Саквояжники [англ. и рус. параллельные тексты]

12.

The big twenty-four sheet from the billboard hung over the makeshift stage at the Army camp.

Большая журнальная иллюстрация была прикреплена на самодельной сцене армейского лагеря.

It was an enlargement of the famous color photograph from the cover of Life magazine.

Это была увеличенная известная цветная фотография с обложки "Лайфа".

Looking up at it, Jennie remembered the photographer perching precariously on the top rung of the ladder near the ceiling, aiming his camera down toward her on the bed.

Гладя на нее, Дженни вспомнила, как фотограф взобрался на стремянку под самый потолок, чтобы оттуда делать снимки.

From that angle, her legs had been too long and had gone out of the frame, so he'd turned her around and placed her feet up on the white satin tufted headboard.

С этой точки ее длинные ноги не влезали в кадр, поэтому фотограф велел ей лечь в другую сторону и положить ноги на изголовье кровати, обтянутое белым сатином.

Then the flash bulb had gone off, blinding her for a moment as they always did, and history had been made.

Затем засверкала вспышка, которая всегда ослепляла ее, и дело было сделано.

She'd been wearing a decorously cut black lace nightgown, which covered her completely from throat to ankles.

На ней был строгий облегающий халат с черными кружевами, закрывавший тело от горла до щиколоток.

Yet it had clung so revealingly, the soft tones of her flesh glowing in contrast to the black lace, that it left nothing to the imagination - the swollen nipples, irritated by the material across her jutting breasts, the soft curve of her stomach, and the sharply rising pubis, which couldn't be hidden because of the position of her legs. Her long blond hair spilled downward over the edge of the bed and the blinding light of the flash bulb had thrown a sensual invitation into her eyes as she smiled at the invisible onlooker, upside down, from the lower-left-hand corner.

Черные кружева подчеркивали белизну кожи. Сквозь халат угадывались соски, вздымавшие материю над выпуклыми грудями, и выступающий лобок, подчеркивавшийся положением ног. Длинные белокурые волосы спадали на край кровати, она улыбалась невидимому наблюдателю, и отблески фотовспышки в ее глазах манили.

Life had published the photograph with but one word emblazoned in white block letters beneath it: DENTON.

"Лайф" опубликовал эту фотографию, сопроводив ее одним единственным словом, написанным внизу, - ДЕНТОН.

That had been almost a year ago, in October of 1941, about the time The Sinner was having its world premiere in New York.

Это было почти год назад, в октябре сорок первого, как раз в то время, когда в Нью-Йорке шла премьера "Грешницы".

She remembered the surprise she'd felt, walking through the lobby of the Waldorf, with Jonas at her side, coming onto rows of photographs of herself hanging across the newsstand magazine racks.

Она вспомнила, какое испытала удивление, проходя рядом с Джонасом через вестибюль отеля "Уолдорф" сквозь толпу репортеров и фотографов и разглядывая собственное изображение на обложке журнала, висевшего на стенде.

"Look," she'd said, stopping in wonder.

- Смотри, - сказала она, останавливаясь.

Jonas smiled at her in that particular way which, she knew by now, meant he was particularly pleased with something.

Джонас улыбнулся. Она уже знала, что такая улыбка означает, что он особенно чем-то доволен.

He'd crossed to the newsstand and throwing a coin down picked up the magazine from the rack.

Он подошел к стенду и, положив монету, взял журнал.

He handed it to her as they went into the elevator.

Когда они вошли в лифт, он протянул ей журнал.

She opened the magazine on the way up.

Она раскрыла его.

The headline loomed over the text: Spirituality in Sex.

Заголовок "Духовное начало в сексе" предварял текст статьи:

Jonas Cord, a wealthy young man, who makes airplanes, explosives, plastics and money (see Life, Oct. '39) and, when the spirit moves him, occasionally makes a motion picture (The Renegade, 1930, Devils in the Sky, 1932), has come up with a highly personalized version, in the De Mille tradition, of the story of Mary Magdalene. He calls it, with his customary frankness, The Sinner.

"Джонас Корд, преуспевающий молодой человек, который делает самолеты, взрывчатые вещества, пластмассы и деньги (см. журнал "Лайф", октябрь 1939), а иногда, когда его посещает вдохновение, и художественные фильмы ("Предатель", 1930, "Дьяволы в небе", 1932), предложил глубоко самобытный, в духе Де Милля, вариант истории Марии Магдалины, назвав его со своей обычной откровенностью "Грешница".

