День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

А что «зачтено» было ему, написано не ради его одного, но и ради нас! Это будет зачтено и нам, поскольку мы верим в Того, Кто воздвиг из мертвых Иисуса, Господа нашего, Который предан был за согрешения наши и воздвигнут для оправдания нашего (4:23–25).

Разумеется, это не прямая цитата из Исаии 53, но тут есть несколько перекличек. Любой человек, знакомый с Исаией 53, особенно в ее греческой версии, не может их не заметить. Хотя Павел выразил свою мысль новыми словами, это заключение дает резюме развернутой предшествующей аргументации. Тут со всей силой и пробуждая библейские ассоциации Павел говорит о том, что Иисус исполнил не только Тору (чтобы об этом сказать, Павел на протяжении всей 4-й главы размышляет о Книге Бытия 15), но и Пророков. Павел утверждал это в 3:21, а теперь показывает читателю.

Но решение самой ключевой проблемы, то «наказание», которое нас исцелило (Ис 53:5), обретает свой подлинный смысл не в моралистическом мире «договора дел», не в такой абстрактной схеме греха и наказания, но в контексте завета призвания, завета Бога с носителем его образа, причастным его Славе. Это призвание человека, призвание Израиля, призвание Иисуса. Божье призвание. Воплощение в самом деле стоит в центре Римлянам 3. Но тут воплощение не альтернатива избранию, замыслу Бога о народе Авраама. Иисус и его крест есть то место, где единый Бог встречается со своим миром, соединив наконец небо и землю, устраняя его жертвенной кровью нечистоту греха и смерти, которые сделали бы эту встречу невозможной. Еще «будучи врагами», пишет Павел в Римлянам 5:10, снова подводя итог всей своей аргументации, «мы были примирены с Богом чрез смерть Сына Его». Именно так. Речь тут идет не о «делах», которые были или не были совершены. И тут ничего не говорится о «наказании». Это слова о призвании и о Храме. А также о любви.

Любовь (еще одна великая тема Исаии) – это, в конце концов, и есть тот глубинный смысл, что стоит за идеей «справедливости завета» у Павла. Ведь завет – это брак между Богом и Израилем. Павел использует этот язык во многих текстах, где речь идет о Мессии и его народе – это недвусмысленно указывает на то, что он видит в Иисусе воплощение (embodiment) Бога Израилева. (Иногда я слышу упреки в том, что использую в этом контексте слово embodiment, как если бы стеснялся сказать incarnation. Как показывает предыдущий абзац, я этого не стесняюсь делать. Просто обычно я предпочитаю английские термины латинским – особенно когда латинский настолько износился от частого употребления, что трудно заметить его характерные особенности.) Именно этому браку и его цели Бог остается верен. Вот почему в разделе Римлянам 5–8, развивая сказанное в главах 3–4, Павел может прямо говорить о Божьей любви, agapē, а также о любви Мессии (8:31–39). Вся глава 8 есть славное торжество неба и земли, где также звучит храмовый язык, и все это прямое следствие той «встречи» неба с землей во исполнение завета, когда Бог делает Иисуса hilastērion в главе 3.

Как это поможет нам, вернувшись назад, лучше понять Римлянам 3:21–26? Нам настойчиво напоминают, что слова Павла о смерти Иисуса следует читать в свете более широкой истории завета, истории Авраама, Исхода и всего прочего вплоть до изгнания и рождения надежды на окончательное «прощение», которое станет завершением изгнания и позволит осуществить первоначальные замыслы, стоявшие за заветом. И речь там идет не о случайном и абстрактном «наказании», которому подверглась невинная жертва, но суть дела в том, что сам живой Бог инкогнито («Кому явилась рука YHWH?» – в смысле: «Кому могло прийти в голову, что он есть сам YHWH, явившийся в силе?») приходит, чтобы принять на себя последствия идолопоклонства, греха и изгнанничества Израиля, который ярко отражал в себе идолопоклонство, грех и изгнанничество всего рода человеческого. Изгнанное из Эдемского сада человечество оказалось на строительстве Вавилонской башни. Изгнанный из Ханаана Израиль оказался в Вавилоне. После неудачи с башней Бог призвал Авраама и дал ему обетования вместе с заветом; после падения Вавилона эти обетования стали осуществляться.

