Гостеприимный кардинал

Мой первый урок

Яннос, племянник коменданта нашего маленького городка, крепко сложенный, около двадцати пяти лет от роду, с квадратными плечами и грудью, широким подбородком и коротко постриженными волосами, взламывает входную дверь дома своего дяди, который уехал на целый день на смотр новобранцев, за сорок километров отсюда, и вернется не раньше позднего вечера. Племянник, обладая этой достоверной информацией, полученной от дневального, решил воспользоваться ситуацией.

В доме в этот вечерний час ни души. Фросини, старая прислуга, уехала в деревню, братья Янноса, мобилизованные в армию, чтобы пополнить ее ряды, уехали позавчера (у него самого была отсрочка по учебе, но его дело сейчас повторно рассматривалось – тучи войны сгущались все больше). Он попробовал вторую отмычку, дверь слегка затрещала – комендант, помимо всего прочего, превосходно заботился о сохранности замков, – и вход был открыт.

«Эй ты, громила, смотри не разбей там какую-нибудь вазу», – сказал мне Яннос. По обе стороны длинного коридора шесть больших пустых декоративных ваз на высоких подставках вытягивали свои однотипные горлышки, свидетельствуя о вопиющем отсутствии вкуса у хозяина. И тут Яннос влепил мне такую громкую затрещину, что я увидел небо в алмазах: «Это маленький задаток, чтоб ты глядел в оба. Здесь тебе, я уже говорил, не школа, где можно спокойненько спать на парте и где никому до тебя и дела нет. Здесь нас ждет быстренькое хорошенькое дельце. Смотри у меня, гляди в оба, чтобы ничего не упустить!»

Высоченная белая дверь с матовыми стеклами сверху вела в большую комнату, некогда служившую для приема гостей и званых обедов, теперь же комендант превратил ее в склад для хранения подношений и подарков своих друзей.

– О-о-о! – неожиданно восклицает Яннос, осторожно приподнимая скатерть, покрывавшую большой стол. – Что у нас тут? Нет, малыш, моего дядю не просто любят, старика прямо обожают. Ему натащили сюда все самое лучшее и дорогое из множества кладовок и шкафов, разные съестные припасы и колониальные товары. Ну-ка, давай посмотрим, как же любят горожане этого старикана. Как заботятся о нем в наставшие времена голода, смятения и подготовки к войне.

– Его любят или, может, хотят его задобрить, ведь он им нужен, и они ищут его благосклонности или хотят быть под его защитой, – осмелился предположить я.

– Нас не интересует, малыш, причина упадка. Рассуждения сейчас излишни, важен результат, – сказал мне Яннос и влепил еще одну оплеуху, на этот раз дружескую.

– Посмотри на эту кукурузу, как она сияет в горшках, словно чистое золото. Каких лепешек можно их нее напечь! А пшеница! А горох! А чечевица, она лежит в мешочках, как драгоценные камушки! А фасолинки: сорта «черный глаз» и «гигантские»! Ох-ох, а что это белеет в зеленом свете фонаря, свисающего с крыши? Сыр, белый жирный сыр! А этот благоухающий окорок, завернутый в тончайшую ткань! у нас нож есть? Дай-ка его сюда, я отрежу хороший кусок. Быстрее, не теряй времени. А это вино в плетеных бутылях, я только пробку вытащил и понюхал, не попробовал даже, ни капли в рот не взял, а его аромат уже опьянил меня. Принеси корзину и держи хорошенько, пока я буду выбирать, чем ее наполнить. Я вижу там, на полке, пустую бутылку. Помоги, я налью в нее вина.

После строгого отбора образцы самых изысканных продуктов, деликатесов, фруктов и сладостей, способные удовлетворить самые взыскательные глотки и желудки, были уложены в корзину.

– Все, достаточно, уходим! – приказал Яннос, снова аккуратно накрывая стол скатертью.

На улице была страшная жарища, Яннос тихонько напевал, а я еле передвигал ноги под тяжестью неподъемной корзины. На втором повороте, у аптеки, Яннос бросил на меня оценивающий взгляд:

– Твои штаны в ужасном виде, они протерты и все в жирных пятнах. Я не могу представить тебя в таком виде.

– Я обо всем подумал, – ответил я. – Мы задержимся всего на пять минут, и я переоденусь.

