Сводные. Тихоня для хулигана

– А почему я должна прятаться? – ухмыльнувшись, поднимаю взгляд выше, лишь бы не смотреть на полноватые губы, о которых я вспоминала весь день. – Может, у меня сейчас нет настроения быть готом.

– Хочешь, чтобы я тебя уговаривал?

Мир смотрит так, что сердце заходится в бешеном ритме. Задерживает взгляд чуть повыше ключиц. Дерзко опускает глаза к краю полотенца, под которым я всё ещё обнажена.

Щёки начинают колоть мелкие иголочки. Мирон бессовестно раздевает меня взглядом, а стыдно мне.

– Пока ты не скажешь, что задумал. Я с места не сдвинусь.

– Это вызов? – улыбается он, пока я пытаюсь справиться с собой и уговорить себя не краснеть. – Учти, своим внешним видом ты провоцируешь меня даже больше, чем отказом одеться.

Мне хватает одной фразы, произнесённой таким заигрывающим тоном, что я импульсивно выхватываю из рук Мирона вещи. Закрываюсь в ванной комнате, надеясь на то, что у него хватит такта не проделывать фокусов с замком.

Снимаю и отбрасываю полотенце в сторону. Благо у меня есть чистое бельё и мне не придётся просить Мирона рыться в моих кружевах. Такого обыска я бы не вытерпела.

Быстро одевшись и спрятав под капюшон всё ещё мокрые волосы, захожу в спальню.

– Я готова, – лениво сообщаю Мирону, чтобы он и не подумал, что я воодушевилась предстоящей прогулкой.

– Во сколько наши голубки уходят шалить? – развязно произносит он, ещё больше вгоняя меня в краску пошлым намёком.

От такого заявления мне становится порядком не по себе. Я, конечно, взрослая девочка, но обсуждать подобные темы мне неприятно.

– Мирон, прекрати!

– А что? – передёргивает плечами. – Я уверен, они нам ещё братика или сестрёнку родят.

– Ты же хотел расстроить их свадьбу? – удивлённо спрашиваю, заметив, как потеплел его взгляд. – А теперь предвкушаешь появление малыша.

– Всё течёт, всё меняется! – подходит на шаг ближе, и я испытываю нехватку кислорода. – Даже ты меня уже не бесишь… почти не бесишь.

Закатываю глаза. Мир как всегда в своём репертуаре. Не может обойтись без цепляющих комментариев. Внутри меня поднимается волна возмущения, но как назло, парень не продолжает язвить. Он просто притягивает меня за талию к себе.

Просовывает ладонь под худи, буквально обжигая кожу прикосновением. Меня не спасает даже капюшон, скрывающий моё лицо. Мирон тянется второй рукой и почти невесомо касается пальцами скулы. Поглаживает её, будто бы успокаивая бурю внутри меня.

– И ещё, – выдерживает томительную паузу, за которую я успеваю вспыхнуть трепетом и вновь застыть в ожидании. – Я понял, что целоваться с тобой мне нравится больше, чем ругаться.

В подтверждение сказанного Мирон впивается пылким поцелуем, от которого не то что ноги подкашиваются, сердце выпрыгивает из груди.

Я потихоньку растворяюсь в сладких ощущениях, чувствуя, что Мирон искренен.

Словно лёд тронулся между нами. И кажется, я тронулась вместе с ним.

Прервав поцелуй и высвободившись из объятий, собираюсь с силами. Перевожу дыхание и хрипло произношу, кинув беглый взгляд на настенные часы:

– Ты вроде бы собирался куда-то меня отвести?

– Отвезти, – поигрывает бровями.

Нехотя отступает на шаг назад. Достаёт из кармана ключи от машины. И меня накрывает тревожное предчувствие.

– Если уж мы так откровенны сегодня друг с другом, то может, скажешь, что ты затеял?

Молчит. Недосказанность меня угнетает и я решаюсь включить упрямицу.

– Молчишь. Тогда я останусь дома.

Обойдя Мирона, сажусь на край кровати. Долго и упорно сверлю его широкую спину. Надеюсь, что он вот-вот развернётся и расскажет мне всё, как на духу.

– На нет и суда нет. Изначально я не планировал брать с собой хвостик.

Даже не знаю, как реагировать. Вроде бы впору злиться за его скрытность. Но в то же время, такое ласковое обращение ко мне, без привычного ненавистного мне "Стасик", приятно согревает сердце.

Понимая, что решение Мирона не изменить, я решаюсь на хитрость. Хоть и не только по причине уберечь взбалмошного парня, я собираюсь уговорить его остаться со мной.

– Не уходи, – прошу без всякого притворства.

– Я не могу. Мне нужны деньги… и срочно, – отзывается с такой же откровенностью, больше не ощетиниваясь на мои просьбы. – Второго шанса может не представиться.

– Пожалуйста!

Отчаянно цепляюсь за руку, в два шага оказавшись возле Мира и развернув его к себе лицом.

– Не нагнетай! Ладно. Напомни мне лучше, когда и где будем тусить на твоё "ДР"? – с несвойственной ему нежностью касается моей щеки. – Скинь мне инфу потом сообщением. Мне пора.

Понимаю, он не отступит. Именно это и читается в его глазах, полных отчаянной решимости.

К ужину я всё же спускаюсь. Мама настаивает, а огорчать её у меня нет никакого желания. Если ей так важно сохранять иллюзию образцовой семьи, так уж и быть, я подыграю. Хоть и не понимаю, как семейный ужин может проходить без сына хозяина дома.

Но судя по всему, Артура Сергеевича всё устраивает, и возвращать Мирона он не собирается.