Without a doubt, the single most important factor contributing to the impact of this motion picture is the impressive performance of the young woman Mr. Cord selected to play the title role, Jennie Denton.

Безусловно, главным фактором, обуславливающим влияние картины на зрителя, является выразительная игра молодой леди по имени Дженни Дентон, которую мистер Корд выбрал для исполнения главной роли.

Miss Denton, without prior experience in motion pictures or at acting, has a most newsworthy effect upon audiences.

Не имея опыта работы в кино или в театре, мисс Дентон сумела завоевать самые глубокие симпатии зрителей.

With all the overtly sexual awareness that the motions of her body (37-21-36) seem to suggest, the viewer is at the same time aware of the deeply spiritual quality that always emanates from her.

При всей бросающейся в глаза сексуальной привлекательности ее тела (37-21-36), зритель одновременно ощущает громадное духовное тепло, исходящее от нее.

Perhaps this stems from her eyes, which are wide-set and gray and deep with a knowledge and wisdom of pain and love and death, far beyond her years.

Возможно, из-за ее глубоких серых глаз, которые полны не свойственных ее возрасту мудрости и понимания боли, любви и смерти.

In some strange manner, she appears to project the paradoxical contrasts of our times - the self-seeking aggressions of man's search for physical satisfaction and his desire for spiritual values greater than himself.

В исключительно индивидуальной манере она отражает парадоксальные контрасты нашего времени - эгоистичное стремление человека к удовлетворению физических потребностей и одновременно стремление к духовным ценностям".

The elevator door opened and she felt Jonas' hand on her arm.

Дверь лифта открылась. Джонас взял Дженни заруку.

She closed the magazine and they walked out of the elevator.

Она закрыла журнал, и они вышли из лифта.

"My God, do they really believe that?"

- Боже мой, неужели они действительно верят в это?

He smiled.

Он улыбнулся.

"I guess they do.

- Думаю, что да.

That's one magazine you can't buy for advertising.

Это единственный журнал, в котором нельзя за деньги поместить рекламу.

I told you you were going to be a star," he said as they walked into his apartment.

Я же говорил тебе, что ты будешь звездой, -сказал Джонас, когда они входили в номер.

She was to leave for the Coast immediately after the premiere to begin another picture.

Сразу после премьеры ей предстояло лететь в Калифорнию сниматься в новом фильме.

She saw the script lying on the table in front of the couch.

Она бросила взгляд на сценарий, лежавший на столике перед диваном.

Jonas walked over and picked it up, and riffled the pages.

Джонас подошел к столику, взял сценарий и полистал.

"I don't like it."

- Мне он не нравится.

"I don't like it, either. But Maurice says it will make a mint."

- Мне тоже, но Морис сказал, что фильм принесет кучу денег.

"I don't care," he said. "I just don't like the idea of you being in it." He crossed to the telephone. "Get me Mr. Bonner at the Sherry-Netherland."

- Меня это не волнует, - сказал Джонас. - Я не хочу, чтобы ты снималась в нем. - Он подошел к телефону. - Соедините меня с мистером Боннером в Шерри-Незерлэнд.

"Maurice, this is Jonas," he said curtly, a moment later. "Cancel Stareyes. I don't want Denton in it."

Морис, это Джонас, - отрывисто произнес он через некоторое время, - отмени съемку "Звездных глаз", я не хочу, чтобы Дентон снималась в этой картине.

She heard Bonner's excited protest all the way across the room.

Дженни услышала в трубке возмущенные возражения Боннера.

"I don't care," Jonas said. "Get someone else to play it... Who?... Hayworth, Sheridan. Anyone you want. And from now on, Denton isn't to be scheduled for any picture until I approve the script." He put down the telephone and turned to her.

- Меня это не волнует, - сказал Джонас. - Найди кого-нибудь еще на эту роль... Кого?.. Хейворт, Шеридан, да кого хочешь И запомни, что отныне Дентон не будет играть ни в одном фильме, если я не одобрю сценарий. - Он положил трубку и повернулся к Дженни.

He was smiling. "You hear that?"

На лице его была улыбка. - Ты слышала?

She smiled back at him. "Yes, boss."

- Да, босс, - улыбнулась Дженни.

The photograph had been an instant success. Everywhere you went, it stared out at you - from walls, from display counters, from calendars and from posters.

