Уход на второй круг

10

День не предвещал ничего плохого. Была пятница, не 13-е. Булькнувшая эсэмэска «Вам звонили» сообщила о двух звонках с неизвестного номера. Мало ли… Один звонок расценивается как случайный, два… кажется, совпадение. Неважно!

Важно то, что Фриз снова притих. И это временное перемирие могло означать только одно — он вынашивает план мести. Ксения ни разу не сомневалась, что он не принял всерьез ее угрозы. Уж кем-кем, а дураком Фриз не был. И прекрасно понимал, что она блефует. Но и покладистость не входила в число его добродетелей. Сколько еще у нее есть времени?

В общем-то, немного. Еще меньше до экзекуции в виде присутствия на родительском юбилее. Люди, разговоры — все то, что она так не любила.

— Так и социопаткой станешь — не заметишь, — пробубнила себе под нос Басаргина.

И тут раздался звонок. Ксения глянула на дисплей. Тот же номер, неизвестный. Три раза — уже закономерность. Она нахмурилась и приняла вызов.

— Ксения Викторовна? — осторожно поинтересовалась трубка приятным мужским баритоном.

— Да. Чем могу?

— Это Панченко Владимир. Мы с вами как-то встречались у ваших родителей. Помните такого?

«Вас забудешь!» — подумала Ксения и сказала, как могла, вежливо:

— Да, конечно.

Видимо, это ее согласие, что она его помнит, несколько ободрило звонившего и даже было рассмотрено им как некий аванс. Потому что в голосе теперь явно слышалась улыбка:

— И я вас помню, вы были в темно-зеленом, вам очень шло.

— Спасибо, — поблагодарила Ксения и спросила о том, что вертелось на языке с самого начала: — Откуда у вас мой телефон?

— Ваш отец дал. Я предложил подвезти вас в ресторан, ему эта мысль понравилась.

— Боюсь, однако, это не входит в мои планы.

— Вы не идете на праздник? — удивился Панченко.

— Иду, но… — мысли быстро запрыгали в поисках причины для отказа, — но… завтра у меня слишком загруженный день и, вероятнее всего, я опоздаю.

«Ну, спасибо тебе, папа!»

— Жаль, — протянул кавалер задумчиво и на всякий случай уточнил: — Может быть, вместе и опоздаем? Я, когда выберусь, вас наберу, а вы скажете, готовы ли.

— Ну вы же должны знать, как отец относится к опозданиям. Не хотелось бы подвергать вас…

— А вместе не так страшно подвергаться, — тон был самый подмигивающий.

Ксения короткое время обдумывала ответ, потом сказала:

— Владимир, я, конечно же, благодарна вам за ваше предложение, но завтра я приеду на праздник к моим родителям сама.

— Как скажете, не буду настаивать, — сдулся Панченко. — Тогда до встречи завтра?

— До свидания, — буркнула Ксения и шарахнула ладонями по рулю.

Это никогда не закончится! Один-единственный звонок переворачивал все с ног на голову, отправляя намеченное на день к чертям.

Она отчаянно искала варианты. То, что удалось избавиться от Володи как провожатого, вовсе не означало, что и праздник пройдет спокойно. Что там Денис говорил? Подложить салатик, пригласить на танец. Какие танцы! Где она и где танцы…

И где выход? Ну не в туалете же ей прятаться, а других возможностей избавиться от ухажера, которого настойчиво подсовывали родители, Ксения не видела.

И тут ее осенило. Точно! Брат говорил не только об этом. Лайфхак! Величайший лайфхак всех времен и народов. Явить родителям «вторую половину». Более того, некоторое время можно будет продержаться на байках. Сначала о безграничной романтике, потом о непростом совместном быте и, в конце концов, о неизбежном расставании с обещанием оставаться друзьями.

Вариантов у нее, конечно, немного.

