Сводные. Тихоня для хулигана

=14=

Стася

С того момента, как Мирон сбегает из моей спальни, проходит несколько дней. В универе он так и не появляется. И я не знаю, радоваться мне этому или начинать переживать. За себя и немного за самого Мира. Ведь я понятия не имею, что он может ещё выкинуть и куда вляпаться.

К переживаниям добавляется потребность допытаться у Ксюши о её таинственных отношениях с Власовым. Все эти дни она упорно избегает тем, касающихся Мирона. Чаще отшучивается или фыркает, едва я завожу старую пластинку. Ссылается на то, что их история давно переварена и всеми забыта, чтобы с неё заново сдувать пыль.

Не выдержав, я решаю, что снова откладывать разговор на потом нельзя. Я должна знать, к чему мне стоит готовиться.

– Ксюш, – нагоняю подругу у выхода. – Есть минутка?

Та, остановившись, переминается с ноги на ногу. Немного нервно поправляет волосы и старательно делает вид, что не пытается сбежать от меня в очередной раз.

– У меня кураторские часы за систематические опоздания. Сама понимаешь, на них уж точно не стоит опаздывать, – выдавливает из себя подобие улыбки.

– Я быстро, – подхватывая под руку, тяну Ксюшу подальше от дверей и любопытных студентов. – У меня всего один вопрос.

– Ок, – обречённо вздыхает, скорее всего, догадываясь о чём пойдёт речь.

Подталкиваю её к окну, пресекая возможную попытку сбежать. Бедром приваливаюсь к подоконнику. Специально загораживаю подруге путь к отступлению. Меняю позу, скрещиваю руки на груди. Даю Ксюше понять, что настроена серьёзно и не дам ей в этот раз уйти от разговора.

– Что произошло между тобой и Власовым? – пускаю в голос достаточно строгости.

– Ты опять за старое? – снимает рюкзак, и кинув его на подоконник, неловко садится ко мне вполоборота. Строит из себя уставшую от моих расспросов обиженку. – Сдался он тебе?

– Он мне не сдался, – раздражаюсь, едва Ксюша переводит стрелки на меня, не отвечая на поставленный вопрос. – Меня интересует какая кошка между вами пробежала? Мирон постоянно упоминает тебя, – в ответ на скрытность Ксюши я сама умалчиваю о том, что творится в моей жизни и как её всеми силами портит Мир.

– Та-ак. И что же он треплет обо мне? – в глазах вспыхивает интерес, разбавленный явным опасением, что Мир мог сболтнуть лишнего. А я не могу избавиться от ощущения, что Ксюша ведёт себя странно и скрытно, а не как всегда.

– В том-то и дело, что ничего конкретного. Заводит разговор и сливается. Всякий раз посылает к тебе за разъяснениями.

Я вижу, как Ксюша с облегчением выдыхает. Перестав сверлит меня взглядом, смотрит в окно, скучающе наблюдая за однокурсниками.

– Вот и забей. Ничего особенного между нами не было, – небрежно ведёт плечами. – А может, ты запала на своего сводного и теперь интересуешься его любовным прошлым? Тогда расслабься, своими шашнями с Власовым ты меня не расстроишь. Этот козёл мне и даром не нужен.

– Аналогично, – на секунду теряюсь. Не могу найти слов, чтобы опровергнуть Ксюшкины догадки и чётко заявить, что не испытываю к Мирону симпатию. И уж тем более, не горю желанием.

– Тогда дам дружеский совет. Будь осторожнее с ним. Он очень мстительный засранец.

С подобным аргументом не поспоришь. Мне ли не знать всю изощрённость Мира по части мстительность! Я прочувствовала на себе и клубничное возмездие, и ледяной душ за подслушивание, и нажила проблем на год вперёд из-за пощёчины.

Отбросив эмоции, снова сворачиваю разговор в первоначальное русло.

– Советы раздаёшь, а продолжаешь партизанить.

Говорю уже с обидой, поражаясь скрытности, которую соблюдает Ксюша.

