Сводные. Тихоня для хулигана

=16=

Стася

– А ты… – с вызовом в голосе обращается ко мне Мир, обрывая фразу и наполняя паузу ещё большим напряжением. – Хочешь, обыщи меня, – с призывом к действию раскидывает руки в стороны, замирая в ожидании. – Я же знаю, что ты уже заочно обвинила меня и в красках представила как, а главное, чем я совершал преступление.

Только нам обоим понятен смысл, произнесённых Мироном слов. И да, я действительно, последние несколько минут думаю о том ноже и срезанной им сумочке. Но бездоказательно обвинять, не хочу и не буду.

– Это не ко мне, – едва шевелю пересохшими губами. – Такими вещами занимаются правоохранительные органы.

– Брезгуешь меня потрогать? – прищуривается, будто бы стараясь раньше моих слов узнать ответ.

Нет, не брезгую! Но Власову это знать необязательно. Ему вообще не нужно знать, что от моей ненависти до симпатии один шаг, которой я уже успела сделать.

Я просто промолчу. Тем более что у Мира уже есть кандидатка на ролевую игру в обыск.

– А целовать не брезговала, – с ехидством опережает мой ответ, не успевший слететь с губ.

– Мирош, – визгливо вклинивается в разговор забытая всеми нами девушка Власова. – Ну-ка объясни?!

Подскакивая, требовательно пытается развернуть к себе лицом своего парня. Но тот, лишь небрежно отмахивается.

– Потом, Алён. Потом! – вырывает свою руку и делает шаг ко мне.

Воздух между нами искрит. Атмосфера накаляется до предела, обжигая кожу. Всё исчезает вокруг, перестаёт существовать.

На секунду в янтарных глазах Мира вспыхивает искорка ревности, в ответ на то, как Саша собственническим жестом обхватывает мою талию.

– Или у тебя память дырявая и ты не помнишь, что сама меня поцеловала?

Неожиданный удар приходится Власову в челюсть. Но лишь по касательной задевая щеку, больше ударяя меня, чем травмируя Мирона.

В ухе гулко шумит от соприкосновения с плечом Полежаева. И сквозь этот шум я едва разбираю реплики, щедро сдобренные матом.

Не сразу придя в себя от полученного удара, случайно задевшего меня, замечаю, как вся ситуация очень быстро приобретает вселенский масштаб.

Полежаев лежит на асфальте, поверженный Мироном, которой сидя на нём сверху, зло замахивается кулаком.

Алёна не вмешивается. Стоит в сторонке, как-то уж очень открыто радуясь драке.

Клянусь, в какой-то момент мне показалось, что она сейчас начнёт аплодировать и скандировать имя своего парня, как победителя.

– Хватит, вы с ума сошли? – взволнованно кричу как раз в тот момент, когда Мир намеревается нанести ещё один удар.

Отвлекаю его своим воплем, неминуемо подставляя под атаку Полежаева. Саша остервенело бьёт соперника в нос. Тяжело дыша подминает под себя Мира, молниеносно меняя ход драки.

Теперь я и вовсе трясусь от страха, видя, как обезумевшие парни перекатываются в борьбе. Хрипят, оскаливаются, наполняют воздух треском рвущейся ткани и своей нецензурной бранью.

К горлу подкатывает ком, перекрывая дыхание. От вида ярко-красных пятен крови меня мутит и одолевает нестерпимое желание поскорее всё прекратить.

– Перестаньте, пожалуйста!

Срываясь на плач, бросаюсь разнимать парней. Попав под горячую руку, неуклюже падаю на колени рядом с ними. Абсолютно не ощущаю боли от удара об асфальт. А вот вину, за то что могу быть тем триггером, после которого парни сходятся в нешуточном бою, чувствую с лихвой.

Ощущаю удушье от бессилия и невозможности всё закончить.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем на устроенный нами грандиозный кипиш выходит охрана.