Фотография имела громадный успех, она была повсюду: на стенах, в витринах, на календарях и почтовых открытках.

And she, too, had gone on to fame. She was a star and when she returned to the Coast, she found that Jonas had approved a new contract for her.

Дженни стала знаменитой, теперь она была звезда, и вот, вернувшись в Калифорнию, она узнала, что Джонас подготовил для нее новый контракт.

But a year had gone by, including the bombs at Pearl Harbor, and still she had made no other picture. Not that it mattered.

В течение целого года, того самого года, когда был совершен налет на Перл-Харбор, она не снялась ни в одной картине.

The Sinner was in its second year at the big Norman Theater in New York and was still playing limited-first-run engagements wherever it opened.

"Грешница" уже второй год шла в Нью-Йорке в кинотеатре Нормана и неизменно пользовалась успехом.

It was proving to be the biggest-grossing picture the company had ever made.

Картина претендовала на звание самого кассового фильма, когда-либо созданного компанией.

Her routine became rigid and unvarying.

Дни тянулись однообразно, строго по расписанию.

Between publicity appearances at each premiere, as the picture opened across the country, she remained on the Coast.

Не считая появлений на премьерах в различных городах, она постоянно жила на Побережье.

Each morning, she'd go to the studio. There her day would be filled - dramatic lessons in the morning; luncheon, generally with some interviewer; voice, singing and dancing lessons in the afternoon.

Каждое утро она приходила на студию, где за занятиями по драматическому искусству следовал завтрак, обычно с репортерами, желающими взять интервью, а затем днем - уроки декламации, пения и танцев.

Her evenings were generally spent alone, unless Jonas happened to be in town. Then she was with him every night.

Вечерами она обычно бывала одна, за исключением тех случаев, когда приезжал Джонас, тогда она проводила с ним каждый вечер.

Occasionally, she'd have dinner with David and Rosa Woolf.

Иногда она обедала с Дэвидом и Розой Вулф.

She liked Rosa and their happy little baby, who just now was learning how to walk and bore the impressive name of Henry Bernard, after David's father and uncle.

Ей нравилась Роза и прелестный малыш, который только учился ходить и носил громкое имя Г енри Бернард в честь отца и дяди Дэвида.

But most of the time she spent alone in her small house with the Mexican woman. The word was out.

Но большую часть свободного времени она находилась в своем маленьком домике вместе с мексиканской служанкой.

She was Jonas' girl. And Jonas' girl she remained.

Она была девушкой Джонаса и оставалась ею.

It was only when she was with him that she did not feel the loneliness and lack of purpose that was looming larger and larger inside.

Только с ним она не чувствовала одиночества и бесцельности своего существования, мысль о котором все сильнее тревожила ее.

She began to grow restless. It was time for her to go to work.

Дженни начала тяготиться бездельем, ей пора было работать.

She read scripts avidly and several times, when she thought she'd found one she might like to do, she got in touch with Jonas.

Она по несколько раз перечитывала сценарии, и когда ей казалось, что она нашла что-то подходящее, она звонила Джонасу.

As always, he'd promise to read it and then call her several days later to say he didn't think it was right for her. There was always a reason.

Как всегда, он обещал ей прочитать сценарий, потом звонил через несколько дней и говорил, что это не для нее, и всегда находил причину.

Once, in exasperation, she'd asked him why he kept her on the payroll if he had nothing for her to do.

Однажды, в раздражении, Дженни спросила у него, зачем он платит ей деньги, если ей все равно нечего делать.

For a moment, he'd been silent. When he spoke, his voice was cold and final.

Некоторое время он молчал, потом произнес спокойным, холодным тоном:

"You're not an actress," he said. "You're a star.

- Ты не актриса, ты звезда.

And stars can only shine when everything else is right."

А звезды могут сиять только там, где все совершенно.

A few days later, Al Petrocelli, the publicity man, came to her dressing room at the studio.

Через несколько дней к ней зашел Эл Петрочелли, заведующий отделом рекламы.

"Bob Hope's doing a show for the boys at Camp Pendleton. He wants you on it."

- Боб Хоуп устраивает представление для ребят в военном лагере Пендлтон, он хочет, чтобы ты выступила.

She turned on the couch on which she was sitting and put down the script she'd been reading.

Дженни отложила сценарий, который читала.

"I can do it?" she asked, looking at him.

- А можно? - спросила она Эла.