Гостеприимный кардинал

Брат и сестра

Лии Гесура В течении семи лет Илиас был единственным получателем любви своих родителей, их центром мира. «Илиас, ты скушал пирожное? Ты надел свитер? Уроки сделал? Канарейку покормил? Ты самый милый ребенок на свете. Я приготовила для тебя клубничный мармелад, как ты любишь».

И вот, через семь лет полного господства в доме и неизменного счастья Илиаса, его мать снова забеременела и родила в положенный час кругленькую девочку. Но девочка была болезненной. Она часто кашляла, и у нее часто начиналась икота, не проходящая часами.

Илиас любил малышку, но смотрел на нее скорее как на игрушку, чем как на живое существо. С тех пор как любовь родителей разделилась между двумя детьми, мальчик, сам того не зная, стал злее. Однажды, когда малышка споткнулась о диван и готова была упасть, он легонько ее подтолкнул, чтобы ускорить падение. В другой раз, когда малютка облизывала петушка на палочке, он резко выдернул его у нее изо рта и разодрал ей губки. И еще много всякого такого…

Завтра наступит важный день. Крестины Ирины. Малышка готовится к празднику. Сегодня ей исполняется три года. С крестинами так задержались, потому что родители никак не могли договориться, какое имя ей дать. Ее крестный отец, тихий безвольный человек, не смог навязать им свое мнение.

– А давайте назовем девочку Евтерпией, – предложил он.

– Я хочу, чтобы девочку окрестили Кириакой, что значит «воскресенье», и это имя подходит нашей ленивой малышке, – сказала мама.

– Глупости, – закричал отец, с силой топнув ногой. – Может, тогда лучше вообще назвать ее Праздничная? Она будет Ириной – так звали мою покойную мать, ее бабушку.

В итоге отец победил.

– Ирина, давай сходим в парикмахерскую, – сказал Илиас.

Малышка дала ему ручку, и они пошли по улице. В двух кварталах от них находилась цирюльня со стеклянной входной дверью. Дети нерешительно зашли внутрь. В одном из кресел сидел старичок, и над ним искусно щелкал ножницами Стефан, цирюльник.

– Эта прическа омолодит вас лет на десять. Теперь вам больше семидесяти не дашь, – говорит Стефан, отнимая как минимум десяток лет от возраста, на который выглядел его клиент. Тот польщен.

– Ты хочешь постричься, Илиас? – спрашивает парикмахер, заметив детей.

– Мама пожелала, – подходит к нему мальчик и шепчет на ухо, – чтобы малышку побрили наголо. Она подцепила вшей в садике, и это единственный способ от них избавиться.

– Через пять минут я закончу с господином Вангелисом и займусь тобой, – говорит он девочке. – Сделаем твою головку очень хорошенькой.

Господин Вангелис ушел, и Ирина села в высокое кресло, куда подложили две подушки, чтобы она сидела повыше.

– А теперь закрывай глазки, – говорит ей цирюльник, – а я позабочусь о том, чтобы волосики в них не попали.

Малышка послушно закрыла глазки, потому что не знала, что ее ждет. Но когда стрижка была закончена и она взглянула в большое зеркало на стене, она так испугалась собственного вида, что громко заплакала.

– Мои волосики, – хныкала она непрестанно, – где мои волосики?

Ее голова, голая, как яйцо, сверкала в свете зеркала.

Когда родители увидели ее в таком виде, их чуть не хватил удар.

– И как же она завтра пойдет на свои крестины? Как плешивая кошка, – говорили они и хватались за голову, выдирая себе волосы, которые, к счастью, были на месте. – Это похоже на дело рук Илиаса. Этот негодный мальчишка из-за ревности решил погубить сестру. Куда ты спрятался, чудовище?

– Я уже выхожу и знаю, как решить эту проблему, – говорит Илиас. – Чего вы расстраиваетесь? Волосы состригли, но они же потом отрастут. И будут еще шелковистее, еще кудрявее, чем раньше, так сказал парикмахер. Но на завтра выход есть, – и говоря это, он потрясает трофеем – белокурым париком.

– Что это за пугало? Ты где его взял, негодник? – закричал отец, в то время как мать и тетя Фрося, приехавшая из деревни на крестины, молча стоят, раскрыв рты, как громом пораженные.

– Да ты что, первый раз его видишь? Я достал его из маминого шкафа. Это же ее парик.