День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Послание к Галатам

Тема единства яснее всего звучит в Послании к Галатам, которое так часто понимается неверно. Что бы ни утверждали хором студенты, профессора и члены любых церквей, это Послание не о «спасении»: тут нет такого слова, как нет и слов «спасать» и «Спаситель». Разумеется, идея «спасения» молчаливо предполагается, на что указывают многие параллели с Посланием к Римлянам, где «спасение» – одна из главных тем и где мы находим соответствующие слова. Но за главной аргументацией Послания к Галатам стоит вовсе не поиск ответа на вопрос «как получить спасение?». Если мы думаем, что речь там идет о «спасении» – и особенно если мы предполагаем, что отвечать на вопрос о спасении нужно в контексте обычного «договора дел», – мы ничего не поймем в этом Послании, мы будем насильно вынуждать Павла говорить то, чего он не говорит, а это (что не менее важно) лишит нас возможности услышать то, что он действительно говорит.

Это Послание о единстве: о том, что в Мессии, и особенно через его смерть, единый Бог совершил то, что он давно обещал Аврааму. Он дал ему единую семью, где верующие евреи и верующие из язычников составляют одно тело. Все, что Павел тут говорит о кресте, направлено в эту сторону: крест поставил всех верующих в равное положение. И если в Послании к Галатам такова «цель» креста, нам гораздо легче будет понять и представление Павла о «средствах». Тут, как и в других местах этой книги, нам надо освободить «цель» от платонизированной идеи «попадания на небеса», а «средства» от пропитанного язычеством образа «разгневанного Бога, наказывающего Иисуса», – и тогда мы сможем увидеть, на что похоже настоящее «богословие искупления», которое перестанет быть темной и, быть может, неприятной загадкой и сделается важным для жизни раскрытием истины.

Фактически Послание к Галатам и говорит именно о раскрытии истины. Мессианские события смерти и воскресения Иисуса (хотя, как и «спасение», воскресение тут упоминается редко), как их понимает Павел, указывают на победу единого Бога через Иисуса над теми «властями», которые вынуждают всех неевреев жить под гнетом своих ложных богов, а евреев жить под гнетом греха. Когда Павел, как и прочие авторы Библии, говорит об освобождении людей из рабства, он всегда думает об истории еврейской Пасхи, о повествовании Исхода. Это правило, для которого не бывает исключений. Но прежде чем мы перейдем к этой теме, которая стоит в самом центре Послания, нам надо кратко рассмотреть его начало и конец. Можно убедиться в том, что всей аргументацией Павла движет смерть Мессии.

Снова вспомним начало Послания:

Благодать вам и мир от Бога, Отца нашего, и Иисуса Мессии, Господа нашего, Который дал Себя за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века по воле Бога и Отца нашего (1:3–4).

Тут, как часто отмечают, сплетаются два смысловых слоя, которые дает большое повествование еврейской Библии; о них мы уже говорили. Выражение «за грехи наши» указывает на прощение и возвращение из изгнания, которое становится «новым Исходом». А этот «новый Исход» есть освобождение не от политического порабощения языческим империям, каким был первоначальный Исход, но освобождение от более глубинного рабства – от власти греха. За грехом тут, вероятно (как и в Рим 7), стоит главнейший враг, сатана, обвинитель. В любом случае эти вводные слова Павла полностью соответствуют обычной еврейской эсхатологии, где время делилось на «нынешний век», когда в мире царит беспорядок, и «век грядущий», когда Бог избавит мир и свой народ от всех видов зла, которые действуют в «нынешнем веке». Именно это, утверждает Павел, уже случилось через смерть Иисуса, причем случилось именно потому, что Иисус умер «за грехи наши».

