Его бывшая жена. Последний шанс

Глава 9. Мира

Утром на меня накатила паранойя, Ника лениво чистила зубы, а я не могла отлипнуть от кухонного окна, В моем воображении десятки раз, в различных вариациях разыгрывалась одна и та же сцена. Мы выходим с Никой из подъезда, а там, снаружи, меня ждёт Бессоннов.

Что я ему скажу? Что однажды решила — ты недостоин нашей дочери9 Что я была так зла на тебя, что не позволила тебе даже знать о ней? О боже, я не знала, что говорить, как, я не могла предугадать его реакцию. Мне было страшно,

А если он впадет в бешенство? Ника так хотела увидеть своего отца, Господи, для неё это будет шоком.

Машины Тимофея во дворе не было, но сейчас я понимала, что даже не знаю толком, как она выглядит. Ну, чёрная. Какой марки, какие номера, да ни хрена я ничего не помнила!

- Держи себя в руках, - строго велела себе я, - У тебя ребёнок.

- Что ребёнок?

Я всегда мерзла, всегда, сколько себя помнила, а моя девочка цвета снега получилась удивительно жаркой. Она не носила тапок, и её шаги были бесшумными, пугала меня так не раз и не два. И сейчас вот.

- Самый лучший ребёнок у меня, - серьёзно ответила я. - Ника, хотя бы молока попей.

Жаркий ребёнок, который упрямо стягивал с себя носки, еще и завтракать не умел. Как её отец. Тот по утрам глушит лишь кофе. Ника, смешная, сонная, с растрепанными ещё волосами, сидит пьёт молоко. Через трубочку, деловая.

А я так боялась того, что сейчас происходит, что хотела сбежать. Останавливало несколько причин. Первая - Ника. Она привыкла к этому городу, она здесь выросла. А главное, у неё операция скоро. Отличный врач, у которого очередь, а мы её уже почти отстояли. Потом пара недель реабилитации. Ну, куда я её потащу?

А еще, один раз я уже убежала. Когда поняла, что не смогу больше жить в одном городе с Тимофеем, который больше не принадлежит мне, я эгоистично не могла видеть его счастье с другой женщиной. Это бы меня убило.

Вот теперь я не убегу. Я не та смешная студентка с розовыми волосами, что тогда была. Я взрослая женщина. Я победила свои страхи. Я несу ответственность за своего ребёнка.

Тимофей уедет. Потом, когда операция будет позади и я закрою кредит, я уволюсь из компании Рудольфа. И мы с Тимофеем не встретимся больше никогда,

- Ты приходишь, когда я сплю, - обвинила меня Ника. - А я скучаю.

Она сидела передо мной и я плела ей белоснежные косички. Раньше не умела, да и волос у Ники почти не было лет до двух, так, пушок. А вот после двух, как полезли, пришлось учиться.

- Зайка, прости, - повинилась я. - Это только на несколько дней, потом работы будет меньше.

И мужчина, который принимал участие в твоём создании уедет, добавила мысленно.

- Тётя Надя хорошая, - вздохнула дочка, - Конфеты даёт.

Выходим из подъезда, я так стискиваю детскую руку, словно в любой момент бежать готова. Но никто не выходит нам навстречу из припаркованных вдоль сугробов машин. Все хорошо. Он не приехал, Расслабленно выдыхаю.

Всю дорогу Ника болтает без остановки, я помогаю ей переодеться, когда у меня звонит телефон. Трубку беру сразу, без задней мысли.

- Я подъеду к тебе через десять минут?

- Я не дома пока.

Секундная пауза. Из группы доносится детский крик, а потом задорный смех.

- У тебя там дети?

- Это телевизор, - тут же отвечаю я, — Я приеду минут через двадцать.

Опускаю телефон в карман, смотрю на дочку. Существует предрассудок, что у альбиносов красные глаза. Нет, это не так, Они у неё серые, Но такие светлые, что почти прозрачные. В разы светлее хмурого неба, но такие же безграничные, И смотрят они на меня с укоризной,

- Врать не хорошо,

- Я знаю, но все мы иногда врем, Пока, снежок,

Поцеловала её в пробор между косичками, помахала рукой и поспешила на улицу. В машине снова убрала кресло в багажник, посмотрела, чтобы ничего детского не валялось. Я устала уже так жить. Хочется, чтобы снова Ника и я, и никаких переживаний.

Бессонов курит у подъезда. И вот хочется ему вставать так рано, учитывая, что у него здесь и обязанностей никаких нет? Если только для того, чтобы мучить меня,

- Я тебя давно спросить хотел, что за фамилии дурацкая?

- У меня? Я же сюда зимой приехала, Пять лет назад, Хотелось лета и теплышка, вот я себе фамилию и придумала. Сама.

Отбросил сигарету, направился к машине и открыл мне пассажирскую дверцу.

- Почему тебя дома нет? Время без пятнадцати восемь. Где ты ночевала?

- Это не твоё дело, Бессонов.

- У мужчины?

Я вижу, как его руки сжимают руль, так, что белеют костяшки пальцев. Но его моя жизнь и правда, не касается. А ещё... Ну, пыталась я. Пробовала. Ника только в садик пошла, я ещё не начала работать полный день, у меня даже время было, И я позволила себе познакомиться с другим мужчиной.

Он был хорошим. Всяко лучше Бессонова. Он был милым. Его не пугало наличие Ники. Но когда я допустила близость с ним, я поняла, что просто ничего не чувствую. Сплошная механика, я лежу, он на мне двигается, дышит тяжело, а я размышляю - в какой момент лучше застонать, чтобы было правдоподобнее?

Бессонов так выжег меня изнутри, что теперь в моем сердце, и вагине, похоже, больше нет места другим мужчинам. С тем парнем я вскоре порвала, и поняла, чем так - лучше никак. У меня Ника есть, больше мне для счастья ничего не нужно.

- Я не буду отвечать на этот вопрос.

Некоторое время мы едем молча, и я даже не спрашиваю куда.

- Чем тебе не угодила моя фамилия? Ты же понимаешь, что тебе от меня не отмыться. Никогда. Я видел твою девственную кровь. На себе, на своём члене, на простынях, Я был у тебя первым, Мира.

На мгновение закрываю глаза, не больше, он не должен понять, что делает мне больно.

- Ну и что, - легкомысленно пожимаю плечами я. - Не последним же.

И его глаза загораются таким бешенством, что мне внезапно становится весело. Пусть у меня больше не розовые волосы и хожу я в деловых блузках, а не в разноцветных кедах. Я все та же хрупкая девушка, которую так легко обидеть. И понимание того, что я могу обидеть Бессонова - такого большого и сильного, меня пьянит, Я тоже могу делать ему больно.