Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки (сборник статей)

Level Over 9000. Не-заимствования

Диалог с другой культурой не всегда должен выражаться в подчинении элементов одной системы другой, экзотизации или подмене собственной идентичности. Музыкальный материал может свободно взаимодействовать с элементами разных культур, меняться в процессе создания или исполнения и выходить за рамки исходной авторской идеи. Контекст и отсылки при таком подходе становятся дополнительным творческим инструментом, который высвобождает потенциал такого взаимодействия, а не сводит его к паре доминирующий/подчиненный.

Альбом Kate NV «Room for the Moon» — стилистический кубик Рубика, ребус, обаятельный в своей необязательности. Содержащий отсылки и цитаты в диапазоне от Акико Яно, Мияко Коды, Рюити Сакамото и Харуоми Хосоно до «Чародеев», «Евангелиона», Tears for Fears и «Марафона-15», альбом Кати Шилоносовой — амальгама, элементы которой ценны скорее не по отдельности, а сплавленные в целостный музыкальный опыт. Для восприятия записи совершенно необязательно знать, на какой секунде использовался сэмпл сломанного саксофона или что именно поет гостящая в альбоме японская исполнительница Нами Сато в треке «Lu Na». «Room for the Moon» — не комбинаторный «Хазарский словарь», но аффект, рассеянное пережитым опытом воспоминание, калейдоскоп нечетких образов, словно проступающих через рифленое стекло. В альбоме нет дистанции между автором и лирическим героем, потому что вся запись транслирует непосредственное восприятие музыкального материала, не отягощенное рационально выстроенными концепциями внутри самого альбома.

Еще один вариант децентрализованного подхода к работе со стилистикой и содержанием другой культуры предлагает «Мумий Тролль» в макси-сингле «Лето без интернета». В него вошло в частности пять треков-вариаций заглавной песни от разных артистов на разных языках (в том числе и на японском). Все композиции не идентичны ни в музыкальном, ни в текстовом отношении и при этом абсолютно равноправны с оригиналом (в отличие от ремиксов, также ставших частью релиза). У песен общее генетическое ядро, которое каждая из групп по-своему ассимилировала.

В ориенталистский дискурс не встраиваются также песни «Мумий Тролля» «Сайонара Диска» и «Банзай». В первом случае к Японии отсылает мелодия, построенная на пентатонике, структура текста (короткие лаконичные фразы напоминают хайку) и несколько конкретных строк. Песня начинается со слов «близится рассвет», обыгрывающих одно из поэтических названий Японии, однако дальше процесс конструирования мифологической реальности распадается, герой просыпается «в квартале любви Сайонара», заменяя созвучным словом название реально существовавшего района красных фонарей эпохи Эдо. Отсутствие внятного нарратива и небольшая продолжительность песни не позволяют образу Японии сформироваться до конца, его развитие останавливается на этапе передачи сырых эмоций и ощущений. Такой же принцип используется в «Банзай» — рваный сюжет, афористичность, единичные отсылки (пожелание долголетия и одновременно боевой клич «банзай», повторяющиеся слова благодарности «домо-домо» и возможная аллюзия на битву за Филиппины во фразе «Мне все же сдается, на Юг»[356]). В обеих песнях нарушается важный для ориентализма принцип создания связной, пусть и мифологизированной, действительности. Алексей Лосев писал об этом в «Диалектике мифа», проводя четкое разграничение между мифом и поэзией: «Поэтическая действительность есть созерцаемая действительность, мифическая же действительность есть реальная, вещественная и телесная <…>. По факту, по своему реальному существованию действительность остается в мифе тою же самой, что и в обычной жизни, и только меняется ее смысл и идея. В поэзии же уничтожается сама реальность и реальность чувств и действий»[357].

Для сравнения: в «Японии» группы «Соломенные еноты» текст укладывается в ориенталистскую парадигму. В этом мифическом Токио всюду неон и трущобы, дети, играющие в грязи, кругом витрины, «узкоглазых рабов гоняют фирмачи узкоглазые», а простой японский парень идет по улице, проклинает Фудзи и жалуется корейской кошке на безработицу. Заимствования здесь не происходит — из образа страны изымается культурное и историческое содержание, а к паре топонимов примешиваются сотники и бандеровцы. Япония сама по себе фронтмену проекта Борису Усову не слишком интересна, на ее месте могла быть любая другая страна, а по ее трущобам мог гулять любой другой парень. Песня попадет в ориенталистский дискурс, так как Япония в ней упрощена до декорации, на фоне которой идет разговор о поиске счастья и тяготах жизни.