Сводные. Тихоня для хулигана

=6=

Мирон

Войдя в дом, хлопаю входной дверью так, что по стенам разносится гул. Яростно швыряю куртку на банкетку, не утруждая себя тем, чтобы её нормально повесить. Пока разуваюсь, куртка сваливается на пол. С досады пинаю ногой вещь в самый дальний угол.

– Дерьмо!

Обхватываю голову руками, пытаясь отдышаться. У меня не получается… ни отдышаться, ни взять себя в чёртовы руки. По телу судорогой проходит напряжение. Концентрируется в пальцах, скрюченных в кулаки.

– Чёрт! Чёрт!

До боли стискиваю челюсти, отчётливо слыша, как при этом хрустит эмаль на зубах.

Хочется порвать этими же зубами мелкую мерзавку, посмевшую ослушаться. Надерзить прилюдно и подорвать мой авторитет.

"Ненавижу хитрую чертовку. Словно змея влезла вместе со своей мамашей в семью, и теперь пытается качать права!"

Не выйдет! Мы тоже не пальцем деланы. Раздавить её, как клопа, не составит особого труда.

Может быть, она и смелая на людях, чувствуя защиту, а дома один на один у меня явное преимущество.

Не в силах справиться с напряжением, начинаю мерить холл шагами.

Какого чёрта? Что со мной творится? Ведь в планах всё выглядело просто…

Узнать всё о девчонке не составило труда и по возвращении в родной город у меня на руках имелась информация на будущую родственницу.

Унылая, скучная инфа. Пай-девочка, тихоня до мозга костей даже в соцсетях вела серую жизнь. Ничем не примечательная внешность. Такую и в толпе не заметишь, пройдёшь мимо, не зацепившись взглядом.

Но что-то пошло не так….

Намеренно напав на неё в подворотне, я надеялся её напугать, выбить из колеи. А в итоге сам опешил. Тот образ, который я тихо ненавидел находясь далеко отсюда, растворился. Едва оказавшись слишком близко к объекту своей ненависти, меня пронзило каким-то дурацким импульсом.

А дерзкий взгляд из-под длинных пушистых ресниц оставил отпечаток в памяти. На меня никогда так не смотрели…

Исаева смотрела без привычного мне обожания, без трепетной влюблённости. Она смотрела иначе, словно зрительно бодалась со мной и этот вызов вставлял так…. что голова отключалась.

Пока варюсь в своих мыслях, прохожу на кухню. На столе записка Стасику от мамочки.

Мутит от приторности послания.

Детка, не могла дозвониться до тебя. Ужин в холодильнике. Поешь сама и не будь букой, накорми Мирона.

Люблю!

Молодец какая! Учит своим хитрым уловкам дочурку, как лучше примазываться. Должен заметить, её стратегия уже сработала с отцом.

Вон как пляшет на задних лапках, словно цирковой пудель, за малым тапочки ей в зубах не приносит.

Всё внутри горит от возмущения и несправедливости. Нужно остыть. Снимаю свитер, отбрасывая тот на высокий барный стул.

Открываю дверцу холодильника. На полках ровными рядами стоят боксы с едой. Естественно, Оксана это не готовила. Главная по тарелочкам у нас Людмила, которой, кстати, тоже нет дома.

Захлопываю холодильник и достаю из морозильной камеры контейнер с мороженым.

Встаю у кухонного острова, опершись на одно предплечье. Беру со стола ложку и яростно погружаю в твердый клубничный сорбет.

Отправляю в рот огромный ледяной кусок, ощутив, как от холода возникает боль в висках. На замершем языке едва чувствуется сладость клубники, зато сорбет действует, как заморозка. Выхолаживает в голове дурацкие мысли.

Входная дверь хлопком оповещает о чьем-то приходе. А спустя мгновение в арочном проёме появляется Стася.

– Салют, Стасик! Нагулялась?

Бросаю беглый взгляд на электронный дисплей с часами и поражаюсь, какой у нашей тихони долгой вышла прогулка.

Молчит. Хрупкая радость, наполнявшая только что её взгляд, мигом растворяется. На смену ей приходит неосознанный страх и личная неприязнь ко мне.

Надо признать, мне нравится, что девчонка понимает свою провинность. Хоть и заталкивает её поглубже в себя, делая вид, что была права.

