Гостеприимный кардинал

Болезнь Мерсины

Малышка Мерсина сегодня уже пятый день горит от жара. Белый платочек, намоченный смесью воды и уксуса, который тетя Коринна положила ей на лоб, чтобы хоть как-то облегчить страдания, почти уже высох и испускал пар. Ее ушки покраснели и гудят. Она долго вертится на кровати и в какой-то момент с трудом приподнимает голову, чтобы взглянуть на мир за окном. На пальму с ее широкими громадными листьями (это дерево не только не умаляет, но еще более усиливает ощущение засухи) присел отдохнуть ручной воробей.

Но где и как ему отдохнуть, если у этого дерева нет веток, а листья все в колючках. Птичка все же упорствует. Когда она осознает, что все попытки удержаться на листьях и стеблях обречены на провал, впивается коготками в волосатый ствол пальмы (тонкий в самом низу, у корней, и утолщающийся по мере того, как он идет ввысь, и остатки старых обрезанных листьев выдаются вперед, как ступеньки) и начинает клевать червячков, муравейчиков и всяческих мелких насекомых.

Мерсина, утомившись, опускает голову на подушку и засыпает.

«Клизмочка с прохладной водой и несколькими каплями розового масла поможет», – Мерсина слышит, как доктор – низенький старичок с очками-бабочками на носу – тихонько перешептывается с ее тетей. «Ей станет легче, – продолжает врач, – потому что эти маленькие козьи шарики – простите за выражение, – которые вы мне показали, и это после трехдневных стараний, твердые, как камни. – И добавляет: – Особое внимание обратите на следующий факт: клизму нужно вводить как можно медленней, без спешки и нервозности, с тем, чтобы вода проникала в кишечник мягко и ощущалась как поглаживание, без резкости. Другими словами, нужно это делать не насильно, да и холодные компрессы на лоб нужно продолжать. Вы меня поняли?» Никто не может быть уверен, что тетя Коринна поняла, но малышку Мерсину при мысли о клизме охватила паника.

– Тетя Коринна, ты мне не нужна! Уходи отсюда, пропади с глаз моих, чтобы я тебя больше никогда не видела! – кричит Мерсина в гневе и толкает свою тетю, которая склонилась над ней, пытаясь обнять.

Оставшись одна, девочка снова захотела посмотреть в окно. Облако веселенького розового цвета медленно колышется у пальмы. Это гигантский цветущий олеандр. Ни одна букашка не приближается к нему, на одна бабочка не порхает вокруг – растение ядовитое. Однажды Мерсина подержала в руках его цветок, а затем потерла глаза, и они сразу опухли, покраснели и болели потом два дня.

Негостеприимный сад, враждебный.

Стены в комнате Мерсины не окрашены краской, а оклеены красивыми цветными обоями, на них – фантастические фрукты, сказочные цветы, птицы с длинными фиолетовыми перьями, разные животные, про которых нельзя было с уверенностью сказать, поросята это, барашки, козочки или верблюды. Все это переплеталось причудливым образом и летело по воздуху в живописном танце, напоминающем картины Шагала.

Со временем обои отклеились во многих местах и, если немного подцепить, легко отходили от стены с противным треском.

Малышка поняла. Снаружи мир не представлял никакого интереса, а под обоями она обнаружила место для исследований.

Может быть, Мерсина, жадная до новых открытий, уже вылечилась? Может, температура у нее спала? Может, вскоре она сможет подняться с кровати и снова гулять по соседнему склону?

Нет! Жар не только не спал, но стал еще сильнее, и, вероятно, именно из-за него девочка была такой неспокойной.

Ну, что же? Она решилась!

«Надо посмотреть, что там, за этими обоями, раз я не могу встать с кровати», – подумала она с неодолимым любопытством, ощупав для начала большую поверхность обоев и предположив, что там сокрыто множество тайн, стала отдирать бумагу, медленно и аккуратно. Под куском, который она отодрала, на стене появилась странная картина. Мерсина кое-как ее расчистила, сдув покрывавшую ее пыль, и тут же перед ней во всем своем блеске предстала живописная композиция, произведение неизвестного художника: на темном фоне из тяжелой темно-зеленой портьеры вырисовывалась фигура маленькой девочки, облаченной в сутану – черный хитон с ажурным воротничком и кружевными манжетами, плотно обтягивающими запястья. Ее русые волосы до плеч обрамляли благородное личико с загадочной улыбкой. Она сидела на соломенном стуле перед столом, где черная птичка с белым горлышком – жаворонок – клевала прямо из скорлупы расколотый грецкий орех. Кошка с тигровыми полосками караулила из-за угла стола, выжидая момент, чтобы схватить птичку. Но рука ребенка, лежащая посередине, защищала птицу. Вообще-то кошка необязательно хотела наброситься на жаворонка. Исключительная художественная ценность картины была в выражении полнейшего безразличия, но вместе с тем и скрытой угрозы, которые мастерская кисть художника придала лицам на картине.