Тут стоит понять одну важнейшую вещь. Изгнание не было случайным наказанием. Когда Израиль начал служить иным богам кроме YHWH, он не мог остаться на Земле – и славное Присутствие YHWH также не могло уже там обитать. Поклоняясь другим богам, народ Божий успешно продавал себя в рабство. Гнет изгнания был, таким образом, последствием того, что совершил Израиль. Разумеется, это можно назвать «наказанием», и этот образ снова и снова используется в 53-й главе Исаии («Он был изранен за наши грехи… его раны нас исцелили… YHWH возложил на него грех всех нас», 53:5–6). Но эти пронзительные слова о смерти «Раба» Исаия вставил в длинный поэтический текст о верности Бога завету, о его победе над идолами, прекращении изгнания, обновлении завета (глава 54) и о последующем обновлении всего творения (глава 55). Изучая Послание к Римлянам, мы могли убедиться в том, что Павел держит в уме то же самое большое повествование, а не мелкую идею «договора дел», где «наказание» является центральной темой.

А это значит, что идеей «наказания» следует пользоваться крайне осторожно. Тут так легко потерять равновесие и снова скатиться к «договору дел». «Хорошо, – скажет кто-нибудь, – значит, Павел действительно ссылался на Исаию 53, а значит, он верил в искупление через заместительное наказание, и потому нам ничто не мешает понимать это так же, как мы понимали раньше». Не стоит спешить, ответил бы Павел. Слова Исаии и слова Павла обретают свое подлинное значение только в контексте более широкой истории Бога и Израиля, истории стоящих за заветом Божьих замыслов, которые он хотел осуществить через Израиль для мира. Если вынуть эти слова из контекста, они неизбежно обретут иное значение. (Вспомните, что случилось со словом «выкуп», когда оно выпало из библейского контекста и, оказавшись в пустоте, породило бессмысленные дискуссии о том, кому именно заплатили этот выкуп.)

Идея «наказания» – это просто яркая метафора для последствий событий всей истории Израиля; подобным образом, когда в Римлянам 1 Павел говорит о грехе и его последствиях, он трижды повторяет фразу «Бог предал их…». Порочный и разрушительный образ жизни, о котором он говорит, не случайная вещь, но результат, следствие предшествовавшего идолопоклонства. Это не значит, что Бог тут ни при чем. Бог-Творец ненавидит идолопоклонство и бесчеловечность, которые оскверняют и портят его прекрасный мир и созданных им носителей его образа. Иначе Бог был бы не благим Богом, а равнодушным безликим бюрократом.

Но если мы ставим метафору «наказания» в самый центр, у нас появляется совсем другое повествование – ровно то же самое происходит в том случае, когда мы превращаем выражение «праведность Божия» в средневековую формулировку о моральном статусе, который нужен нам, который есть у Бога и который Бог может давать членам своего народа, – смысл первого века превращается в нечто иное, и это мешает нам понять смысл всего раздела Римлянам 1–4 и не позволяет заметить многих важных нюансов. Обычное понимание Римлянам 3, за которым стоят идеи «договора дел» и «наказания», павшего на Иисуса вместо нас, есть просто такое искажение. При таком подходе толкователь берет метафору из Исаии и окружает ее чужеродным повествованием. Представим себе, что некто взял живую метафору Павла – «все творение стонет в родовых муках», – и считает ее главным содержанием Римлянам 8, говоря, что вся эта глава посвящена реальной женщине, у которой начались схватки. При таком прочтении он рискует не увидеть смысла всех остальных стихов главы 8 – именно это произошло в христианской традиции, когда толкователи отодвинули в сторону историю Израиля и на ее месте оказались иные темы.

