Дальневосточный тупик. Русская военная эмиграция в Китае (1920 — конец 1940-х годов)

Позиция Колокольникова, в свою очередь, вызвала критику со стороны входивших в Правление ХКПРБ членов РОВС и других антибольшевистских организаций. По этому поводу в конце октября 1930 г. Колокольников обратился за поддержкой к генералу Хорвату. В своем письме к главе Дальневосточного объединения эмиграции председатель ХКПРБ отмечал, что его критика действий Дитерихса привела к тому, что «О. В. Союз в лице Сычева, Шильникова и Вашего представителя В. П. Каппеля сделались открытыми врагами [Беженского комитета], а „Русское Слово“ в лице А. И. Коробова сделалось противником острожным и замаскированным». Между тем, результатами «шумного и крикливого приезда сюда [в Харбин] М. К. Дитерихса» явилось «резкое усиление давления соввласти на китайскую администрацию и резкое изменение в худшую сторону условий работы эмигрантских организаций и жизни простых эмигрантов». Позицию же «Русского Слова» с «открытым рекламированием Дитерихса и Об. В. Союза» Колокольников назвал вредной для эмигрантской колонии и предательской по отношению к Дальневосточному объединению русской эмиграции [ГАХК, ф. Р-1128, оп. 1, д. 28, л. 117, 118]. Нелицеприятной критикой в адрес Дитерихса отозвался на посещение генералом Харбина сотрудничавший с ТАСС Вс. Н. Иванов, разместив свою статью в китайском официозе «Гунбао»[428]. Дитерихс не остался в долгу, критикуя харбинскую «общественность» за ее пассивность, пустословие и нежелание приложить реальные усилия для освобождения России.

Сентябрьская поездка дала возможность Дитерихсу завершить структурное оформление подведомственного ему отдела и утвердить его руководящую роль над другими воинскими объединениями и примыкавшими к ним организациями молодежи. Главенства РОВС не приняли только легитимисты, атаман Семенов и Шанхайская организация крестоносцев, связанная с обществом «Вера, Царь и Отечество», возглавляемым в Шанхае генералом А. И. Исаковым [MRC, box 3, f. Дитерихс — Миллер]. В противоположность им Восточный Казачий союз, Братство Русской Правды, Союз мушкетеров, фашисты-синдикалисты и другие признали руководство Обще-Воинского Союза. Свою поддержку РОВСу, как и предполагал Дитерихс, выразил митрополит Мефодий.

В структурном плане Дальневосточный отдел Обще-Воинского Союза осенью 1930 г. составил семь отделений и одно представительство.

1. Шанхайское отделение под руководством самого Дитерихса[429].

2. Тяньцзинское отделение. Его начальником был назначен генерал Вержбицкий, соратник Дитерихса по Приморью.

3. Циндаоское отделение (подразделялось на кадры) под руководством генерала Смолина, также в прошлом одного из военачальников Приморской Земской Рати.

4. Дайренское отделение, первоначально возглавляемое генералом Ханжиным, пока в 1931 г. он не перебрался в Шанхай, где некоторое время работал в штабе (канцелярии) Отдела.

5. Мукденское отделение, возглавляемое генералом Остроградским. Генерал Петров был назначен начальником штаба Отдела и переведен в Шанхай. Дитерихс, близко знакомый с Петровым еще по Приморью, очень высоко ценил его профессиональные и личностные качества[430].

6. Харбинское отделение под руководством генерала Бордзиловского.

7. Японское отделение, начальником которого являлся капитан 2-го ранга Л. Ф. Компанион (одновременно возглавлял в Японии отделение БРП)[431].

8. Представительство РОВС при маршале Чжан Сюэляне, главе Трех Восточных Провинций. Представительство принял на себя Генерального Штаба генерал-майор В. Л. Томашевский[432], выполнявший роль советника по военным вопросам при диктаторе Маньчжурии.