Лапшин отпадал сразу. Их шапочное знакомство вполне позволяло сделать выводы о неизвестности, что лучше — мамин Володя или братов Женька. Провести весь вечер в компании стероидного принца без лишних извилин — совершенно левая перспектива. Нет, он был хороший, добрый. Но недалекий. Из тех, кто прочитал лишь две книги — синюю и вторую, как в анекдоте. Зато все знал о тренажерных залах столицы и ведущих мировых футбольных командах. Он даже отпуска подгадывал под какие-нибудь чемпионаты. Да и от родителей с Лапшиным одними байками не отделаешься. Приплетут брата, станут сверять показания.

Что еще есть в ее арсенале?

Фриз. Даже не рассматривается. Это будет приравнено к моментальной и безоговорочной капитуляции. Лучше сразу в омут. Только составить завещание, чтобы тело сожгли, а прах развеяли подальше от Жулян.

И при таком раскладе оставался лишь имбирый водопроводчик. Его регулярные шатания к ней позволяли предположить, что он не откажет и вряд ли потребует непомерную плату. В том, что потребует, Ксения не сомневалась, но, опять же исходя из практики последних недель, вполне могла предположить, в чем именно она будет заключаться. В этих пределах Ксения чувствовала себя совершенно платежеспособной.

С целью подкупа намеченной «второй половины» она полдня провела на кухне, колдуя у духовки, в результате чего, спустя положенное время, посреди стола появился ее любимый торт с черничным суфле. Мужики любят сладкое. Иван любил. Всевозможные, кроме этого. Черт его знает, почему. А она его обожала. И Ивана. Поэтому не делала суфле тысячу лет. Но сейчас решила испечь именно его, как для себя.

Изготовление торта сопровождалось регулярным поглядыванием во двор. Про график Глеба она знала еще меньше, чем он про ее. Но очень надеялась, что ей повезет, он появится к вечеру дома, и она сможет воплотить свой план в жизнь.

Время потянулось бесконечно. Она бродила по квартире в бестолковом ожидании, то и дело подходила к подоконнику, зависая там на долгие минуты. На улице темнело, зажигались окна и фонари, фары машин выхватывали отдельные предметы. Пятница. В пятницу по вечерам принято отдыхать и расслабляться. А если и водопроводчик… расслабляется?

Ксения схватила трубку, перебрала всю записную книжку. Сразу знала, что ничего подходящего не найдет. Из личного — номеров не больше десятка. Остальное — работа, учеба, нотариус. Обреченно вернулась к номеру брата. И напоследок выглянула в окно еще раз.

Ей повезло — во двор въехала скорая и остановилась возле их подъезда. Сосед быстро выскочил из машины, без лишних прощаний, и скрылся под козырьком. Радостно выдохнув и выждав пять минут, Ксения схватила торт и, спустившись на два пролета, уверенно позвонила в дверь квартиры Глеба.

Он еще и запереть не успел — характерного щелчка не было. Просто перед ней выросла его физиономия, медленно вытягивающаяся по мере того, как до его сознания доходила мысль, кто к нему явился.

Она широко улыбнулась и протянула руку для пожатия.

— Басаргина Ксения Викторовна. Пилот международных авиалиний. Пришла с извинениями и тортом собственной выпечки в качестве залога мира, дружбы и жвачки.

Сказать, что он ошалел — сказать мало. Его взгляд метался от торта к ее лицу, и от лица — к ладони. Так и в голове, рваные, проносились мысли. Он пришла. Вот так просто спустилась со своего второго этажа на его первый, будто бы не было этих долгих недель беготни. Его беготни. Предпосылки? Не-а. Лицо — вечно каменное. И сейчас — живое? Такое, как тогда, когда он ненароком оказался за порогом ее квартиры, хоть отдаленно? Нет. Насквозь другое, белое, похожее на маску с яркой, как солнце, улыбкой. Но при этом холодной, не греющей.

Пришла! Сама. С миром. С именем. С извинениями. С тортом. С миром!!!

Глеб отмер. И, щелкнув каблуками так и не снятых ботинок, пожал ее руку и ответил:

— Парамонов Глеб Львович. Врач скорой помощи. Извинения приняты. Проходи чай пить.

