Гостеприимный кардинал

Три гроша

Фанис, мальчик болезненный, но непоседливый, с разодранными локтями и израненными от частых падений коленками, сидит на замшелом булыжнике во дворе маленькой церквушки. Он неспокоен, видно, что его что-то занимает. Он засовывает руки глубоко в карманы и обыскивает их, выворачивает наизнанку, но ничего не находит. Его карманы пусты. Огрызок карандаша, несколько крупинок и хлебных крошек, обрывок шпагата – вот и все находки, жалкое вознаграждение тщательного обыска. Фанису нужны деньги. Он хочет отдать их малышке Аннезуле, внучке церковной старосты, отметившей вчера день рождения – ей исполнилось тринадцать, – в надежде, что она разрешит ему засунуть голову ей под юбку и посмотреть. Она ему уже позволяла это несколько месяцев назад, когда он подарил ей серебряный двугривенник, который он попросил у отца, чтобы купить тетрадей, а сам отдал его, целехонький и звенящий, Аннезуле. Под ее юбкой пахло так хорошо!

– Господин Демосфен, господин Демосфен, – крикнул он лавочнику, входящему в это самое время в церковь. У него наконец-то получилось зайти, чтобы поставить свечку, прежде чем открыть магазинчик, и попросить о том, чтобы дела его пошли хорошо, ведь в последние месяцы они идут к чертям, потому что один неблагодарный бывший его продавец открыл прямо напротив него такую же лавочку и переманил – вот так вот, быстренько – половину клиентов. – Может, вас заинтересует кое-что в моей сумке? Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь другой увидел это до вас. Эту вещь необходимо приобрести именно вам. Пожалуйте, я предложу вам очень привлекательную цену… – И говоря все это, он раскрывает большую полотняную сумку и достает клетушку, где еле помещается скрюченная перепуганная перепелка. – Она может стать не только прекрасной закуской, если вы того пожелаете, но вы можете просто так ее поставить в каком-нибудь местечке на кухне или повесить для украшения на стену вашего магазинчика, тогда я найду клетку попросторнее. Я слышал, что эти птицы приносят удачу.

– Да какую удачу может принести эта бедная многострадальная птица, раз она даже сама себе не может помочь, – говорит господин Демосфен, – разве ты не видишь, пацан, что она даже на ногах не держится, что она уже полудохлая. Нет, мне она не нужна, даже если ты отдашь мне ее даром. Но поскольку я сегодня в хорошем настроении, ведь у меня получилось после стольких отсрочек зайти в церковь и помолиться, и более того, я уверен – святой ниспослал мне знак свыше, – что моя молитва будет услышана, я дам тебе три грошика. А птицу эту унеси отсюда побыстрее, чтобы я ее больше не видел, и верни ее немедленно туда, откуда украл!

Фанис первым делом схватил три медных гроша, а когда удостоверился, что их уже заполучил, разразился громким, но вежливо оформленным протестом по поводу несправедливого обвинения в том, что он якобы украл птицу, хотя он, конечно же, знал, что это обвинение было не чем иным, как дружеской шуткой из тех, что нередко отпускал добродушный лавочник. Он снова запихнул клетку в сумку и уселся на своем камне.

«Три грошика, конечно, не совсем незначительная сумма, – подумал он. – На них я завтра куплю у дяди Никоса, школьного завхоза, вожделенную сахарную булочку, от которой у меня слюнки текут каждое утро, когда я вижу, как она подмигивает мне из-за стекла на его прилавке, и еще три пышных ромовых бабы с начинкой из взбитых сливок и домашнего абрикосового варенья. А может, я не буду покупать лакомства. Эти покупки, если хорошенько подумать, мне невыгодны. Лучше я пойду к кир-Фомасу в магазинчик товаров для рыбалки и куплю удочку, леску, крючки и наживку. Так я смогу рыбачить в лимане – всего в полукилометре от города, – и если мне повезет, могу поймать какую-нибудь жирную кефаль, а потом аккуратно вытащить из нее крючок и продать живьем в таверну „Белая курица“, где местный повар, Симеон, точно даст мне за такую трепещущую рыбину шесть грошей. На шесть грошей я куплю несколько метров лучшей резинки для рогаток, и наделаю их целую кучу – они пользуются таким спросом в школе, – и продам моим одноклассникам с большой выгодой. Но эта операция мне не очень нравится, потому что я вообще-то люблю птиц и не хотел бы знать, что и я приложил руку к их истреблению… (То, что я предлагал перепелку господину Демосфену, вовсе не доказывает обратное, поскольку я был на сто процентов уверен, что он не примет моего предложения. Он и мухи не обидит.) Значит, никаких рогаток».

Полный таких, и подобных, и аналогичных им мыслей, выдающих неукротимую склонность Фаниса к торговле и товарно-денежному обмену, мальчик вышел за церковную ограду и идет теперь по левому берегу маленькой речушки Властариса, которая течет по полям всего в нескольких шагах от церкви.

Конечно, не исключается и вариант исследования глубин тайного пояса малышки Аннезулы. Чтобы посмотреть и подивиться тому, что у нее под юбкой. Но осуществление этой мечты не может, принимая во внимание текущие обстоятельства, произойти в ближайшем будущем. Поскольку грошики, и он это знает, гораздо менее результативны, чем серебряный двугривенный. А малышка Аннезула очень внимательна и упряма в переговорах, так что вряд ли даст согласие за такую незначительную плату.

Ах, вздыхает Фанис и, засунув руку в карман, сгребает грошики и вытаскивает их на свет. Ах, мои тройняшки, играет он ими на ладони, почему же вас не могло быть больше или почему бы мне не обладать волшебным качеством приумножить вас простым магическим жестом. А вы, скупой господин Демосфен, не могли бы быть более щедрым, или я – более пробивным, или Аннезула – менее жадной! Он еще раз позвенел монетками в руке, прежде чем засунуть их обратно в карман, но тут споткнулся о какой-то торчащий корень, упал, и грошики укатились в воду. Бульк! – первый, бульк! – второй, и он чуть было не успел поймать в воздухе третий – но нет, бульк! он тоже укатился вместе с остальными. Течением их унесло на глубину. Галька, камни и водоросли покрыли их и спрятали. Монетки смешались с ними и исчезли… В следующем году, когда, как обещают метеорологи, будет засуха, они, может быть, снова покажутся, если конечно, их к тому времени не сожрет какая-нибудь рыба.

На кухне зажиточного дома госпожи Плетры искусная служанка и кухарка Вронти, склонившись над раковиной, засучив рукава, своими розовыми толстыми руками чистит рыбу, большого окуня. Разрезав ему брюхо, она видит, как что-то блестит во внутренностях. Это медный дырявый грош. Она методично промывает внутренности рыбы, и второй грош со звоном падает в мраморную раковину мойки. «Вот удача-то! – шепчет со вздохом Вронти. – Ну, разве не могли бы эти грязные гроши быть чем-то ценным, скажем двумя флоринами, или золотой лирой, или хотя бы кольцом… А ты, – говорит она рыбе с презрением, – такая благородная, дорогая рыба, и согласилась съесть гроши? Ну, что мне тебе сказать… В наказание, поскольку вы меня так расстроили, я вас выкину прямо в мусорку». И, с удовлетворением выполнив свою угрозу, она почувствовала небольшое облегчение.

Третий грош так никогда и не был найден.