Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки (сборник статей)

Колокола: вечный набат

В советское время радиопозывные часто именовались «колокольчиками» или «колокольцами». На заре радиовещания позывные были средством привлечения слушателя, поскольку передачи выходили нерегулярно, и резкие высокочастотные сигналы сигнализировали о начале эфира, обозначали радиостанцию и помогали сконцентрировать внимание на передаче. Для этих целей во всем мире чаще всего использовались звонкие и яркие тембры вибрафона, челесты, фортепиано: высокие частоты хорошо слышны при передаче на большие расстояния даже сквозь сильные помехи[273]. Сегодня, когда технические возможности трансляции сигнала значительно улучшились, на смену сигнальным «колокольцам» пришел колокол, звучание которого используется в самых разнообразных контекстах: от религиозных передач до новостных заставок и даже криминальной хроники.

Звучание колокола в новостных заставках интересно в контексте того, как телевидение, высокотехнологичный медиум, становится проводником «традиционных ценностей». Как указывает исследовательница Татьяна Чередниченко, «традиционные функции колокола — призывать в храм и возвещать опасность. В первом случае колокол обозначает сакральный центр, во втором — центр гражданской мобилизации. В жизненном графике то и другое разделено: литургия регулярна, а пожары чрезвычайны»[274]. Но в традиции русской оперы эти значения колокола, отличительной приметы российской звукоатмосферы, переплелись на заданном сюжетом пути от пожарного набата к храмовому ликованию (как, например, в опере Александра Бородина «Князь Игорь», где колокол сопровождает тревожную сцену приближения половецкого войска к Путивлю, а в финале отмечает возвращение князя Игоря из плена). В этом смысле национальная история стала похожа на классическую русскую оперу, отмечает исследовательница. «Патриотичное» звучание колокола в заставках к новостям на федеральном канале ТВЦ подано в современной синтезаторной оболочке, легко считываемой как знак прогресса и цивилизованности — но в сочетании с энергичным темпом новостей колокол звучит скорее как пожарный набат, а булькающие синтезаторы — не как символ прогресса, а как «машина современной нервотрепки»[275]. «Новостной „шпигель“ у меня с колоколов начинается, потом они тоже там звучат, в фонограмме. Видимо, эта тревога тогда в воздухе витала», — вспоминает Сергей Чекрыжов.

Интересно, что в заставках к религиозным передачам — где колокол, казалось бы, на своем месте — его звучание появилось и закрепилось не сразу. В заставке к программе «Ныне»[276], выходившей на 1-м канале Останкино в 1992–1994 годы, которая состояла из трех блоков (христианского, мусульманского и иудейского), на агрессивное и объемное — насколько это было возможно — звучание синтезатора с выраженной басовой линией в стилистике прог-рока накладывается звук, тембрально похожий на звук терменвокса, который традиционно связывается как с космосом, прогрессом и будущим, так и с тематикой иномирия, мистического и даже жуткого. Главные особенности терменвокса — бесконтактное звукоизвлечение (исполнитель двигает руками в создаваемом терменвоксом электромагнитном поле на некотором расстоянии от инструмента) и плавающее, нестабильное звучание, отчасти обусловленное сложностью подобной техники исполнения. Изобретение этого инструмента в 1920-е совпало с массовым распространением радио, а вместе с ним и идеи о том, что высокие технологии способны коренным образом изменить общество, и терменвокс был популяризирован как «инструмент будущего». Современников поражал экзотический тембр, «одновременно напоминающий и струнные, и духовые инструменты, и даже какой-то особенный человеческий голос, словно „выросший из далеких времен и пространств“»[277]. Футуристические, а порой и мистические коннотации (изобретатель Лев Термен изначально назвал свой инструмент этеротоном от ether — «эфир», что созвучно отвергнутой физиками концепции светоносного эфира), связанные с терменвоксом, сделали его неотъемлемой частью западной популярной культуры, в частности киномузыки. Звучание этого инструмента и его тембральных аналогов с 1940–1950-х традиционно используется в фильмах ужасов и научной фантастике.

В 1995 году было решено отказаться от блочной структуры религиозных программ[278], и творческая команда «Ныне» стала работать над православной программой «Слово пастыря» и другими передачами. До 1996 года в заставке использовался тембр струнного щипкового инструмента, и лишь впоследствии появляется привычный современному слушателю звук колокола в обрамлении воздушных пэдов.

Особую роль колокольный звон выполняет в криминальных передачах. Наиболее яркий пример его использования — главная тема программы «Криминальная Россия»[279]. Вместе с духовыми инструментами (которые напоминают о «героических» музыкальных фигурах из вестернов) колокол ведет мелодическую линию, создавая ощущение тревоги и одновременно придавая передаче «национальный» колорит. В вариации главной темы колокол подчеркивает окончание структурных элементов композиции.