В конце же послания, как бы для равновесия, стоит еще одно утверждение, которое, подобно первому, соединяет в себе глубоко личный и вселенский (его порой называют «космическим») смыслы креста. О том же Павел говорил на протяжении всего послания, а теперь как бы подводит итог:

Чтобы я похвалился, да не будет, разве только крестом Господа нашего Иисуса Мессии, которым для меня мир распят, и я – для мира. Ибо ни обрезание ничего не значит, ни необрезание! А значит только новое творение. Мир и милость всем, кто поступает в соответствии с этим правилом – да, Израилю Божию! (6:14–16)

Все это имеет смысл лишь в том случае, если в воскресении действительно родился новый век. Смерть Иисуса сама по себе не могла бы нести в себе такого смысла, как то объясняет Павел в 1 Кор 15:17: если Мессия не воскрес, «вы все еще в грехах ваших» – не потому, что «вы лично» еще не почувствовали, что были прощены, но потому что в мире пока еще не настал долгожданный момент. Эта мысль стоит за двумя приведенными выше утверждениями в начале и конце Послания: новый мир родился; смерть Иисуса, Мессии Израиля, упразднила силы старого мира; те, кто принадлежат Иисусу, стали ныне частью «нового творения», «Израилем Божиим». (Последнее выражение вызывает споры. Многие читатели не согласны с тем, что «Израилем» Павел тут называет весь народ Мессии Израиля, евреев и неевреев. Но моя интерпретация точно соответствует логике всего Послания в целом.)

Две эти фразы скрепляют всю аргументацию Послания – что верующие в Иисуса из язычников уже стали полноценными членами той единой семьи, которую Бог обещал дать Аврааму, и потому им совершенно не нужно обрезание. Несомненно, как думал Павел, Закон Моисеев осуществлял замысел Божий на протяжении какого-то ограниченного времени, находящегося как бы в скобках между изначальным обетованием Аврааму и мессианским созданием единой семьи. Этот временный период, как и обитание Израиля в Египте, был своеобразным рабством и для Израиля, и для прочих народов. Но в центре Послания стоит сжатое повествование Исхода, освобождения всего человечества от его рабства. Бог послал Иисуса и Духа, чтобы настал долгожданный момент, чтобы для всего мира в целом и для народа Мессии в частности настала новая эпоха, в которой силам зла уже был нанесен смертельный удар:

Так и мы, когда были младенцами, были в «рабстве» у «стихий мира». Но когда пришла полнота времени, послал Бог Сына Своего, родившегося от женщины, родившегося под Законом, чтобы искупить подзаконных, чтобы нам получить усыновление.

А так как вы – сыны, то послал Бог Духа Сына Своего в сердца наши, Духа, взывающего: «Авва, Отче!» Так что ты уже не раб, но сын; если же сын, то и наследник чрез Бога (4:3–7).

В этом отрывке крест явно не упоминается. Однако близкие аналогии с другими подобными отрывками ясно указывают на то, что, когда Павел говорит о Сыне Божьем, «искупившем» тех, кто под Законом, мы вправе думать, что речь тут идет о распятии. Такова самая суть дела: в этом «новом Исходе» (весь отрывок наполнен отзвуками Исхода) Бог наконец осуществил то, что обещал давно («когда пришла полнота времени»), так что теперь все, бывшие в порабощении, иудеи и язычники, могут сделаться «сыновьями» (Израиль как «сын Божий» – это еще одна аллюзия на Исход).

И еще одна аналогия с Исходом: Богу тут нужно было снова открыть себя – открыть в этот раз как Бога, пославшего своего Сына и Духа Сына. Павел спрашивает: «Теперь же, познав Бога, – или, лучше сказать, будучи познаны Богом, – как возвращаетесь вы снова к немощным и бедным стихиям, которым опять и снова хотите отдаться в рабство?» (4:9). Иными словами, те люди, что верят в Иисуса Мессию, получили познание единого истинного Бога, который открылся в деяниях своего Сына и его Духа. Но согласие на обрезание будет означать, что они отрицают это новое откровение; желая обрезания, они как бы утверждают, что новый век еще не настал, а они просто хотят жить в том же старом веке немного иначе. И для нас важно, что все тут изменил именно крест Мессии. На нем был «распят» старый век, а они были «распяты» для него – как Павел говорит о себе в 6:14 и, как мы увидим, в 2:19–20.