Девочка, зачарованная, села на кровати, долго рассматривая это божественное откровение, и ее глаза наполнились слезами несказанной радости. Она склонила голову на подушку и погрузилась в глубокий сон, сон спасительный, без сновидений.

В саду своей тети Мерсине больше всего нравилось рассматривать и изучать прудик с камышом, кувшинками, водорослями и рыбками. Это были в основном речные рыбы, карпы и золотые рыбки, так что ребенок мог выловить их сачком и отнести тете Коринне в большом железном ведре. Очень нравилось Мерсине бросать рыбкам шарики хлеба вперемешку с кусочком мягкого белого сыра, рыбы проглатывали их с жадностью, не давая опуститься на дно. В прудике жили маленькие серо-серебристые рыбки, гамбузии, обитатели болот и запруд. Лучше всего им живется в стоячей замшелой воде в трясине, но они прекрасно себя чувствовали и в тетином пруду. Считается, что эти рыбки, которые не мечут икру, а сразу рожают мальков, питаются комариными личинками. Мерсина видела один раз, как из брюха гамбузии выходят целые новорожденные мальки, тоненькие, как булавки, в бесчисленном множестве, и они сразу же пытались найти укромное местечко за листом кувшинки, чтобы спрятаться, потому что поначалу боятся глубины.

Вчера во сне Мерсина видела, будто она приехала к тете в загородный дом, но там ее ждала неприятная неожиданность. Прудик был пустым, воды было совсем чуть-чуть, и на дне плавали пять-шесть гамбузий. Прекрасных золотых рыбок нигде не было видно. Ни один карп не спасся. Какая нежданная катастрофа! Кто же нарушил эту совершенную гармонию? Мерсина начала плакать и проснулась. Своей тете, беспокойно прибежавшей на плач, она сказала гневно: «Я говорила тебе, тетя Коринна, приходить только когда я тебя зову. Я тебя звала? Не звала. Так что оставь меня в покое».

Оставшись одна, она долго вертелась на кровати, уснуть не удавалось. Перед ее глазами застыла картина опустевшего прудика – несколько оставшихся рыбок теперь превратились в маленьких блестящих тюленей, они ползали в грязи на дне и почесывали бока о поросшие травой склоны пруда.

Врач, придя вечером, нашел, что у малышки почти совсем спала температура.

«Я же говорил, клизма в таких случаях – настоящее спасение, – закричал он победоносно. – Но с сегодняшнего дня мы все отменяем и вместо этого будем принимать по две чайные ложечки, утром и вечером натощак, вот этого сиропчика». Говоря это, он дал тете Коринне бутылочку ярко-зеленого цвета, достав ее из своей сумки.

Завидев зеленую склянку, Мерсина пришла в восторг. Тяжелый сон сомкнул ей веки, и она проспала много часов подряд.

На следующее утро Мерсина чувствовала себя лучше. У нее немного кружилась голова, но она впервые за столько дней захотела есть, хотя рот ее был полон ядовитой горечи. Мерсине не хотелось звать тетю, чтобы та не заставила ее глотать бог знает что.

Она снова занялась обоями на стене, но в этот раз отодрала большой кусок, и перед ней появилась маленькая деревянная дверца. Она толкнула ее, потом толкнула снова, еще и еще раз – петли заржавели, дверной косяк перекосило, но после долгих попыток, дверь все же со скрипом отворилась. Мерсина сразу же проскользнула внутрь и оказалась в длинном коридоре, с каким-то далеким светом, идущим из глубины. Она пошла вперед, и чем дальше она шла, тем сильнее становился свет. Вскоре она очутилась в зале со стеклянной крышей, в центре его росли три пышных дерева. Их тонкие ветви склонялись до пола, и Мерсина смогла рассмотреть их поближе. Это были шелковицы с зелеными блестящими листьями, усыпанные плодами. Ее удивило, что на каждом дереве были плоды двух цветов: красного и белого. Белые плоды качались, гуляли, скользили по листьям, двигаясь словно в изящном танце, а красные неподвижно висели на своих тонких черенках. «Как странно», – подумала Мерсина, а подойдя ближе, обнаружила с удивлением, почти со страхом, что белые движущиеся ягодки были маленькими животными, такими толстенькими червячками, очень похожими на плоды дерева, и они постоянно выбирали место, где погрызть самые сочные листья шелковицы. С большой осторожностью, привыкнув к маленьким животным и убедившись, что червячки безобидны, она начала срывать красные ягоды и есть их. Они были сладкими, во рту их семена лопались и окрашивали своим соком губы Мерсины, и она, наевшись плодов вдоволь, подумала, что пора возвращаться. Но возвращаться куда? Снова в свою комнату с печальным видом на сухую пальму, где тетя Коринна с доктором то и дело будут мучить ее своими снадобьями? Эта мысль была отвратительной. «Нет, я останусь здесь, – решила она. – Здесь мне нравится. И с места не сдвинусь, и пусть они только попробуют меня здесь отыскать, черти».