Сводные. Тихоня для хулигана

– А будущий братец? Давай, мне нужны подробности. Какой он? Весь в папу брутальный красавчик?

– Нет, Ксю. Он засранец, каких поискать…

– Привет от засранца.

Я вздрагиваю от голоса Мирона сзади. А от шока иду багровыми пятнами. Не успеваю развернуться, как оказываюсь в ловушке.

Мирон нависает сверху, поставив ладони по обеим сторонам от меня и подбородком, уперевшись в моё плечо.

Спиной ощущаю тяжесть его тела. От негодования дышу слишком глубоко, с каждым вдохом поглощая столько аромата мужской туалетной воды, что голова идёт кругом.

– Слезь с меня, – безуспешно ёрзаю, пытаясь скинуть Мирона, но тот и внимания не обращает.

– Мне так удобнее и видно лучше твою подружку. Салют, Кошкина!

Я наблюдаю за реакцией Ксюши. За тем как она взволнованно опускается на стул и нервно закусывает губу.

Чёрт, они что знакомы? Проносится в моей голове, но задать вопрос подруге, я не успеваю.

– И пока.

Мирон сбрасывает вызов и захлопывает крышку ноутбука, едва не прищемив мне пальцы.

– Не смей, обсуждать меня за моей спиной, – хрипло шепчет на ухо и не спешит отодвигаться. – Имей характер сказать всё в лицо.

– Именно ты сейчас за моей спиной. Встань и я выскажусь… в лицо.

По его медленным движениям я понимаю, что он встаёт. Потеряв ненадолго давящее напряжение от его тела, в следующее мгновение оказываюсь спиной прижатой к матрасу.

– Я жду, – давит ладонями мне на плечи, стоя наклонившись надо мной. – Или ты трусливая амёба?! И честность… это не про тебя?!

Пренебрежение ядом разносится по моей крови, отравляя её и делая гуще. Сила напора Мирона прямо пропорциональна моему испугу от безвыходной ситуации.

– Ты засранец, – проглатываю слезливый ком, чувствуя, как больно пальцы Мирона вдавливаются мне в плечи. – И вор. Так достаточно честно?

Обхватываю напряжённые запястья, ощущая под своими пальцами взбухшие вены парня. Пытаюсь сбросить с себя оковы его рук, но ничего толкового из моего сопротивления не выходит.

– А ты приживалка, как и твоя мамаша. Такой умный ход пристроить глупенькую дочку в престижный универ, воспользовавшись связями отца, что просто браво, – зло цедит сквозь зубы, наклонившись к моему лицу настолько близко, что я вспыхиваю больше от злости, чем смущения. – Я превращу твою жизнь в ад, из которого сам недавно выбрался. Так что можешь начинать молиться прямо сейчас...

Его пристальный взгляд словно выталкивает меня из реальности, и я не сразу понимаю, что Мирон до сих пор нависает надо мной. А его ладони продолжают вдавливать мои плечи в матрас.

– Отпусти меня, – прошу едва слышно.

Но Мирон будто не слышит.

Не понимает, или не хочет понимать моей просьбы.

– Отпусти…

Мне просто каким-то чудом удается достучаться до совести Мирона. Он действительно отпускает меня. Выпрямляется и делает совсем уж неожиданный и нелогичный жест.

Он протягивает руку. Стоит выжидательно и смотрит, как удав на кролика. Ждёт.

Думает, что после всех его слов и выходок я приму от него помощь?! Нет. Никогда…

– Пошёл ты!

Я хлестким ударом отталкиваю ладонь Мирона и самостоятельно поднимаюсь с кровати. Одергиваю измятый подол платья.

С безнадежным ощущением досады в груди, понимаю, что Власов-младший действительно способен испортить мою жизнь. И даже Власову-старшему не под силу повлиять на своё безбашенное чадо.

Мне придется бороться в одиночку. Отстаивать свои права и каждый раз доказывать, что я не трусливая амёба.

Смерив меня напоследок высокомерным взглядом, Мирон идёт к двери в общую ванную, из которой, скорее всего, он и попал в мою спальню.

А меня внезапно накрывает чувство несправедливости.

Почему ему на правах хозяина дома можно врываться ко мне без спроса, подслушивать и угрожать? А мне выходит остаётся наслаждаться ролью терпилы.

– Стой, – хватаюсь за край футболки, останавливая парня на половине пути. Доказывая прежде всего самой себе, что могу противостоять подобным типам. – Верни мои вещи.

Мирон картинно сводит брови к переносице, словно не понимает о каких вещах идёт речь.

– Верни сумку и всё что ты украл, – произношу по слогам, надеясь что таким образом он сумеет быстрее переварить информацию.

– Не могу. Моя модель телефона давно устарела, а мамин новый муженек оказался жлобом. Должен признаться, тебе с отчимом повезло куда больше, чем мне, – в голосе звучат злобные нотки и от реплики веет ненавистью. – Так что считай свои вещи гуманитарной помощью мне.

– Верни хотя бы кулон, – уже почти молю, лишь бы вернуть дорогую мне вещь обратно.

– Нет, – издевательски качает головой.

– Не будь скотиной! – проговариваю я, до скрипа сцепив зубы.

– Оу, полегче на поворотах, – изворотливо хватает меня за запястье и дернув на себя, прижимает спиной к своей груди. – Оглянись, – плавно поворачивается вместе со мной, продолжая стоять в центре комнаты. – Разве это похоже на скотный двор?

Горячее дыхание разбивается на моём затылке, когда Мирон рвано выдыхает свой вопрос.

Колкие мурашки разбегаются по телу, устремляясь от головы вниз вдоль позвоночника.

Я не понимаю, что со мной творится и почему именно на этого парня мой организм реагирует бурными гормональными всплесками. Это что-то противоестественное, неправильное, так залипать на человеке, который ненавидит тебя каждой своей клеточкой.

На вопрос Мирона я не отвечаю, зато не оставляю попыток повлиять на него.

– Верни кулон. Очень тебя прошу. Это память об отце.

Язвительный смешок превращается в шепот, который наверняка теперь будет всю ночь мешать мне уснуть.

– Тогда тебе надо заслужить, чтобы я его вернул.