Его бывшая жена. Последний шанс

Глава 34. Тимофей

В то первое утро, после нашего разговора они спали. Я остановился у двери их комнаты, прислушиваясь, словно пытаясь уловить отголоски их дыхания. Мы договорились, как можно больше времени проводить вместе, но я не стал никого будить. Жаль. Пусть спят.

Зато к вечеру меня ждал ужин. Я жил один, но не голодал, нет, деньги все решали. Еду либо готовили у меня дома, либо доставляли, когда у прислуги были выходные. Но все же сейчас было иначе.

Даже пахло как-то...по домашнему.

- Что на ужин? - спросил я заглядывая на кухню.

- Мы с Никой налепили пельменей и нарезали салат.

Я посмотрел на ребёнка. Она все ещё старалась не отходить от матери, и сейчас тоже сидела прямо на полу на кухне и рисовала. Пусть сидит - пол тёплый.

Перевёл взгляд на Миру. Её спина такая ровная, что выглядит неестественно, излишне напряжённая спина.

- Всё нормально? Ничего не случилось?

- Ничего.

Но Мира с дочерью так переглянулись, что я понял - от меня определённо что-то скрывают. Но выпытывать я не стану, Мира словно колючка, а мелкая меня просто боится. Переоделся, пошёл к столу. Тарелка полная пельменей. Все разные. Большая часть один к одному, а меньшая - толстые и кривые, узловатые, местами порвавшиеся и явившие миру мясную начинку. Я поймал один из них на вилку.

- Этот я налепила, - подала голос малышка. Она так редко говорила в последние дни, что я едва не вздрогнул. - Я ещё много налепила. Шестнадцать штук.

И смотрит на меня. Глаза за стёклами линз кажутся ещё больше, хотя и так чуть не в пол-лица, прозрачные, потусторонние глаза. Ждёт. Я и волнуюсь вдруг, взрослый матёрый мужик, словно у меня экзамен важный.

Макнул пельмешек в сметану и отправил в рот.

- Вкусно, - сказал я. - Очень.

И неважно, что этот пельмешек и вовсе в процессе варки начинку потерял. Главное — она улыбнулась. Улыбка была короткой, едва заметной, но была.

- Я ещё огурец в салат порезала, - сообщила Ника, а потом уткнулась взглядом в тарелку, словно исчерпав лимит общения на сегодня.

Доедали мы в молчании. Я съел все пельмени, и страшные, и красивые, несмотря на то, что не был голоден. Мне казалось - это маленькая победа. Ника лепила мне пельмени. Говорила со мной. В выходные пойдём гулять. Ещё немного и я стану настоящим отцом, она перестанет меня бояться, станет затащить на мои колени и рассказывать, как провела день.

Я не мог себе представить, как это будет, как я к этому приду, но я понимал, что это необходимо. Я научусь.

И одновременно я понимал, как было бы ужасно, поддайся я импульсу и отбери ребёнка у Миры. Малышка была такой хрупкой. Я мог сломать её безвозвратно.

Тарелки в посудомоечную машину я загрузил сам. Ужин остался позади, теперь впереди очередной вечер, в котором трое почти незнакомых друг другу людей, один из которых ребёнок, безуспешно пытаются играть в семью. Да, Мира мне тоже незнакома - такой я её не узнавал. Квартира была большой, скрадывала шумы и шорохи, иногда мне казалось, что я один. Снова и снова прислушивался...

Халата в ванной не было. Я включил душ и отправился в прачечную - она примыкала к гостевой ванной. Открыл дверь и вошёл без задней мысли.

Мира стояла ко мне спиной. Белая тонкая спина, ямочки на пояснице над ягодицами. Округлые бедра, тонкие локти, капельки воды на коже и никакой одежды. Снова напряглась, выпрямляясь, словно кол проглотила.

- Прости, - сказал я, впрочем не делая попытки выйти. - У вас есть своя ванная,

-Там Н1ика, - спокойно ответила Мира.

Я смотрю. Та ночь была слишком короткой. Пьяной, торопливо, смазанной. Иногда мне казалось, что ее нет. Что я все себе придумал. Что не может та Мира, которая стонала так беспомощно, чьи бедра дрожали перед оргазмом стискивая меня, не может сейчас быть такой холодной. Не могла.

- В выходные нужно будет познакомить Нику с бабушкой, - говорю я глядя на голую женскую спину.

- Нужно будет сначала её предупредить.

Что же, отличный момент для светских бесед.

- Хорошо, - отозвалась Мира.

И видимо поняв, что я не собираюсь уходить повернулась, потянулась к пушистому полотенцу на крючке. Я успел рассмотреть плоский живот, едва различимый, подсвеченный электрическим светом пушок на нем, и вскользь махнуть взглядом по груди. Соски стали крупнее и ярче. Если бы в ту ночь я мог мыслить рационально, я вполне мог бы предположить, что она кормила грудью.

Но я не мыслил.

Еще мгновение, и тело Миры спрятано под объёмным полотенцем. Его можно сбросить, это так легко, бросить нам под ноги, а потом Миру на него уложить, чтобы не отбила себе ничего во время секса. Но...Но мы чужие друг другу. И где-то в глубине квартиры наш ребёнок. Маленькая белая девочка с глазами цвета дыма.

- Спокойной ночи, - сказала Мира проходя мимо.

Я растерянно вернулся к себе, и только услышав струю душа вспомнил, зачем ходил. Махнул рукой, прибавил холодной воды, полез так. Затем не успев толком обсохнуть пошёл курить на балкон. Долго курил, и пусть холодно, холод знатно отрезвляет.

На завтрак была каша. В ней - кружки банана. Смотрю на девочку. Волосы уже заплетены в белобрысые косички, одна чуть выше другой и это, странным образом, умиляет.

- Сама нарезала? - спросил я.

-Да.

— Спасибо.

Мира отвела взгляд. Дружелюбие ей пока не очень давалось, но я был рад даже небольшим шажкам в общении с дочерью.

Весь день на работе я думал, чем они заняты. Пошли ли гулять. Говорили ли с дизайнером. Ходили ли в новую квартиру, бродить па пустым гулким комнатам. Думала ли Мира обо мне. Хотя бы иногда...

Работа не клеилась, что безумно раздражало и выводило из себя, я привык отдаваться рабочему процессу целиком. Когда позвонила мать, я даже обрадовался, что у меня появилось несколько минут на то, чтобы отвлечься, хотя я не приветствовал досужие разговоры в рабочее время.

— Да? - взял трубку я.

— Тимофей! - воскликнула мать. — Тимофей!

Голос ее звенел от напряжения. Я привык к тому, что у меня достаточно молодая, сильная, здоровая мать. Я баловал её, но не боялся того, что с её здоровьем может что-то случиться. А сейчас испугался, и внезапно осознал всю ее хрупкость, то, что она не вечна, сразу столько мыслей в голове пронеслось.

— Что случилось? - разом охрип мой голос.

— Почему ты скрывал, что у тебя есть ребёнок? Больной ребёнок, Тим, у тебя дочка инвалид?

Кулаки сжались.

— Кто... - прорычал я. — Кто тебе это сказал?

Хотя, если подумать, вариантов было совсем не много.