Переступив через порог, Ксения скинула туфли и протопала прямиком на кухню. Торт был водружен на стол.

— А кофе есть? — спросила она.

— Найду, — он показался следом — тоже разутый, уже без куртки. Совсем не похожий на «фельдшера». Брюки, темно-вишневый свитер, отброшенные назад темные волосы, вьющиеся кольцами по затылку. — Нож в ящике. Я резать выпечку не люблю.

— Почему?

«Не люди же», — промелькнуло в измученной голове хирурга. Пусть и бывшего. Он подошел к плите, вытащил из подвесного ящика джезву и озадаченно покрутил ее в руках.

— Не знаю. Куски разные получаются, красоту портить жалко… А для кофе, мне кажется, поздновато. Может, все-таки давай чай? С мятой или с лимоном. Молока нет.

— А кофе? — Ксения достала нож, отрезала пару кусков, вынула из шкафа тарелки.

— Да есть у меня кофе, мне не жалко! — рассмеялся Глеб и, набрав воды, поставил на плиту. Следом из другого ящика была извлечена картонная пачка. Парамонов потряс ею — внутри характерно зашуршало. И он довольно улыбнулся. — Еще коньяк есть. Будешь?

— Нет, — она села за стол и посмотрела на Глеба. — Вообще-то… я с просьбой.

— Зря. Кофе без коньяка или без молока — перевод продукта.

Он снова отвернулся к плите и выдохнул. Кто бы сомневался, что она с просьбой! Снежная королева, покорительница заоблачных высей. Внутри резко зачесалось едкое желание выпроводить ее к чертям. Или лучше никогда не связываться со сменой чертовых труб. Перебился бы стояк без воды.

Он самому себе дал передышку, насыпая кофе в джезву. Несколько секунд, после которых обернулся и с улыбкой спросил:

— Что хочешь?

— Приглашаю на праздник.

— Ого!

— Да нет, ничего особенного. Обычный юбилей семейной жизни.

— Чьей семейной жизни?

— Моих родителей.

О-па!

А это уже что-то новенькое.

Парамонов рассмеялся и подошел к столу.

— Вот так сразу будем с мамой и папой знакомиться? — поинтересовался он.

— Нет, — покачала она головой. — Будем составлять мне пару.

На раздумья он отвел себе несколько секунд. Всего несколько, понимая, что другой возможности она уже не представит. Грех не воспользоваться тем, что само в руки плывет. Впрочем, однажды он уже воспользовался. В итоге еле себя из грязи вытащил.

— Форма одежды? — негромко спросил Парамонов.

— Парадная. Как там кофе?

— Черт!

Вода уже шипела. Успел.

— Учти, что я буду называть тебя Ксёнычем и мимимишно целоваться.

— Я постараюсь это вытерпеть.

Обязательно постарается. Лучше так, чем Володя, которого она помнила крайне смутно, и мамины причитания.

— Чего тебе не хватает? — вдруг спросил Парамонов.

— В смысле?

— Не знаю. Ты не производишь впечатление человека, который нуждается в помощи. А теперь торт, приглашение, мир. Значит, тебе чего-то не хватает, чтобы чувствовать себя спокойно, что ли… Мне заткнуться?

— Я не нуждаюсь в помощи, — подтвердила Ксения. — Но именно завтра мне не с кем пойти. Подумала про тебя. Ну… в качестве компенсации за твои хождения. Кстати, брокколи была вкусной.

— На здоровье, — кивнул Парамонов и поставил перед ней чашку с кофе. — Сахар?

— Нет, спасибо.

— Давай свой торт.

Ксения положила кусок на тарелку и протянула Глебу. Второй положила себе.

— Вилку дашь?

— Я за десертными не полезу, ладно? Они где-то запакованы, лень искать, — Парамонов положил перед ней обычные столовые приборы. — Три месяца как въехал, а все лень.

— Ну да, и времени в обрез, — усмехнулась Ксения и принялась жевать.

— Врачи скорой живут максимум до шестидесяти — переутомления и стрессы.

А его собственному отцу было пятьдесят два, когда…