Однако, дико бесит другое… что она не спешит спасаться бегством. И пока её глаза излучают панику, выражение лица она стряпает суровое.

Сводит брови к переносице, пухлые губки сжимает в тонкую линию, словно сдерживая поток нецензурных слов.

– Ну? – вопросительно выгибаю бровь, слегка раздражаясь от молчания Стаси. В компании нового дружка она была разговорчивее. – Нечего сказать в своё оправдание?

– Мне не за что оправдываться! И уж тем более перед тобой.

– Тогда может хочешь извиниться?

Выпрямляюсь, меняя вальяжную позу и сразу замечаю, что всё же девчонке не чуждо чувство прекрасного. Её взгляд не без интереса скользит по кубикам пресса и моим мышцам. И даже губки расслабленно приоткрываются, а зрачки заметно расширяются.

Она меня оценивает, и готов поклясться, ей нравится то, что она видит. Нравится до такой степени, что заметив её плохо скрываемое восхищение, я готов немного ослабить троллинг.

– Ах да, извини… – хмыкает Исаева. – Что вполне заслуженно считаю тебя самовлюбленным идиотом. Доволен? Теперь я могу идти?

Не дожидаясь ответа, разворачивается на пятках и собирается сбежать.

– Нет, – грубым окриком заставляю её замереть на месте. – Для тебя есть задание.

Складываю записку пополам. Делаю ещё несколько сгибов, быстро превращая лист в бумажный самолётик. Запускаю идеально собранную модель, и та прилетает прямо в затылок беглянке.

– Тебе велено не быть занудой и накормить меня.

– Плевать, – не оборачиваясь, дерзко показывает средний палец.

– Ок, – зло цежу сквозь зубы. – Так и запишем и отправим от твоего имени.

Только сейчас до неё начинает доходить суть моей фразы.

Обернувшись, сразу замечает в моих руках свой убогий старенький смартфон. Он даже не запаролен, и я все дни позволял себе развлекаться в её галереи, и социальных сетях. А сейчас собираюсь пообщаться с Оксаной, словно всё это Стася пишет сама.

– Что ты делаешь?

– Пишу маме, что ты задерживаешься на свидании.

Стася неумолимо краснеет. От злобы. Раздувает маленькие ноздри на курносом носике и пышет ненавистью. Ещё немного, и как дикая кошка вцепится ногтями в моё лицо.

Эффект достигнут. Внутри меня поднимается волна удовольствия. Видеть, как девчонка беспомощно пытается отвоевать свой телефон, сродни кайфу. Ликую.

Огибаю кухонный остров, вставая напротив Стаси.

– Не будь козлом, верни.

Протягивает подрагивающую ладонь вперед, слегка оперевшись на столешницу.

– Попробуй попросить нежнее, – изредка поглядываю на девчонку, которой не удаётся дотянуться до телефона. – Или я напишу, что ты любишь прыгать в тачки к незнакомцам. Даже не придется врать.

Быстро набираю текстовое сообщение и отправляю Оксане. Но полного удовлетворения не получаю. На месть за острый язычок не тянет.

– Как думаешь… уместно будет отвлечь наших предков от ужина в ресторане и спросить у мамы кое-что личное?

Стася продолжает сверлить меня недовольным взглядом. Молчит. Выражение её лица не меняется. Она жаждет меня убить, жаль ручки коротки.

– Например… можно ли на первом свидании пойти дальше, чем поцелуй? – я не шучу и задаю вопрос в личной переписке с Оксаной. – Кстати, Полежаев тебе предлагал полежать? Или как настоящий душнила ограничился походом в "КейЭфСи"?

– Заткнись, – не выдерживает и кричит так, что мне хочется заткнуть уши или ей рот.

– Ого, смотри, – поворачиваю телефон экраном к Стасе. – Мама просит тебя не делать глупости и уважать себя. Спорим, если я спрошу про резинки, она тебя письменно прикончит.

– Прекрати, – хрипло просит, сжимая кулаки. – Что нужно сделать, чтобы ты перестал меня доставать?

– Завтраки в постель, – выключаю телефон и прячу его в задний карман брюк.

– Можем начать с ужина, – задыхается от возмущения. – Мама просила тебя накормить. Лови.

Подтаявший сорбет липкой массой прилетает мне в лицо. Стекает со лба и скользит по щекам. И пока я смахиваю с себя остатки позора, маленькая дрянь сбегает.