Его бывшая жена. Последний шанс

Глава 26. Тимофей

Мы стояли в аэропорту. Слишком часто я бываю в аэропорту этого города, кто бы мог раньше подумать.

-Тим, - жалостливо попросила Лиза.

- Всё будет хорошо, - ответил я.

- Но...

- Давай без но, пожалуйста. Я все решу сам. Я понимаю, что ты за меня волнуешься, но это касается лишь меня одного.

- И Миры, - едко добавила она.

- Ты права, и Миры тоже.

Уходя она обернулась несколько раз. Я думал о ней, только в другом ключе. Вчера вернулся в отель, её не было. Естественно, я никого не оставлял за ней присматривать. Сразу позвонил человеку, который ненавязчиво отслеживал Миру.

- Лиза может появиться, - сказал я. - Не подпускай её к Мире.

Я допускал, что в своём желании окружить меня гиперопекой она могла пойти и к Мире. Но она пошла не туда, и трубку не брала. Вернулась только часа через три.

- Где была?

- Гуляла.

Она лгала. Не только она меня изучила за годы знакомства. Я тоже неплохо её знал. На бледных щеках гулял нервный румянец, у Лизы явно был неприятный разговор. Где её здесь, в чужом городе, черти носили?

Я стоял в аэропорту до тех пор, пока не взлетел самолёт, словно опасался, что Лиза вернётся, и мне придётся разрываться между нею и Мирой с ребёнком. Не вернулась.

Сегодня был день икс. Сегодня я шёл, подумать только, знакомиться со своим ребёнком. Температуры у Ники уже не было, но слабость не прошла, поэтому говорить мы будем на их территории. Это мне не нравилось, но и откладывать встречу я не хотел. Скоро вылет. Скоро я вернусь в этот аэропорт, чтобы забрать своего ребёнка домой.

По пути я заехал в торговый центр и купил куклу. Самую красивую, что увидел. Небольшой букет цветов, ещё торт в небольшой, но судя по отзывам, хорошей пекарне.

Я волновался. Даже в юношестве перед свиданиями не волновался так. Да, девочку я видел, но она была напугана, плакала, и причем напугал её я. Нужно дать понять ребёнку, что я не монстр.

Снова курил на лестничной площадке. А затем — зажевал жвачку, я не хотел, чтобы малышка думала обо мне плохое. Перед дверью замер на долгую минуту. Затем позвонил.

Мира открыла сразу. На ней домашнее платье, неброское бежевое, в белый маленький цветочек. Треугольный вырез приоткрывает ключицы и немного ложбинку груди. Волосы заплетены в косу.

Красивая, черт.

- Проходи, - сказала она и посторонилась.

Девочка выскочила из комнаты. Голубая футболка со слоником спереди, полосатые лосины, босые ноги. Белоснежные косички с розовыми бантиками, очки с толстыми стёклами. Смотрит на меня с любопытством, но без страха.

- Это тебе, - неловко сказал я, и протянул ей цветы и куклу.

Торт поставил на тумбу у двери.

- Цветы надо подарить маме, - сурово заметила девочка.

Я чуть было не покраснел, честное слово. Сунул букет Мире, она покачала головой и понесла его на кухню. Куклу девочка взяла и рассмотрела со всех сторон. Игрушечное лицо смотрела, приблизив к своему, похоже, она очень плохо видит.

- Ты знаешь, кто я?

- Мой папа, - пожала плечами малышка.

Пошла на кухню, я за ней. Тут все скромно. Крошечная, квадратов на шесть кухонька. Холодильник дребезжит. Кухонный гарнитур знавал лучшие времена. На столе мой торт. Чайник закипает,

- Садись, - кивнула Мира на стул.

- Сначала помой руки, - подала голос девочка.

Помыл руки в тесной ванне, заставленной сотней различных бутылочек, затем послушно уселся. Чувствовал я себя престранно. Мира максимально от меня отгородилась, словно не испытывала никаких эмоций и являлась беспристрастным наблюдателем. А девочка смотрела на меня так, словно сейчас мне предстоит самое жёсткое собеседование в моей жизни и проводить его будет она.

- Разве так бывает, чтобы папа не знал, кто его ребёнок? - спросила она вдруг.

Черт, разве дети в четыре года вообще должны задавать такие вопросы?

- Я не знал, - развёл руками я.

- Это плохо, - покачала головой она.

Мира разлила чай. Дочке долила молоко и добавила немного мёда. Затем размешала и попробовала — не горячо. Незатейливое действие, но оно меня заворожило. Мне было очень интересно, какая она мать.

- Кушай торт, - сказала Мира дочке.

На меня не смотрела, словно меня нет здесь. А Ника смотрела то на неё, то на меня.

- Значит ты глупый, — снова ошарашила Ника.

- Это тоже плохо?

- Конечно!

И всплеснула маленькими руками, словно сплетница старушка на лавочке у подъезда. Руки у неё тоже совсем были белыми, венки просвечивают, и кажется, что девочка фарфоровая. Невероятно, нестандартно красивый ребёнок, даже не верится, что я имею к ней отношение.

- Что ещё тебе интересно обо мне? - спросил я.

- Ты не инопланетянин,

Я поперхнулся чаем и закашлялся. Папы лётчики да, такими баснями матери одиночки кормят своих детей, но инопланетные папы?

- Это хорошо? - осторожно спросил я.

- Да, — кивнула она, и наклонившись вперёд откусила от куска.

На носу остался мазок крема и у меня вдруг защипало в носу, засвербело в глазах, случилось невероятное - мне, глядя на эту малышку испачканную кремом, захотелось плакать.

Плакать я не буду. Вместе с этими эмоциями вновь поднялась злость на Миру - сколького она меня лишила!

Ника сделала несколько глотков чая, спрыгнула на пол и убежала в комнату, волоча за собой коробку с куклой. Мы с Мирой остались одни. Она явно не настраивала против меня ребёнка. Пока. Но злость было не унять, она требовала выхода.

- Ты едешь с нами? - спросил я. - Или воспользуешься свободой и воссоединишься с любовью всей своей жизни?

- Я еду со своим ребёнком, - спокойно ответила она, не глядя на меня. - Ты доел?

Из комнаты раздавался шелест обертки, Ника распаковывала куклу. Женщина, которую я когда-то любил больше жизни молча стояла рядом и смотрела куда-то сквозь меня. Не дождавшись ответа, забрала у меня тарелку с тортом и буквально выбросила её в мойку.