Но как совершился этот «новый Исход»? От того, кто глубоко впитал в себя библейское повествование, можно было бы ожидать такого ответа: он совершился, потому что Бог решил проблему продолжающегося изгнания. Мы уже не раз могли видеть в этой книге, что две эти смысловые линии сплетаются в мессианских событиях, связанных с Иисусом. Это был Исход – великое избавление, совершенное Богом, через которое он в полноте открыл себя, – но поскольку Израиль был в изгнании, нужно было «прощение грехов», чтобы новый Исход мог состояться. Именно это и произошло:

А все, которые от «дел Закона», находятся под проклятием; ибо написано: «Проклят всякий, кто не держится всего написанного в книге Закона, чтобы все исполнить»… Мессия искупил нас от проклятия Закона, сделавшись за нас проклятием, потому что написано: «Проклят всякий, висящий на древе», – чтобы благословение Авраама пришло в Царе Иисусе на язычников, чтобы мы получили обетование Духа чрез веру (3:10, 13–14).

Эти «плотные» слова Павла полны аллюзий (их было бы еще больше, если бы мы включили сюда и стихи 11–12), но ключ ко всему дают прямые библейские цитаты. Павел процитировал Второзаконие 27. Там Моисей говорит народу об условиях завета, о тех условиях, которые необходимо соблюсти, чтобы войти в землю Обетованную – и переходит к предостережениям, которые, в свою очередь, становятся пророчествами. Второзаконие говорит не просто об отдельных людях, которые плохо поступают и навлекают на себя наказание. И нельзя сказать, что эта книга просто говорит о цикле, который повторяется снова и снова: проклятие, прощение, благословение, а затем снова проклятие, – хотя Писание рассказывает о подобных циклах, которые особенно отчетливо видны в Книге Судей. Но Второзаконие представляет собой единый нарратив, и так читали эту книгу в I веке. Израиль как одно целое окажется непослушным бунтовщиком и станет поклоняться идолам, и потому на Израиль как целое падет последнее проклятие – он будет изгнан из Земли, подобно тому как Адам и Ева были изгнаны из Эдемского сада. Затем его ждет восстановление. Но как оно произойдет и на что это будет похоже?

Изгнание создает проблему не только для Израиля. Оно, разумеется, мучительно для Израиля, о чем говорят сетования псалмопевца: «Как нам петь песнь YHWH на земле чужой?» (Пс 136:4). Но Второзаконие стоит в конце Пятикнижия, это как бы устав Израиля; а самое начало истории Израиля, призвание Авраама, всегда предполагало славное будущее не только для Израиля, но и для всего мира. Что же тогда будет с благословением для всех народов, о котором Писание снова и снова напоминает начиная с Книги Бытия и далее? Это как если бы фургон для доставки срочной посылки, которую ждут в далеком городе, застрял в сугробе по преступной небрежности водителя. Дело не просто в том, что машина застряла, а ее водитель одинок и беспомощен, проблема в том, что посылка не доставлена.

Именно поэтому Павел говорит о «проклятии», которое пало на Иисуса и потеряло силу, «чтобы благословение Авраама пришло в Царе Иисусе на язычников». Он не говорит, как думали многие толкователи этого отрывка, что Закон, навлекший это «проклятие», плох или что Иисус понес на себе это «проклятие» ради того, чтобы отдельные люди могли получить прощение своих личных грехов. Он бы сказал, что это, разумеется, важная вещь, но тут он хотел сказать о другом – о той единой семье, которую Бог обещал Аврааму, и о том, как именно она недавно возникла.