Первозданная

Глава 12

«Я не падаю. Я так летаю. Каждый летает, как умеет». Сергей Лукьяненко «Фальшивые зеркала»

Полтора года назад…

Пару дней спустя

Признаю, что я человек весьма импульсивный. Но не думала, что смогу так круто изменить свою жизнь за столь короткий период…

До сих пор не могу поверить, что уволилась, помахав ручкой месту, в котором провела четыре года, пересмотрев свое отношение к весомой части вещей.

— Благодарю за все, что сделали. Вы многому меня научили, но я больше не хочу работать под Вашим руководством. Терпеть Ваши двойные стандарты, эту несправедливость, непонятное распределение нагрузки… Нет больше желания. Мне это не подходит.

Не понимаю, чего я ждала, зная, какой циник мой шеф, но последнюю речь произносила без злобы. Он мог хотя бы возразить или послать меня, сказав, что я нахалка. Но нет. Молча подписал и вернул мне лист. Протяжно посмотрел в глаза и пожелал удачи.

Что ж…

Честно говоря, это было не так сложно, как мне казалось. Уйти навсегда. Я была благодарна центру за те ситуации, что пережила здесь, потому что каждое испытание способствовало формированию моей личности. И ретировалась я так же внезапно, как поступила на работу, когда моя преподавательница из университета буквально надавила на меня, чтобы я прошла собеседование у ее мужа, которому нужны толковые люди.

Это была хорошая школа, где я научилась отстаивать свое мнение и поверила в себя как в человека, способного на всё. И мне хотелось развивать эти грани, но не под руководством мужчины, подавляющего мою инициативу…

Здесь я обрела большое количество приятелей, и уверена, что с удовольствием буду поддерживать связь с ними. Но злость на Гаю меня не отпускала. Достаточно было нескольких внимательных взглядов на них с этим водителем, чтобы понять — Адонц говорил правду. Прожженный он, этот гад. Куда мне до его опытности? И все равно в моей голове не укладывалось, как Гаянэ согласилась на связь с человеком на пятнадцать лет старше, особенно, если учесть, что его двадцатилетняя дочь работала с ней в одном отделе. Каждый день смотреть ребенку в глаза, деля постель с его отцом? Боже мой.

Мир реально сошел с ума? В смысле, кроме женатых, некого найти? И дело не в осуждении. Хотя, может, я и осуждаю их… Не знаю. Во всякое случае, мне больно! Просто больно от того, что такие прекрасные люди растрачивают себя на бессмысленные истории. Зачем?! Одна с женатым, другая с женатым… Намеки эти вечные, обвинения в том, что я слишком наивная. Нежелание со мной делиться подробностями, потому что я «правильная и безупречная»…

Плевать я хотела на продвинутость века! Я такая. Мне важно видеть в девушках чистоту, а в мужчинах — уважение к этой чистоте. Я не хочу грязи и вседозволенности, не хочу многочисленных связей и неминуемых сравнений. Не принимаю морального нищебродства. Я знаю, что подобных мне становится всё меньше и меньше с каждым днем. Но раньше меня это не пугало, поскольку я была уверена, что окружает меня именно такая масса.

Какая жестокая ирония судьбы…

Я схожу с ума от этого калейдоскопа. И прихожу к выводу, что виной всему моя излишняя тяга к идеализированию людей. Я так в них верю…

Я проводила Мари в Гюмри попрощаться с родственниками перед отъездом. Ее родители были родом из культурной столицы Армении, где и проживала вся родня. Перспектива поехать с ней и своей кислой миной портить людям настроение меня не прельщала, хоть подруга и уговаривала долго. Я доехала с ней до вокзала, а потом вернулась и тупо заперлась дома, никуда не выходя сутки.

Родителям пока не сказала, что ушла с работы. Даже не знала, что буду делать дальше. Но до вылета Мари еще было несколько дней, и мне казалось, всё к тому времени решится, встав на свои места.

Хаос в голове нуждался в хорошей метле. Ощущение, что ответы на мои вопросы где-то на поверхности, а я их не улавливаю. Это как чувствовать прескевю. Только хлеще в своей извращенности.

И я понимаю, что пришло время взглянуть на всё иначе. Не как перфекционистка Сатэ, оправдывающая всех и вся, находящая частичку светлого в каждом. А как Сатэ, здраво оценивающая ситуацию, понимающая, чего хочет сама, и чего хотят другие.

Мои подруги хотят спать с женатыми? Пожалуйста. Я не буду их осуждать, но попытаюсь хотя бы вникнуть в природу этой потребности. Даже если пока она мне не по зубам. На работе используют меня, никак не поощряя? К черту их. Во мне достаточно потенциала и смелости, чтобы уйти и начать все в другом месте.

Я неотвратимо к чему-то шла. Грандиозному, отрезвляющему.

Но пока все это видится мне в мрачном свете, и я пребываю в некой прострации, не зная, к какой гавани податься.

По сути, до появления Адонца моя жизнь была размеренной, удавшейся и устраивала меня во всем. Я всегда говорила, что являюсь очень счастливым человеком. Искренне. Ценила то, что есть. Не разменивалась по мелочам. И тем труднее сейчас переваривать то, что вокруг меня происходит.

В том числе и между нами.

Какой посыл ты вложила в эту встречу, Вселенная?

