поводу».
Каждой девушке, равно как и каждому молодому человеку, родители указывали, как жить. Возмущаться из-за подобного было сродни попытке возмущаться голубому небу: глупо, по-детски. Кричать в салоне тоже казалось детской выходкой, простительной лишь до определённого возраста. Не удивительно, что господарыня Смирнова не сдержалась, отвесила дочери пощёчину — такое унижение для них обеих! А началось-то, поди, из-за ерунды: девице не понравился совет матери по поводу платья, фасона или чего-то ещё. И надо же, такой скандал!..
— Сударыня, ужели вам не здоровится?!
Увлечённая своими мыслями, Лизавета и не заметила, как открылась дверь. Настасья, верно, долго и без толку стучала, раз решилась заглянуть внутрь без разрешения. Несмотря на то, что они росли вместе с малых лет, обычно служанка себе такого не позволяла.
— Нет, — медленно, будто бы сонно покачала головой Лизавета, приподнимаясь на локтях, чтобы видеть верную горничную и столь же верную подругу. — Устала маленько.
— Немудрено-с! — поняв по поведению Лизаветы, что той приятны её общество и беседа, Настасья шагнула в комнату и аккуратно притворила за собой дверь. — Вас, почитай, весь день не было.
— Мы с сёстрами Соловьёвыми несколько увлеклись, — Лизавета лукаво улыбнулась.
— И чем же? — послушно подыграла ей служанка.
Ей одной Лизавета могла рассказать обо всём, не боясь осуждения и пересудов. Она и рассказала — о том самом инциденте, о странных словах модистки и о том, что никак не может выкинуть случившееся из головы. Настасья внимательно слушала, кивала, в нужных местах — удивлённо качала головой.
— Надо же, — проговорила задумчиво, когда Лизавета кончила. — Я, конечно, слышала, что младшая Смирнова страдает от нервов, но чтобы так…
— Слышала? — Лизавета, уже давно севшая на кровати, вскинула брови.
— Да. Уж простите, сударыня, я сама сплетни не жалую — а всё ж с прислугой из прочих домов знаюсь и молчать их заставить не могу. Вот и долетают иногда разговоры всякие…
— И что ж говорят?
— Я уж всего не знаю, да неладно там что-то у Смирновых. Говорят, отец младшей партию удачную нашёл, вроде бы и о помолвке сговорились, а она — ни в какую. Услышала новость и слегла с головными болями, всё причитает: да как же так, я незнамо за кого пойду. А там не незнамо кто — младший Быстров, из тех самых! Все с неё в ужасе, никто ничего поделать не может…
Лизавета слушала, меняясь в лице. Вспомнила: Софья Смирнова и впрямь что-то кричала про замужество — там, у модистки. Тогда это казалось лишь ещё одним пунктом в череде бессмысленных возмущений, но сейчас Лизавета думала: а что, если то была истинная причина неожиданной вспышки?
Невольно подумалось о себе. Лизавета всегда знала, что ей предстоит выйти замуж за какого-нибудь купеческого сына и что пару будет выбирать отец. Он твердил об этом с самого её детства — ещё умиляясь, как маленькая Лизавета играет в куклы, отец гладил её по волосам и приговаривал: «Вот годков эдак десять пройдёт — и с детишками своими так будешь играться. А муж твой вас холить и лелеять будет, уж я позабочусь, будете как у Бога-Отца за пазухой». Неудивительно, что всю жизнь это казалось чем-то самим собой разумеющимся: сочетаться браком с тем, кого выберет и одобрит отец. Разве что в романах и сказках было совсем иначе…
— С вами точно всё в порядке? — Лизавета обратила взор на Настасью и увидела, что та обеспокоенно хмурится. — Вы как пришли, всё будто в облаках витаете. Али влюбились?
— Глупости говоришь, — Лизавета лишь отмахнулась.
Про любовь она только читала, а в жизни ни разу не сталкивалась. Отец, правда, говорил, что маму больше жизни любил — но что ж тогда второй раз женился, когда Лизавете и года ещё не исполнилось?
— Может, и глупости. Вам, сударыня, виднее будет, — Настасья пожала плечами, ничуть не обидевшись, а Лизавета всё равно устыдилась:
— Нет, не виднее. Прости, я просто не хочу об этом говорить.
Она устало вздохнула.
— Помоги мне переодеться. Время ужина уже близко.
— Как скажете, сударыня, — Настасья и сама была рада сменить тему и взяться за дело. — Как вам волосы к вечеру уложить, помудрёнее?
