Когда наступает рассвет

2

Поезд из Петрограда на Вологду шел медленно, часто останавливаясь в пути.

От Вологды до Вятки пассажирский состав тащился несколько дней. Это было мучительное путешествие.

О Вятке Домна еще в детстве много наслышалась от матери. Усть-сысольские торговцы отсюда вывозили разные товары и наживались на перепродаже вятских тарантасов, расписных дуг, венских гармоник, тальянок с бубенцами, валяной и кожаной обуви, детских игрушек, губных гармошек, дудочек с петушками, нарядных кукол, которыми так и не привелось Домне поиграть в детстве.

Многое увидела Домна в пути, увидела разруху и запустение. Увидела поезда, увидела, как на станциях толкались поднятые голодом с нажитых мест оборванные люди, раненые, бездомные сироты.

Поезда двигались кое-как, подолгу задерживаясь на станциях. Не хватало людей, чтобы вести составы, не было исправных паровозов, топлива.

От Вятки до Котласа добираться было еще труднее. Но наконец и этот отрезок пути был преодолен.

В грязном, с разбитыми дощатыми тротуарами Котласе Домна несколько дней дожидалась парохода на Усть-Сысольск. Скудные запасы продуктов подходили к концу. Часть их съела сама, часть раздала голодным детям, которых везде было полно.

После тесного, шумного вагона со спертым воздухом путешествие на речном пароходе показалось ей настоящей прогулкой. Пароход «Социализм», миновав Северную Двину, не спеша поднимался вверх по Вычегде.

Погода выдалась теплая. Целыми днями светило солнце. Берега Вычегды были покрыты свежей зеленью тронувшихся в рост трав. Весело курчавился прибрежный ивняк, проплывали березовые рощицы, осинники. Но больше всего по берегам росло густых темных ельников. Они сменялись сосновыми лесами на крутых песчаных возвышенностях.

Пока у одного из причалов пароход брал дрова, Домна наломала в овражке цветущей черемухи, и вдруг почувствовала, что она уже дома.

Все чаще стали встречаться коми деревушки с зеленеющими полями и огородами на прибрежных косогорах, с раскиданными избами, иногда с каменной или деревянной церквушкой на видном месте. Здесь было все так знакомо, дорого и близко сердцу. И воздух какой-то особенный, свежий и чистый, пропитанный лесными запахами.

На том же пароходе ехали Космортовы.

В Котласе на пристани Домна опять встретилась со своим прежним хозяином. Космортов едва взглянул на нее, даже не ответил на приветствие. Бросив хмурый взгляд на ее красную косынку, он отвернулся и зашагал прочь. На пароходе они снова столкнулись у куба с кипяченой водой. Космортов набрал в блестящий никелированный кофейник кипятку и поспешил удалиться в свою каюту. Иногда на палубу выходила его жена в компании с незнакомой Домне женщиной. Их обычно сопровождали два мальчика и девочка в матросских костюмчиках. Держались они отчужденно.

Пароход, гулко хлопая по воде плицами колес, прошел живописнейшее место Белый бор. Остался позади Нижний Чов, где на высоком лесистом берегу в свое время построил себе дачу усть-сысольский купец Кузьбожев. Наконец из-за поворота выглянуло устье реки Сысолы и затем стал вырисовываться Усть-Сысольск — весь в зелени садов и рощиц, с крутой высокой Соборной горой, с торчащей из-за деревянных крыш городских строений пожарной каланчой из красного кирпича.

Домна жадно всматривалась в знакомый облик наплывающего города. Город был все такой же, каким она его оставила и каким видели иногда во сне в Петрограде. Но было в нем и нечто новое. Она долго думала, что бы это могло быть, и вдруг поняла— флаги! Красные флаги развевались на остром шпиле каланчи, на других зданиях города и на мачте белого пассажирского парохода, стоявшего у пристани, и от этого старый Сыктывкар[14] казался помолодевшим.

Домне вспомнилось, как они с Проней и Мартыновым катались на лодке под крутой Соборной горой, как мать и сестра Аннушка провожали ее у пристани перед дальней дорогой. Вон с той горки они долго махали ей платками, пока не скрылись из виду. Она знала, что встречать ее никто не будет. Домна писала матери из Петрограда лишь о том, что собирается выезжать домой. Если даже письмо дошло, откуда им знать, каким пароходом она приедет?

Подходя к пристани, пароход дал протяжный гудок, устало поработал еще колесами и остановился у причала. Матросы кинули чалку, подали трап, и с берега сразу же по нему поднялись на пароход несколько вооруженных красноармейцев. Началась проверка документов.

Подходя к трапу, Домна узнала Проню и крикнула:

— Проня! Чолэм! Дружище!

— Вот здорово, кого встречаю! — расплылся в широкой улыбке Проня, крепко пожимая Домне руку. — Из Питера?

— Оттуда! Мамы моей не видал тут? — не удержалась от вопроса Домна.

— Нет, не заметил. Но знаю: ждет она тебя, очень ждет!

Он помог Домне вынести с парохода ее вещи и попросил:

— Подожди тут, я скоро вернусь! — И быстро застучал каблуками по трапу.

Пассажиров было немного, и проверка документов быстро закончилась. Последними с парохода сошли Космортовы и чопорная женщина с детьми. Их сопровождали красноармейцы.

Проня подбежал к Домне и шепнул:

— Знатную птицу поймали!

— Какую?

— А тебе и невдомек, с кем ехала? Жена Керенского пожаловала к нам в гости.

— Вот как! Так это, значит, она с Космортовыми?! — вырвалось у Домны. Она с любопытством оглядела Керенскую.

— У нас в городе военное положение! — сообщил Проня. — Я потом все тебе расскажу, как освобожусь. Надо проводить задержанных. Отпрошусь и прибегу помочь тебе тащить вещи. Согласна?

У Домны вещей было немного, смогла бы и сама с ними управиться. Но хотелось побыть с Проней, расспросить о жизни в городе, о местных новостях. По всему видать, новостей немало.

— Подожду, — сказала Домна. — Только быстрее возвращайся.

— Я, как торпеда, одним махом!

Проводив глазами Проню, Домна сняла косынку, поправила волосы и хотела присесть, но ее окликнули:

— Эй, добрая душа, девица-красавица! Лицо твое, сдается мне, знакомо. Подойди-ка сюда, посиди у огонька.

У костра сидел мужик и приветливо кивал ей.

«Кто бы это мог быть?» — подумала девушка и, захватив вещи, пошла к нему.