Если Павел в этом отрывке говорит о «наказании», подлинный смысл этой метафоры тот же, что и у Исаии, который рассказывает о том, как «Раб» исполнил призвание Израиля, – в то же время говоря, что «Раб» воплощает в себе YHWH, что он есть крепкая «рука YHWH» и берет на себя последствия непослушания, идолопоклонства и греха Израиля, чтобы спасти Израиль и весь мир. Он принимает на себя реальный результат греха Израиля – ненависть язычников, направленную на народ Божий, – чтобы ее истощить и чтобы можно было двигаться дальше.

Но если «Раб» и в самом деле сокровенная «рука YHWH» в обличии страдающего, избитого неизвестного израильтянина, значит, открывается новая возможность, о чем и говорит текст 3:21–26. Самым первым падением человечества, как говорит Римлянам 1, было идолопоклонство. В ответ на это единый Бог делает Мессию местом встречи, самым полным откровением праведности и любви Бога.

Новое откровение Бога

В повествовании о древнем Исходе Бог Израилев открывает Моисею свое имя, а затем, ближе к концу этой истории, являет ему свою Славу (Исх 3:13–15; 33:17–34:9). Эта Божья Слава в конечном итоге стала обитать в скинии (40:34–38), как бы опираясь (мы можем предположить) на kappōreth, именно ради этого скиния и была создана. Золотой телец Исхода 32 был ужасающей подменой скинии. Когда Павел по-новому пересказывает Исход, у него, как я полагаю, Бог делает Иисуса hilastērion, местом присутствия Бога. Так Бог решает ту проблему, что человечество, насквозь пораженное грехом, лишено Славы Божьей. Данный отрывок, конечно же, призывает обратить внимание на такое свойство Бога, как dikaiosynē, на его справедливость завета, но оно становится видимым именно в Иисусе, а не как абстрактная истина, которая логически следует из его смерти. Он есть то место, где небо встречается с землей.

В этой точке тайна воплощения, новой инициативы самого Бога, совпадает с тайной избрания, с тайной призвания Израиля. Именно в этом контексте hilastērion обретает свой подлинный смысл: это место встречи Бога с его народом. Это сам Иисус. И сам Иисус – тот, в кого верят, кого призывают в молитвах, кого любят в ответ на его любовь, – это окончательный ответ на проблему идолопоклонства. «Он есть образ Бога невидимого» (Кол 1:15), та реальность, относительно которой все иные «образы» являются лишь жалкими пародиями. Оказывается, призвание Израиля с самого начала входило в замысел Бога, желавшего через него осуществить свои цели. Сказанное Павлом можно передать так: Бог сделал Иисуса тем местом, где соединяются небо и земля, где любящее Присутствие единого Бога и верное послушание человека встречаются, сливаются в единое целое, реализуются в пространстве, времени и материи. Иисус, Мессия Израиля, был представителем Израиля; Израиль, призванный стать светом мира, был представителем всего мира. В своем верном послушании Иисус осуществил призвание Израиля и всего человечества. Многие читатели Павла думают, что у него нет четкой христологии, включающей в себя полноценную идею «воплощения». Однако, если я прав, данный отрывок говорит, что она у Павла была, только она коренилась в иудейском богословии Храма, и она уже была вплетена в некоторые насыщенные формулировки, в том числе в нашем отрывке.

Итак, Павел тут говорит о решении большой проблемы, о которой речь шла в 1:18–23: что причиной «греха» было идолопоклонство. Ныне единый Бог открыл себя, явил свою справедливость завета, чтобы распространить свое Присутствие на все народы. Это сразу же указывает на расположенный ниже текст 3:27–31, где Павел говорит о том, что через благую весть как иудей, так и язычник обретает на основе веры право стать членом единой семьи, поклоняющейся единому истинному Богу. Он повторяет это снова в главе 4, когда, говоря о семье Авраама, куда с самого начала по замыслу Бога должны будут войти как язычники, так и иудеи, он описывает веру этого патриарха так: Авраам воздал славу Богу и поверил в его силу (4:20–21). И этот же аргумент естественным образом включен в подведение итогов в 5:1–2, где оправданные верой имеют «мир с Богом» и «доступ к этой благодати, в которой стоим», прославляя «надежду славы Божией». Новый Храм был построен, «встреча» состоялась.