Парней не церемонясь растаскиваю в разные стороны. И если скрюченный пополам Саша больше не бросается в бой, то Мирон активно дёргается, порываясь продолжить начатое.

– Ребят, полицию вызываем? – пока ещё спокойно интересуется один из охранников. – Или решим всё на месте?

– Мы уже решаем, – скрипит зубами Мир. – Отвалите и мы продолжим.

Сплёвывает кровь себе под ноги и утирает рукавом разбитые губы.

– Борзый, да?

Отчасти я согласна с мужчиной в формулировке характера Власова, но искренне надеюсь, что до привлечения полиции не дойдёт.

– Да ладно тебе. Дело молодое, петушатся! – вклинивается в разговор другой. – Девчонку не поделите? – смотрит почему на меня, в упор не замечая присутствия Алёны. Открыто намекает, что любые войны начинаются из-за женщин.

– Никого мы делим. Этот урод мне шину пробил. Вызывайте ментов, – отдышавшись и относительно успокоившись, упрямо требует Саша.

– За базар ответишь, додик? Ты меня, что за руку ловил?

Новая волна агрессии накрывает Мира с головой. Он норовит локтем ударить охранника по рёбрам, но тот ловко пресекает любой тычок.

– Да тише ты, тише. Сейчас разберёмся. Кто прав, кто виноват, кому больничка светит, а кому КПЗ.

От одного только упоминания о камере заключения кровь стынет в жилах.

Мирон далеко не ангел, но я не желаю ему такой участи, как арест.

– Ок, – на удивление быстро соглашается Мирон. Успокаивается. Прекращает попытки вырваться. – Сеструхе только дайте помочь. Она у меня жуть какая неуклюжая.

Быстро и без посторонней помощи подняться с колен не выходит. Не подстёгивает даже упрямство, с которым хочется доказать Миру, что я могу справиться и без него.

– Только не усугубляй, – оказавшись освобождённым, он не бросается бежать или вновь нападать на Сашу с кулаками. Мирон подходит ко мне. – Обними. Я помогу встать.

Смотрю недоверчиво, не зная чего ожидать от него. Общаясь с Мироном, я всё чаще ощущаю себя воздушной гимнасткой, балансирующей на канате без страховки. Один неверный шаг и смертельный трюк может обернуться трагедией. Подобно той, что сейчас произошла на моих глазах.

Не став строить из себя гордячку, обхватываю крепкую шею руками. Чувствую, как Мирон без рывка, довольно-таки плавно и бережно поднимает меня с колен.

– Спасибо.

Вслед за тихой благодарностью с губ срывается вскрик от неожиданности, когда Власов подхватывает меня на руки. Крепко прижимает к своей груди, что даже дышать становится трудно.

– Эй, – летит нам вслед голосок Алёны, полный возмущения и негодования. – А как же я?

– Езжай домой, – не оборачиваясь, равнодушно кидает через плечо. – Машину я уже оплатил. Белый Hyundai у528кс.

Алёна не ограничивается одним вопросом и не удовлетворяется ответом Мирона. Обогнув нас по дуге, встаёт, преграждая путь. Она не собирается мириться с тем, как её небрежно отшили.

– Ты не можешь так со мной поступить.

В воздухе начинают витать первые предвестники нового скандала. Но вместо того, чтобы попытаться высвободиться и никого не компрометировать, я крепче цепляюсь за Мирона. Отвожу взгляд. Упираюсь лбом в напряжённую шею Власова. Чувствую, как его плечи и руки будто вибрируют от моей неожиданной непринуждённости в объятиях. Слышу, как он шумно сглатывает. Не понимаю, что его раздражает больше – упрямство Алёны или необходимость тащить меня на руках в присутствие свидетелей.

– Могу… умею, практикую, – с явным сарказмом отзывается Мирон.

Резко дёргается в сторону и мне приходится поднять голову, чтобы посмотреть в каком направление мы двигаемся теперь.

