Его бывшая жена. Последний шанс

Глава 39. Мира

Из моей головы испарились абсолютно все мысли. Хотелось просто схватить Нику в охапку и бежать с ней куда глаза глядят. Однако это не прошлое, от него я пять лет бегала. От болезни не сбежать и не спрятаться.

В машине мы молчали. Ника в садик проснулась рано, поэтому клевала носом. Дома заявила, что уже обедала, второй раз не будет, легла и уснула буквально за несколько минут. Я легла рядом и просто любовалась ею. Каждой её черточкой. Она была так красива, моя дочь. До последней реснички, что иногда тревожно трепетали во сне. Не просыпаясь, Ника потянулась к правому глазу и потерла его. От своей болезни она не могла сбежать даже во сне.

Я могла бы лежать так вечность. В этом дне, когда все только начало катиться под откос. В дне, за которым будет ещё один нормальный день. Я бы растянула эти дни, отодвигая операцию сколько могла. Я слишком помнила весь тот ужас, что переживала во время первой операции, а тогда речи не шло о потере зрения.

В дверь тихонько постучали.

- Мир, - позвал Тимофей. - Я жду тебя на кухне.

Надеюсь, не выяснять отношения снова, в моих мыслях только Ника и ничего больше. Я поцеловала дочку в ладошку, нехотя поднялась с кровати, в дверях замерла. Успокоила себя тем, что никто не отберёт у меня Нику сегодня.

За то время, что я была около спящей дочери, Тимофей успел принять душ. Халат на нем был чуть распахнут, показывая крепкую мужскую грудь и я отвела взгляд. Он не взволнует меня. Не сейчас. Я не хотела думать о нем.

- Ты хочешь снова меня в чем-то обвинить?

- Не стану, - великодушно отмахнулся он. - Ника в течении недели ляжет на операцию.

- Спасибо, что напомнил.

Тимофей вздохнул, покачал головой словно коря меня за излишнюю глупость.

- Для Ники этот город совсем чужой. Она не успела никого узнать, кроме нескольких детей в садике.

- И Лизы, - напомнила я, а Тимофей поморщился.

- Не сейчас. О ней не сейчас. Я просто подумал, что иногда бессильны даже деньги. Может произойти так, что Ника и правда перестанет видеть.

Я закрыла глаза. Зачем он меня позвал, чтобы делать мне ещё больнее?

- Хватит, - попросила я. - Не добивай меня.

- Мира. Ника...она не видела в этом городе ничего хорошего. Не успела. Я не хочу, если все пойдёт плохо...не хочу, чтобы она помнила этот город таким. Я хочу устроить праздник. Пригласить друзей.

У многих их них есть дети. У моих кузенов есть дети. Нанять аниматоров. Миллионы шариков.

Какую ещё хрень дети любят? Я хочу, чтобы на этом празднике Ника была принцессой, самой главной принцессой. Хочу, чтобы она была счастлива и запомнила это счастье.

Я помолчала. Затем встала и пошла на лоджию. Тимофей следом за мной. Закурила. Сделала несколько глубоких затяжек подряд.

- Мы не успеем. Очень мало времени, Тимофей.

- Я найму профессионалов и они организуют все за три дня. Секретарша сегодня же составит список гостей.

- Новые дети из нового садика, - напомнила я. - Всю группу, если родители согласятся их привести.

- Хорошо, - согласился он.

Я докурила. Сигаретный дым оставил горечь на языке и такая же у меня в душе. На улице идёт снег, наплевав на то, что весна уже началась, сыплется с неба крупными, словно с картинки, хлопьями. Квартира Тимофея расположена достаточно высоко, дорогие стеклопакеты не пропускают шум, и кажется вдруг, что в городе, что там, внизу, под нашими ногами - там нет никого. А может даже в целом мире. И остались только мы с Тимофеем, спящая в комнате Ника, да это крупный бесконечный снег.

- Давай устроим праздник, - кивнула я.

Сама вдруг подумала - сколько стоит такая операция? Наверняка дороже той плановой коррекции зрения, на которую успела накопить я. И наша операция тоже совсем скоро по плану. Я бы узнала о диагнозе. Чтобы я делала? Пыталась взять кредиты во всех банках? Взяла деньги у Миши, платя ему своим телом? Или...или обратилась бы к Тимофею?

Я не знала ответа на этот вопрос. Знала только одно. Абсурдно, но сейчас мне легче от того, что Тимофей рядом. Больше чем уверена, что он никогда не сможет любить Нику также, как и я. Но в целом Мире у Ники никого нет роднее чем я, и он, человек, пытающийся стать ей отцом.

- И не будем выяснять отношения до операции, - ввернул Тимофей.

- Не льсти себе, меня сейчас ничего кроме дочери не волнует, - покачала головой я. - Мир, так мир.

Я поднялась. Чуть приоктрыла окно, чтобы сквозняк помог системе кондиционирования скорее вытянуть сигаретный дым на улицу, Повернулась, и неожиданно для самой себя вдруг прижалась к Тимофею, к той самой выглядывающей из халата мужской груди, Коснулась щекой его голой, Кожи. Только тогда почувствовала на своём лице влагу - ревела, и даже не заметила, куда это годится.

Тимофей сначала растерялся. Да и я сама. У нас не было золотой середины, мы не умели жить в состоянии мира и дружбы. Мы были либо любовниками, которые не могли друг без друга дышать, либо врагами. Нам приходилось учиться перестать ненавидеть друг друга. Перестать мечтать друг о друге.

Он коснулся моей спины. Погладил робко. Затем ещё, и ещё раз. Потом приобнял. Я знала, что стоит ему только захотеть и он разбудит в моем теле похоть, которую я сама не умела контролировать. Но он не делал этого. Он пытался быть мне другом.

- У меня есть одно условие, - жёстко сказала я в мужскую грудь.

- Какое? - напрягся Тимофей.

- На празднике не будет Лизы.