За столом веду себя отстранённо. Без аппетита ковыряясь вилкой в тарелке с салатом, я украдкой поглядываю на телефон в ожидании хоть какого-нибудь сообщения от Мирона. Но новенький гаджет упрямо молчит.

Не выдержав, сама отправляю короткое "где ты?". Ответ приходит в духе шпионской игры и состоит лишь из одного смайла с указательным пальцем, поднесённым к губам. Больше Мирон ничего не пишет, вселяя в меня тревогу своим молчанием.

Мама, заметившая мою подавленность, молчит. Не решается меня расспрашивать, но при этом сжимает руку Артура, будто просит его начать разговор.

– Стася, у тебя уже есть мысли насчёт празднования дня рождения? – мужчина откладывает свои приборы в сторону и интересуется совсем не вопросом нахождения своего сына.

И как только можно быть таким равнодушным к собственному ребёнку, даже если он уже вырос?

– Я не люблю шумиху, – отвечаю бесцветным тоном, разочаровавшись во Власове. – Можно просто поужинать дома.

Я не лукавлю. Без папы любой праздник превращается в обычный день и проводить его в помпезных торжествах, меня не прельщает.

– Совершеннолетие требует чего-то грандиозного. Разве нет?

– Если мама отпустит, – перевожу на неё взгляд, улавливая напряжённость, но не останавливаюсь. – Я бы сходила с друзьями в клуб.

Мамино лицо едва заметно пронзает недоверие к моему желанию, но она сдерживается, чтобы не запретить мне прямо сейчас. Видимо, в ней ещё живы воспоминания о том разговоре, что после моего восемнадцатилетия придут перемены.

– Отличная идея, – быстро соглашается Власов. – Думаю, мама будет не против.

Теперь его очередь перехватить мамину ладонь, дабы сдержать её порыв жестами наложить запрет на отвязную вечеринку.

– Правда? – отчаянно провоцирую маму, зная, как она консервативна и строга в вопросах воспитания.

– Конечно. Только вы тут сами по-девичьи пошепчитесь. Определитесь. А я всё устрою. Слетаю по делам, и к пятнице буду дома, – мельком смотрим на наручные часы, явно куда-то торопясь. – Договорились? – протягивает мне руку для рукопожатия. – Не думай о деньгах. Пригласи кого хочешь, мы всё оплатим. Так что вам с мамой есть чем заняться, пока меня не будет дома.

Мне становится неловко. Я словно предаю Мирона, перетягивая на свою сторону его отца, пользуясь то ли его добротой, то ли подкупом.

Спустя несколько минут недолгих прощаний с Власовым, мама выходит вместе с ним во двор, провожая до такси для очередного отъезда по делам. Я же не дожидаясь её возвращения в дом, сбегаю к себе в спальню.

Сейчас меня не волнует предстоящий праздник и его планирование. Я вся мысленно нахожусь рядом с Мироном, который без объяснений просто исчез в ночи.

Валюсь на кровать прямо в вещах, не утруждая себя переодеванием. Листаю ленту в ВК. Захожу на странички всех с кем знаком Мирон, лишь бы отыскать хоть какие-то зацепки. Всё тщетно.

Пересилив себя, заглядываю даже к Алёне. Но кроме репостов слезливых постов о брошенках, ничего не нахожу.

Вымотавшись неведением, засыпаю. Проваливаюсь в сладкий сон и вижу Мира.

Он держит меня за руку и что-то шепчет, но мне никак не разобрать. Я прошу его говорить громче и понятней, а в ответ слышу лишь многократное повторение своего имени.

– Детка! – наконец-то сквозь сон различаю голос мамы. – Вставай. Надо ехать.

Сажусь в кровати. Сонно потирая глаза, протяжно зеваю. Никак не могу понять уже утро, или ещё нет.

– Куда? – расфокусировано смотрю на часы. – Что-то случилось?

До меня лишь сейчас доходит, что по пустяку мама не стала бы будить меня среди ночи.

– Да. Мирон в больнице, – едва сдерживая слёзы, выдыхает мама страшную новость. – Попал в аварию. Без документов, без сознания его доставили в БСМП. Только спустя несколько часов установили личность и связались с Артуром, – говорит, словно читает с телесуфлера, уставившись поверх моего плеча. Она в шоке, как и я.

– Как он? – закусываю щеку изнутри, сдерживая панику, обрушившуюся на меня сокрушительной лавиной.

– Сама не знаю. Артур уже должен прилететь обратно и пообщаться с врачами. Молю бога, чтобы ничего серьёзного не было.

Всю дорогу до больницы меня бомбит от чувства вины. Если бы я только знала, что задумал Мирон, то никогда не позволила ему так рисковать жизнью.

В приёмном покое нет суеты, и нас провожают до самой палаты, в которую к нашему приезду переводят Мирона по настоянию Власова старшего. Его родительские нравоучения, переходящие в крики слышны даже в коридоре.

– Мам, – тяну с беспокойством. – Теперь он отправит Мирона обратно к матери?

Морщусь, слыша, как Артур не фильтруя слов, обрушивается на сына с нотациями.

– Надеюсь, нет. А ты чего переживаешь? Успела проникнуться к Миру симпатией?

Ощутив на щеках тепло зарождающегося румянца, приглушенным голос спешу развеять мамино предположение:

– Нет. Просто по большей части я виновата в произошедшем.

– Что значит, ты виновата? – мама понижает голос до шепота, словно сквозь крики и стену, из-за которой они разносятся, нас может услышать Артур.

– Это я отдала Миру ключи от машины.