– Зануда, – цедит сквозь зубы, устав от моей напористости. – Твой Власов, выгораживая свой зад, подставил под обстрел мой. На одной из вечеринок он поспорил, что затащит меня в постель. Я его отшила. А на следующий день он всем растрепал, что я бревно и ему не понравилось, – Ксюша покусывает губы, словно ей даже сейчас трудно говорить о случившемся. – Ничего умнее твой братец не придумал, как опустить меня.

От услышанного щеки вспыхивают густым румянцем. К такому повороту я точно не была готова!

– Против кого дружите? – мужской голос за моей спиной вводит в ступор.

– Чего тебе надо Полежаев? – недобро прищуривается Ксюша, смотря мне поверх плеча. – Тебя в детстве не учили, что подслушивать, не есть хорошо?!

– А ты кем сегодня укушена? – летит язвительный вопрос. – Или прививка от бешенства перестала действовать?

– А ты сегодня такой остроумный, – спрыгивает с подоконника и подойдя к Саше вплотную, прицельно бьёт ему кулаком в грудь. – Беги, записывайся в КВН.

– Эй, эй, вы чего? – бросаюсь урегулировать начинающийся скандал. Легонько оттесняю Сашу и отгораживаю его от враждебно настроенной Ксюши.

– Я чего-то не пойму, ты сейчас защищаешь Полежаева? – недовольно кривится. Бесится, словно злится на всех сразу.

Не дождавшись от меня ответа, резво разворачивается на каблуках. И даже не попрощавшись, сбегает. Смотрю ей вслед и не понимаю, с чего она вдруг так нервно отреагировала на Сашу, с которым была в хороших отношениях. Зачем нагрубила? Хотя и он не остался в долгу, новой ссорой ещё больше отдалив от меня подругу.

– Что на вас нашло? – обалдевая от скандального спектакля, удивлённо спрашиваю у Саши.

– Да просто достала, – взрывается он. – Когда нужно прикрыть в универе – Полежаев, помоги! Конспекты подсуетить, с тестами помочь, пересдачу зачёта замутить, – делает паузу, будто сдерживая порыв высказать всё накопившееся. – А когда у Кошкиной обостряется мания величия, она путает берега и забывает, кто её во всём прикрывает.

От прозвеневшего сожаления в голосе Саши мне становится невыносимо обидно за него. А ещё и досадно признавать его правоту. Но зная Ксюшу по времени куда дольше, чем Полежаева, я не спешу соглашаться с ним, стараясь хоть немного оправдать подругу. Хотя сейчас во многом прав именно он.

– Иногда Ксюха и правда перегибает, но в целом она только на словах язва и в дурных делах не замечена.

Саша неопределённо пожимает плечами, будто не до конца со мной согласен.

– А пошли в кафе? – неожиданным предложением сворачивает разговор, ненадолго посеяв сомнения в моё утверждение. – Или в кино?

– С чего вдруг? – удивлённо вздёргиваю брови.

– Я хочу загладить вину.

Чувствую осторожное прикосновение. Скашиваю глаза на своё запястье, где Сашины пальцы, поглаживая выступающую косточку, медленно спускаются к ладони. Щекотно очерчивают на ней линии, почти невесомо касаясь подушечками пальцев моей кожи.

– А ты чувствуешь себя виноватым?

Будучи абсолютно неготовой к такой тактильной провокации, ощущаю неловкость и обжигающий румянец на щеках. Торопливо одёргиваю руку.

– Да, – коротко отвечает Саша, опуская глаза в пол, словно пряча стыдливость. – Я повёл себя как трус. Даже не попытался загасить оскорбления Власова. А надо было ему вмазать.

Слова звучат правдоподобно, но сейчас они меня не трогают, потому что запоздалое раскаяние не приносит мне облегчения или чувства защищённости. Рядом с Полежаевым теперь я не смогу чувствовать себя в безопасности и вряд ли когда-нибудь в трудную минуту выберу его крепкое плечо.

– Это наш с Мироном конфликт. Он меня постоянно цепляет, – даже не пытаюсь спрятать досаду, заполняющую лёгкие и мешающую нормально дышать. – И ты вовсе не обязан быть моим рыцарем.