Среди всех региональных отделений Дальневосточного отдела РОВС наиболее запутанная ситуация сложилась в Харбине. В состав Харбинского отделения входили Стрелковые группы Амурского, Забайкальского, Оренбургского и Сибирского казачьих войск; Воткинско-Ижевское объединение (председатель — полковник В. Н. Дробинин, около 50 человек); Общество бывших юнкеров Корниловского военного училища во Владивостоке; Общество взаимопомощи бывших питомцев Сибирского кадетского корпуса; Общество бывших юнкеров Тверского кавалерийского училища; Отдельная группа воздухоплавателей; Харбинская морская группа (председатель — контр-адмирал Федорович); Маньчжурская группа РОВС (харбинские фашисты, Союз мушкетеров, Русское Студенческое Общество, Организация молодежи и др.) [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 162, л. 173, 174].

В это время практически все молодежные антисоветские организации имели в качестве руководителей, инструкторов, старших друзей и даже рядовых членов представителей офицерства, главным образом из тех, кто получил офицерский чин в годы Первой мировой и Гражданской войн. Наиболее массово офицеры были представлены в Харбинской дружине Русского Сокола, насчитывавшей в своих рядах до 250 человек [АВПРФ, ф. 100, оп. 14, п. 24, д. 19, л. 204, 205], а также в Ордене крестоносцев [Там же, л. 93][433]. РСО, в состав которого входило до 200 человек, в 1930 г. возглавлял капитан С. И. Долов [ГАРФ, ф. Р-5826, оп. 1, д. 162, л. 98].

Кроме того, в ряды Харбинского отделения РОВС были включены два отдела Урало-Приамурской группы: Харбинский отдел под временным руководством полковника Бодрова [Там же, л. 89] и Маньчжурский отдел, возглавляемый генералом Косьминым, которого Дитерихс все же решил привлечь к работе, не слишком ущемляя его честолюбие. Харбинский отдел Группы был представлен следующими кадрами: Волжским (начальник — полковник Белянушкин), Камским (начальник — полковник Сотников), Сибирским (начальник — полковник Гусев), кавалерийским (начальник — полковник Я. Я. Смирнов), морским (начальник — капитан 2-го ранга Б. П. Апрелев), железнодорожным (начальник — поручик Европейцев), кадром офицеров Генштаба (начальник — полковник М. Я. Савич). В состав Маньчжурского отдела входили подвижной и местный Чанчуньские кадры (начальники — ротмистр Леман и штабс-капитан Беляев), кадр ст. Маньчжурия (и. д. начальника — штаб-ротмистр Ю. Н. Милюков), кадр ст. Имяньпо (и. д. начальника — капитан И. М. Пономарев), кадр ст. Хайлинь (и. д. начальника — поручик Б. Н. Шепунов[434]). Офицером связи при полковнике Бодрове назначался поручик Соколов [Русская военная эмиграция, т. 8, с. 182, 183]. Оба отдела подчинялись непосредственно Дитерихсу и их работа по 2-й линии руководилась им же.

Генерал Бордзиловский играл роль начальника гарнизона, согласно схемам разработанным в свое время генералом Бурлиным [MRC, box 3, f. Дитерихс — Миллер]. Впрочем, было это недолго. Опасаясь преследований со стороны китайских властей и советских агентов, Бордзиловский в конце 1930 года покинул Харбин и выехал в Шанхай. Не желая лишний раз раздражать большевиков, Дитерихс после отъезда Бордзиловского временно не стал назначать начальника Харбинского отделения РОВС.

Назначение Дитерихсом на руководящие должности людей, чья прошлая деятельность была весьма противоречива и не принесла большой пользы делу, выглядело, по крайней мере, странно, поскольку генерал не мог не иметь соответствующей информации. В то же время Дитерихс не привлек к руководящей работе в Харбинском отделении РОВС практически никого из старших офицеров Генерального штаба, проживавших в Харбине. Возможно, свою роль здесь играли рекомендации генерала Бурлина (числился в штабе Дальневосточного отдела РОВС, проживая в Нанкине), с которым у Дитерихса были хорошие отношения. В одном из писем к генералу Миллеру в июне 1930 г. Дитерихс отметил, что старшие чины военной эмиграции в Китае «находятся в состоянии какой-то спячки, атрофии инстинктов реальной активности и слишком погрузившись в обывательщину. Их нужно будить еще также, как придется будить население СССР». Поэтому Дитерихс решил работать с молодыми полковниками и молодыми офицерами, «оставляя наличных старших чинов в стороне, не у дел, зачисляя их в резерв Дальневосточного отдела» [Ibid].