На правой стороне улицы была швейная мастерская господина Артемия. Всю мою одежду – пальто, пиджак, брюки – сшил он. «Сшил» – это, конечно, громко сказано, потому что все это были обноски моего отца, а господин Артемий перелицовывал их для меня. Но его работа была такой искусной, что скрывала все недостатки ткани.

Кир-Артемий, местный серьезный профессионал, лет шестидесяти, ждал меня.

– Вот твои рубашка и брюки. Я тебе их почистил и выгладил.

Я взял одежду, зашел за ширму и переоделся. Посмотрел в зеркало и остался доволен.

– Сколько я вам должен, господин Артемий?

– Нисколько, – говорит он мне, – в другой раз, – и протягивает свою толстую заскорузлую руку. Я попрощался с ним и убежал к нетерпеливо ожидавшему меня Янносу. Мы прошли мимо дома тети Марианфы. К счастью, он был заперт. Затем была лавочка Йоргоса-сапожника, мы быстро проскочили мимо его двери – Йоргос сидел, склонившись над работой, и не видел нас.

Никто нас не заметил. Оставалось последнее препятствие, а дальше – свобода. Это был дом еще одной моей тети, Фроси, она читала газету, развалившись в кресле на балконе. Нас спасла ее сильная близорукость. Ее слух, натренированный различать малейший шум, уловил звук наших шагов несмотря на то, что мы старались идти как можно тише, на цыпочках.

Она отложила газету и закричала сверху:

– Это ты, Аристомен? А почему ты так быстро вернулся?

Она думала, что это ее брат, вышедший на вечернюю прогулку, но прежде чем она осознала свою ошибку, мы были уже в квартале от нее.

Вскоре мы добрались до дома в узком пустынном переулке, который и был нашей целью. Уже начало смеркаться. Яннос позвонил в звонок условным сигналом. Дверь распахнулась, и мы поднялись по винтовой лестнице, ведущей к двери с разноцветными стеклышками. Старуха-служанка, открывшая дверь, проводила нас в гостиную. В тусклом свете мерцающих свечей в комнате можно было разглядеть огромную женскую фигуру. Драгоценный ладан курился в серебряной плошке, издавая приятный аромат. На удобном диване возлежала в ожидании нас сущая гигантская одалиска – госпожа Ольга.

– Здравствуйте, дорогие друзья! Я вас ждала. Я желаю вам беззаботного и приятного вечера, к чему обещаю приложить все усилия.

Яннос преподнес ей корзину, Ольга искоса рассмотрела ее и осталась довольна.

– Это королевский подарок, Яннос, особенно во времена лишений, теперь наставших, это очень ценно. Но и букет молодого человека меня растрогал. Белые розы – мои любимые цветы.

Я купил их в последний момент у бродячего торговца недалеко от дома госпожи Ольги.

Вскоре я убедился, что дом, где нас принимали, был не просто местом общественных собраний, но домом наслаждения и любовных утех. Яннос по благословению госпожи Ольги быстро исчез за закрытой дверью в сопровождении красивой белокурой девушки, одетой в длинное белое прозрачное платье.

Госпожа Ольга молча следила за всем неусыпным взором и то и дело поглаживала мою голову, выдувая ароматный дым из египетской трубки мне в лицо.

– Тетя Ольга, – говорю я ей, – а можно мне тоже в соседнюю комнату с девушкой?

– Помимо того, что соседняя комната занята, у меня есть строгий наказ от господина Янноса, что ничего такого не должно случиться. Но я могла бы сделать для тебя кое-какое исключение из правил этого дома. У тебя деньги есть? Я слышала, как монеты звенят у тебя в кармане. Сколько там?

– Много, тетя Ольга. Четыре серебряных двугривенника. Показать?

Я запустил руку в карман и отдал ей деньги. Она грациозно взвесила их на ладони и бросила в черную сумочку, висевшую у нее на поясе.

– Ну что, малыш, договорились, время еще есть. Ты будешь смотреть и учиться секретам любви.

И своей тростью она указала на маленькое тайное оконце над соседней дверью, его не было видно с первого взгляда.

– Возьми вот эту скамеечку, на которой стоят мои ноги, иди заберись на нее и посмотри.

Я забрался и, открыв оконце, увидел то, что еще больше распалило мою и без того безудержную фантазию.

Это был мой первый урок, и я очень благодарен за него госпоже Ольге.