Его бывшая жена. Последний шанс

Глава 25. Мира

Электронное письмо не изменило ничего, вообще ничего, картина мира осталась прежней. Я прочитала его, а затем и вовсе отправила в корзину. Зачем мне нелепое знание того, что моя дочь является дочерью мужчины, от которого я её, собственно, и рожала?

Ника дала мне время. Несколько часов. Пришёл врач, послушал дыхание, заглянул в горло — все, как положено. Выписал лечение, тоже известное мне от а, до я, не первый раз болеем, наверняка не последний.

А Ника поглядывала на меня. Сначала тихонько косила светят серыми глазами. Затем уже не стесняясь. Я знала, что в ней бурлит миллион вопросов, и рано или поздно они прорвутся наружу.

Так и случилось.

- Сколько лет ему? - спросила она уже проснувшись после тихого часа.

К моему удивлению, мне пришлось замереть на мгновение, чтобы посчитать. Вот, что делает жизнь, когда-то любила больше себя самой, а теперь не помню, сколько ему точно лет.

- Тридцать пять, - ответила наконец. - В этом году тридцать шесть.

- Фу, — покачала головой дочка. — Старый!

Я усмехнулась, но ничего не сказала, вспомнила себя в детстве. Мне в пятнадцать тридцатилетние казались стариками, а сейчас ещё немного, и самой тридцать стукнет. Время здорово меняет восприятие.

- Он добрый?

Я могла бы солгать. Обелить бывшего мужа. Или наоборот очернить, чтобы казаться лучше на его фоне. Я решила быть честной.

- Он добр, к тем, кого он любит.

- А это как?

Я задумалась.

- Когда он любил меня, мне казалось, что нет никого его добрее и честнее. А когда...любить перестал, я мечтала о том, чтобы просто его не помнить. Слишком больно было.

И слишком сложно для маленького ребёнка, однако Ника задумалась и озадачилась.

- Скажу Толе, что мой папа не инопланетянин, - заключила она.

Вечером Тимофей не объявился. Не звонил, не писал. Я не хотела думать о нем, но то и дело возвращалась к нему мыслями. Он знает, он точно уже знает, думаю письма пришли синхронно. Что у него на душе? Как он это переносит? И наконец, что он будет теперь делать? Последнее меня пугало больше всего.

Он так и не написал, не позвонил и не приехал. Думаю, ему было нужно свыкнуться с мыслью отцовства. Я же была просто благодарна судьбе за передышку. К тому же, к ночи у Ники снова поднялась температура, и она из ангельского дитя мигом стала нервным, капризным и плаксивым. Ещё и нос заложило, а она этого вообще не выносила.

Он позвонил утром, когда я встала, а Ника после тяжёлой и долгой ночи ещё спала. Я вышла на кухню, закрыла за собой дверь и взяла трубку.

- Вы не поехали в садик, - сказал он вместо приветствия.

- Ника болеет, - спокойно ответила я.

- Нам нужно поговорить.

Я замерла. Хорошо, что успела сама обо всем рассказать Нике. Начинается. По сути, началось давно, но сейчас он будет вторгаться в нашу жизнь имея полное на то право. Стиснула телефонную трубку в запотевшей ладони.

- Когда?

- Сейчас.

- Я не могу оставить Нику. Она спит, ночью температурила...

Сейчас он скажет, я войду к вам, и обрушит на больную капризную Нику всю свою диктаторскую мощь.

- Выйди в подъезд на несколько минут.

Выдохнула. Надела тапки, накинула пушистый халат. Когда вышла, Бессонов уже был в подъезде - сидел на бетонных ступенях и курил.

- Ты украла у меня более четырёх лет отцовства, - сказал он затягиваясь.

- А ты у меня счастье, - пожала плечами я.

Посмотрел на меня исподлобья. Вид уставший, но мне нисколько его не жаль. Мне даже себя не жаль, я тоже устала.

- Снова будешь говорить, что не изменяла мне?

- Бессонов, - вздохнула я. — Всё, что я буду тебе говорить будет касаться только моей дочери.

- Нашей, - поправил он.

Меня плохо держат ноги, хочется сесть, но не на ступеньку же, рядом с ним. Прислонилась спиной к стене. Этажом ниже приоткрыто окно, по голым ногам тянет сквозняком.

- Какого хера ты припёрлась в этот город, - зло бросил он. - Кому что хотела доказать? У тебя была своя квартира дома!

- У меня не было ни черта. Квартира бабули была приватизирована на дядю, когда умерла мама, мне сказали, у тебя и так муж богатый, квартиру продали,

- Я не знал.

- Да ты ничего не знаешь, Тимофей.

Пачка сигарет лежала рядом на ступенях, зажигалка тоже. Я наклонилась, взяла одну сигарету, закурила. Заслужила неодобрительный взгляд, но мне плевать. Меня беспокоит только счастье и будущее моей дочери. Я не пытаюсь казаться хорошей, это давно прошло.

- Ты уже сказала ей?

-Да.

- А...она что?

- Испытывает любопытство.

А чего он ещё ждал? Что кровь родная заиграет и все? Такое бывает только в народных былинах и сказаниях. В реальности любовь зачастую надо заслуживать.

- Я дам вам несколько дней, пусть поправится.

- Нижайше благодарю, - ответила я.

А потом отвесила самый настоящий поклон. Этого не стоило делать, тут же поняла я. Не все шутки к месту. Не всегда стоит дёргать тигра за усы.

Бессонов метнулся ко мне одним неуловимым движением, навалился своим телом прижимая к стене. Ничего эротического не было, ни капли. Скорее желание придушить. Обхватил мое лицо пальцами, сминая щеки, приблизился заглянул в глаза.

- Я заставляю себя быть терпеливым, Мира. Блять, не провоцируй! Ты буквально украла у меня ребёнка. И знаешь, будет справедливо, если я просто заберу у тебя её. И ты не сможешь мне противостоять.

- Ты так не сделаешь, - собрала я всю себя, чтобы не впасть в панику.

Я сильная. Не нужно гнуться. Не сейчас. Он словно испытывает меня. Смотрит, на что я способна. Иначе он бы просто ворвался в квартиру и забрал её. И он прав - противостоять я бы не смогла.

- Я заберу Нику, - наконец сказал он. - Как только она поправится. С тобой или без тебя, решать тебе.

- Что? - не поверила я.

- Мой ребёнок будет жить рядом со мной. В моем городе. Я не собираюсь быть воскресным отцом. Я наверстаю все, чего ты меня лишила. Собирай вещи, с документами поможет мой юрист.

- А.,, а я?

Звучало это скорее всего очень жалко.

— Ты можешь поехать с ней. Если хочешь. Выбирай, что тебе важнее, твоя дочь или твой старый любовник.

Отпустил меня, звук удаляющихся вниз шагов го лестнице. Ушёл. На пальцы. Сигарета, дотлевая, жжет кожу, но боли я даже не чувствую, затаптываю.

лице все ещё огнем горят его отбрасываю на пол,

Поворачиваюсь, чтобы уйти, затем с обречённым вздохом подбираю оба окурка, и свой, и Тимофея, несу в квартиру, чтобы выбросить в мусор.