Назначения Дитерихса нередко вызывали нарекания в военной среде. Согласно сведениям, направленным генералу Стогову полковником Александровым, главой шанхайского Общества Егерского полка, которые тот получил из Харбина, «отношение здесь к Дитерихсу различное — в большинстве скептическое, у иных резко отрицательное и лишь весьма немногие относятся к нему с доверием. Всех злят его назначения — ибо в большинстве случаев эти назначения не выдерживают никакой критики. Над назначениями смеются, также как и над его приказами и циркулярами» [BAR. ROVS Papers, box 68, f. Far East to Central Office (1927–1931)].

В оперативном отношении район размещения Дальневосточного отдела был разделен Дитерихсом на две зоны: Северная Маньчжурия, от границы СССР до параллели Чанчуня, являлся боевой зоной, весь район южнее этой параллели и Япония — зоной резервов [MRC, box 3, f. Дитерихс — Стогов]. Боевая зона составила Авангард Дальневосточного отдела, его главной задачей являлось совместно с БРП установление связи с советской территорией и проведение разведки. Воинские организации резервных районов должны были разбить своих чинов на две категории: в первую категорию включались «холостые и те из женатых, кто могли немедля выступить в поход, по первому требованию», во вторую — все остальные [Ibid].

Отмечая резкое снижение уровня боевой и тактической подготовки бывших военнослужащих, что превращало их в слабых противников для Красной армии, Дитерихс потребовал «освежать военное образование для тех чинов, кои уже проходили военную службу, и организовать специальные курсы по военному образованию и воспитанию для тех, кто не служил еще в войсках, или кто, быв добровольцем, не получил училищной подготовки» [Ibid].

Как известно, первые попытки создания военно-училищных структур в Шанхае предпринимались еще в 1927 и 1929 гг. В первом случае инициатива исходила от генерала Вальтера, о чем упоминалось ранее. Во втором — от Казачьего Союза, предложившего организовать вечерние подготовительные военные курсы при Казачьем Доме[435]. Длительность курсов, подразделявшихся на младший и старший классы, должна была составить 18 месяцев. Руководство курсов предполагалось отдать генералу Бурлину [ГАРФ, ф. Р-5963, оп. 1, д. 19, л. 175, 180]. В 1927 г. курсы так и не были созданы, а открытые в 1929 г. просуществовали не долго. В Мукдене начало военному обучению молодых людей, учащихся местного реального училища, было положено осенью 1928 г. Инициатором этого стал преподаватель училища полковник-артиллерист Н. Н. Покровский[436], поддержанный директором Училища полковником Блонским. В 1929 г. в состав группы обучающихся военному строю и гимнастике было разрешено принимать молодых людей со стороны, в результате сформировался т. н. Взвод Мукденского Реального училища. Во взвод могли вступать юноши не моложе 15 лет и ученики училища с 4-го класса. Занятия проводились дважды в неделю по два часа, в летнее время осуществлялись тренировки по плаванию в бассейне. Взвод имел в своем распоряжении 26 учебных винтовок и гимнастические снаряды [Часовой, 1930, № 41, с. 4]. Весной 1930 г. успешная инициатива по созданию военных курсов для молодежи была осуществлена в Тяньцзине. Инициатива организации курсов исходила от самой молодежи, представители которой обратились с данным предложением к руководству ССРАФ. Полковник Бендерский, возглавивший объединение военных организаций Тяньцзина, идею поддержал и первым начал читать лекции по военным наукам заинтересованным молодым людям. Другими преподавателями на курсах стали полковники Веденяпин, Иванов, Теляковский [BAR. ROVS Papers, box 68, f. Far East to Central Office (1927–1931)].