Обойдя Алёну, Мирон идёт к входу в кинотеатр. Оставляет свою девушку в полной растерянности и одиночестве.

Признаться честно, мне даже становится её жаль. Провести вечер с парнем, который больше внимания уделяет другой и ради неё же раньше времени сворачивает свидание… не самая розовая мечта.

Стоп! Приказываю самой себе не думать, что Мирон старается ради меня. У него нет другого выхода. Он попрощался с Алёной, потому что ему предстоит доказать свою невиновность.

– Вы такие придурки! – бросаю на свежие ссадины на своих коленях беглый взгляд и возвращаю его на разбитые губы Мира. Невольно кривлюсь, видя кровь и содранную кожу на его подбородке.

– Полегче, Стасик! Я ведь и бросить тебя могу.

Говорит одно, а делает с точностью до наоборот. Крепче прижимает к себе. Я слышу загнанное сердцебиение. Буквально дышать перестаю, но удержаться от колкости не получается.

– Ты Алёну можешь бросить, а меня нет. Я не твоя девушка.

– А чья? Додика? – уголки его рта приподнимаются в ухмылке. – Хреновый выбор.

– Всяко он тебя лучше. Зря только, – тяжело вздыхаю. – Повёлся на твою грязную провокацию и опустился до твоего уровня.

– Он первый меня ударил. А ты знаешь…

– Да, – перебиваю на полуслове. – Ты не из тех, кто подставляет вторую щёку, – цитирую его же слова. – Но если ты не натрепал бы про поцелуй…

– Я не трепач, – теперь его очередь меня перебить. – Я правдоруб. Поцелуй был? Был! Инициатива исходила от тебя? Да. Скажи спасибо, что я про душ не рассказал и совместную ночёвку в одной постели.

От воспоминаний всего упомянутого щеки и кончики ушей затапливает стыдливая краска. Губы немеют, впрочем, как и язык, неспособные сейчас вести словесный бой на равных.

Клянусь, я готова убить Мирона за его способность меня донимать и стыдить. Его поведение меня нервирует и тревожит. Потому что не понимаю какого чёрта я так реагирую?

Тянусь к нему всякий раз, когда он рядом, хотя знаю наверняка, Власов не оценит. И более того, найдёт, чем зацепит.

Несмотря на прохладный воздух, мои щёки продолжают нещадно пылать, спина затекает от напряжения. Мне становится некомфортно в руках Мирона.

– Отпусти, – нахожу в себе силы на короткую просьбу. – Дальше я сама.

Замечаю, как Полежаев застывает в холле кинотеатра, смотря на нас сквозь стеклянные двери.

– Бережёшь его чувства?

Кивает в сторону входа, намекая на Сашу, который и с места не сходит, продолжая сверлить нас взглядом.

– Тебе-то какое дело?

– Никакого, – лениво ведёт плечами.

– Тогда к чему этот вопрос? Не пойму.

В груди неприятно колет от ожидания, пропитанного надеждой в то, что Мирон признается, что ревнует. Но он упрямо молчит, словно теряя интерес и ко мне, и к тому, что может происходить между мной и Сашей.

Но проявленное безразличие не мешает Мирону войти в здание и пронести меня на руках до самой двери в помещение охраны.

С опаской войдя внутрь, сажусь на диванчик. Слежу взглядом за парнями, которых подводят к столу с мониторами. Один из охранников вклинивается между Полежаевым и Власовым, контролируя каждое их движение и сводя к минимуму возможность новой драки.

С нескрываемой тревогой наблюдаю, как на экран выводят запись камеры, расположенной на парковке.

Ёрзаю, то и дело похрустывая суставами пальцев. Не знаю даже, чему буду удивлена сильнее. Тому что увижу Мирона, совершающего преступное деяние, или тому, что он не будет в этом замешан.

Перемотав и найдя тот самый момент, оператор включает запись, на которой отчётливо видно, кто останавливается у машины Полежаева и прокалывает шину.