— Нет, зачем. Достаточно поправить слегка, а то растрепались.
Настасья с готовностью кивнула и потянулась за расчёской. Лизавета опустилась на мягкий пуфик перед зеркалом и разрешила себе прикрыть глаза.
Будь её воля, она сидела бы с закрытыми глазами и за ужином — всё равно в свете свечей было видно не так уж много. Мачеха в сторону Лизаветы совсем не смотрела, взгляд её рассеянно сновал по столовой: то к окну, то к камину, то обратно к тарелке. Лизавета ковырялась в своей с откровенной скукой. Мысли её, как и весь день до этого, обращались к собственному будущему. Думалось о том, как много таких безликих вечеров ждут её впереди, и изменится ли хоть что-то после маячившего впереди замужества.
Отвлечь Лизавету от тягостных мыслей смогла лишь хлопнувшая в прихожей дверь. От громкого звука она вздрогнула, выронила вилку из пальцев — та со звоном столкнулась с тарелкой под недовольное цыканье мачехи. А следом раздался ещё один, куда более громкий звук:
— А что ж это меня никто не встречает?! Неужто забыли батьку?!
— Стой, куда! — тут же вскричала мачеха.
Но Лизавета не слушала. Она вскочила из-за стола и побежала ко входу в дом так, что юбки захлестали по ногам. Отец уже ждал, распахнув тёплые объятия.
— Здравствуй, здравствуй, мой птенчик, — пробасил он, и Лизавета почувствовала, как в макушку ткнулся колючий подбородок. — Вижу, соскучилась!
— Ты как? Как доехал? Голодный? — едва отстранившись, завалила его Лизавета вопросами. — Устал, поди! Давай я слуг снаряжу, чтоб воды тебе на ванну нагрели!
Она готова была снова сорваться с места, но отец удержал, сжал крепко-крепко предплечья:
— Постой, дай на тебя наглядеться!
Лизавета удивлённо подняла голову. Отец смотрел на неё в ответ с непривычной нежностью. Конечно, такой взгляд не был редкостью — но теперь тёплые чувства будто смешивались с какой-то… грустью?
— Всё хорошо? — осторожно поинтересовалась Лизавета.
— Да, конечно! — он ответил слишком поспешно. — Просто не могу поверить, как же ты у меня выросла! Кажется, всего пару лет назад вот такая крошка по дому бегала, а теперь — девица на выданье! Каждый раз удивляюсь!
Смущённая, Лизавета заправила прядку за ухо. Она не знала, что на это ответить: простое «Я тебя тоже люблю» звучало слишком обыденно, привычно и никак не выражало всю гамму чувств, таившихся в груди. Впрочем, отвечать и не пришлось.
— А с женой не желаете поздороваться? — это мачеха возникла на пороге.
— Желаю, конечно, желаю! — напоследок сжав плечи Лизаветы, отец отстранился. — Я, вон, и подарочек тебе привёз, да какой! Увидишь — будешь диву даваться! Такого в наших краях-то и не сыскать!
— Да прям-таки не сыскать! Ты-то ведь тоже не за тридевять земель катался!
— А всё же удивить тебя смогу. Да уж, так удивлю, что мало не покажется…
Так, то ли споря, то ли воркуя, они вместе вышли из прихожей, оставив Лизавету позади и в лёгком недоумении. Право слово, отец вёл себя очень странно! Мачеха же была в своём репертуаре — Лизавета порой даже задумывалась, так ли уж она любит отца. Или, может, любила когда-то, но чувства с годами угасли и любовь сменилась терпением?
Вздохнув, она направилась вслед за родителями. Те нашлись в гостиной: отец сел в любимое кресло, мачеха — прямо напротив. На столике между ними уже дымился изящный чайник, а рядом стояли две кружки, будто бы намекая — Лизавете здесь было не место.
— Дорогая, прости, но не могла бы ты дать нам с мамой минутку? — заметив её краем глаза, отец повернулся, посмотрел извиняющимся взглядом. — Есть новости, которые я бы хотел обсудить только с ней.
— Да, конечно, — чувствуя себя ещё более растерянной, Лизавета отступила.
Не так уж часто родители просили оставить их, чтобы посекретничать. Порой ей вообще казалось, что у мачехи с отцом не осталось никаких тайн — такой простой, безыскусной была их жизнь. Мачеха целые дни проводила за чаепитиями и тем, что называла обсуждением новостей. Отец жил работой: если не ездил куда-то с товаром, то запирался в конторе с бумагами о купле, продаже и займах.