– Я готов! – выдаёт уверенно. – Если ты, конечно, готова… дать мне шанс.

Он поднимает голову и смотрит на меня в ожидании. А я напрочь забываю о ситуации с Ксюшей и о том, что буквально минуту назад выпытывала о её отношениях с Миром. Откровение Саши не на шутку меня огорошивает.

– Я не знаю, – искренне отвечаю. – Я не ищу отношений. Мне сейчас важнее учёба.

Не хочу обманывать Сашу и давать ему ложную надежду.

– Так я и не тороплю, но отказ от похода в кино не принимаю. Дружеское свидание. Назовём это так.

Не давая опомниться или хоть что-то возразить, Полежаев берёт меня за руку. Переплетает наши пальцы и осторожно ведёт к парадной двери. Всю дорогу до парковки он непринуждённо болтает, а я варюсь в своих мыслях и ощущениях.

И хоть мне и приятно внимание парня, я прекрасно понимаю, что сердце не ёкает и дыхание не частит рядом с ним. Нет ничего того, что меня пронзает в присутствие Мирона.

До кинотеатра мы добираемся быстро. Я успеваю смириться с навязанным дружеским свиданием и намереваюсь просто хорошо провести время.

Подъехав к торговому центру, всячески пресекаю попытки Полежаева быть со мной излишне галантным. Сама выхожу из машины и несу свой рюкзак. Лишь на эскалаторе подаю Саше руку, позволяя помочь мне аккуратно встать на движущиеся ступени.

Поднявшись на третий этаж, заворачиваем в коридор, ведущий к кассам. Проходим вдоль рекламных постеров и мониторов, транслирующих новинки кино.

– Что предпочитаешь? Комедии или мелодрамы? – деловито спрашивает, облокачиваясь на стойку кассы.

– Триллеры и ужасы, – на автомате озвучиваю свои предпочтения.

Отвлекаюсь от электронного расписания сеансов. На секунду мне кажется, что в очереди впереди нас мелькает знакомый силуэт. Не задумываясь о том, как могу выглядеть со стороны, вытягиваю шею. Покусывая губы от волнения, рассматриваю парня, стоящего ко мне спиной. Сама не понимаю, чего хочу больше, чтобы это был Мир или же наоборот.

И едва он оборачивается, я прикусываю губу до металлического привкуса крови на языке.

Власов собственной персоной стоит в нескольких метрах от меня. Расслабленный, весёлый, довольный жизнью и своей компанией.

Настроение падает в ноль, едва я выхватываю взглядом девушку рядом с ним. Ту самую, с которой я уже видела его раньше.

Смотреть на них не так просто – меня против воли накрывает мучительная зависть. Мне не доставалось и толики той обходительности и добродушия, с которыми Мирон ведёт себя с девушкой.

Собственные эмоции бесят, но справиться с ними никак не выходит. Я даже Сашу не слышу и его предложение пойти в V.I.P зал.

Мне просто уже всё равно… и на какой фильм мы пойдём, и какой будет зал. И даже будет плевать, если вдруг Полежаев выберет последний ряд. Молю только об одном, лишь бы там по законам подлости не оказалась сладкая парочка, уже купившая билеты.

Я жутко нервничаю. Аж дурно становится. На лбу проступает испарина, а по коже пробегает мороз. Ноги предательски заплетаются, и делая над собой усилия, я всё же продолжаю следовать развлекательной программе, намеченной Сашей.

Он снова галантно пропускает меня вперёд и не спеша входит в зал. Отыскав нужный ряд, я первая начинаю протискиваться между креслами к нашим местам.

Даже в полумраке замечаю, что единственные свободные в забитом зале места соседствуют с креслами Мирона и его подружки.

Не выходя из оцепенения, опускаюсь в кресло. Чувствую себя бабочкой, попавшей в липкую паутину, в которой мне предстоит провести почти два часа. И при этом не умереть от противоречивых чувств, и не заработать косоглазие, подглядывая за тем, как девчонка ёрзает совсем не в кресле.