Испытываю непреодолимую потребность поговорить с мамой. Мы всегда были близки, но, естественно, я не считала правильным освещать все аспекты своей жизни. А сейчас мне очень нужен совет человека, которому я безгранично доверяю.

— Привет, солнышко, — улыбается в экран, принимая вызов, и удивляется моему домашнему виду в рабочий день. — Где это ты?

— Привет, мам. У нас сегодня выходной, какой-то праздник, — лгу, не краснея, и перевожу тему. — Как у вас дела? Как Эдгар?

Мама болезненно морщится. Как и любой родитель, она тяжело переносит нашу с братом недомолвку. Если с остальными членами семьи я постоянно переписываюсь и созваниваюсь, этот товарищ меня активно игнорит.

После ее рассказов о родных я широко улыбаюсь. Скучаю по всем.

А потом ведаю о том, что мне опять надо переезжать, поскольку не говорила об отъезде Мари, и на этот раз я всерьез задумываюсь об оформлении ипотеки. Сколько я могу мытарствовать и стеснять родственников? Все равно давно для себя решила, что в Москву на постоянное место жительства не вернусь. Пора ставить точку в вопросе с жильем. И, наверное, хорошо, что так вышло. Это явилось мощным толчком.

Слава Богу, встречаю поддержку и обещание помочь всем, чем они смогут. Это заставляет облегченно вздохнуть и еще больше уверовать в правильность задумки.

— А что с Мари случилось? — наконец после детальных обсуждений спрашивает мама. — Такая патриотичная девочка, десять лет живет там одна, и вдруг уехать обратно?

Закусываю губу, не смогу рассказать всё. Не имею права трепаться. Но в общих чертах объясняю причину душевных терзаний подруги.

— Да, сложное дело, — изрекает многозначительно. — Отношения тяжелая работа.

— Серьезно? — смеюсь. — Так говоришь, будто не у тебя прекрасный муж, с которым вы построили крепкую семью.

— Ну, — откликается лукаво, — к этому еще надо прийти. Как только понимаешь, что человек твой, все становится ощутимо оправданнее, поэтому и проще. Видимо, у нее не тот случай.

— А как ты это поняла? Как определила, что папа — тот самый?

Затаиваю дыхание, будто от ее ответа зависит вся моя дальнейшая жизнь. Странное ощущение посвящения в таинство охватывает все мое естество. Это когда ты осознаешь, что в следующую секунду произойдет событие, которое обязательно перевернет твое восприятие мира.

— По прикосновению, Сатик.

Мне будто разом вышибает весь воздух из легких. Перестаю улыбаться. И радуюсь, что она не видит, как меня начинает бить мелкая дрожь.

— Кто-то понимает по запаху, кто-то — по взгляду. У всех по-разному. Мы с твоим отцом практически не были знакомы до этого момента, учились на разных отделениях, он-то был чуть постарше.

— И как же это произошло? — прочищаю горло. — Что за прикосновение?

— Глупая ситуация, — смеется мама, — я летела ему прямо в руки на лестнице, зацепившись каблуком за какой-то выступ. Мы в этот момент оба оцепенели, потому что произошло необъяснимое явление. Я не смогу тебе описать. Ты это чувствуешь. И всё тут. Редкость в нынешнее время, конечно.

А мне и не надо было объяснять. Эта «редкость» очень даже весомо проехалась по всем моим неисчислимым клеткам. По каждому атому.

— Думаю, у Мари действительно не тот случай… — шепчу немного потрясенно.

— Ну, вы обе уже давно взрослые девочки, голова на плечах тоже в наличии. Справитесь, в случае чего. Но жаль, что подруги рядом не будет…

Мы болтаем еще какое-то время, после чего прощаемся, и я сижу, уставившись в одну точку.

Мой мозг лихорадочно анализирует полученную информацию. Значит, одно касание действительно может иметь такое мощное символическое значение? Бесповоротное. Решающее. Как один из множества неисповедимых путей сообщить, что…это тот самый?..

Не могу поверить. В какой-то момент меня парализует.

Торгом Адонц — человек, которого я искренне невзлюбила с первой секунды, и он же мужчина, предначертанный мне? Вот так просто?

Закрываю лицо руками и начинаю смеяться.

А как иначе? Почему ты впервые хочешь быть с мужчиной? Даже понимая, что он неправильно воспринимает твою тягу?..

Осмелев, сама набираю сообщение быстрыми движениями пальцев, чтобы не передумать.

«Господин Адонц, я привыкла держать слово. Задолжала Вам несколько встреч. Давайте объединим всё в одно мероприятие. И чтобы было справедливо, согласна на любое назначенное Вами место».

Ответ приходит через пару секунд, что несказанно меня поражает, ведь он бесконечно занятой человек.

«Уверена, что на любое?».

Кажется, понимаю, к чему клонит.

«Да».

И…

«Придешь на ужин в мою гарсоньерку?».

Закусываю губу. Задумываюсь. Кажется, последствия для меня сколь страшны, столь желанны. Это давно очевидно.

«Да».

«Отлично, вызову тебе вечером такси».

Вот и всё.

Возможно, для других девушек это просто обыденный шаг, но не для меня. Ни по меркам воспитания, данного мне, ни по зову совести и принципов.

Но сейчас всё это теряет значение.

На передовую выходит рвение познать себя. Преодолеть внутренний барьер и ощутить все грани своего естества…

Значит, вот она какая, любовь…

«Как только понимаешь, что человек твой, все становится ощутимо оправданнее…».