Первозданная

Глава 29

«…поверишь ли ты, что когда мне будет нечем согреться, я все равно не уйду паломником к другому костру?..» Неизвестный автор

— Сат?..

Голос Адонца звучит тихо, но предостерегающе.

Я отстраняюсь и смотрю в бесстыжие глаза его бывшей любовницы. Знаю, что между ними не было близости. Чувствую.

Но меня всё равно разъедает кислота, бегущая по венам. Мне охренительно тошно. Это очень тяжелое неподъемное ощущение.

— Какой приятный сюрприз, — улыбается Тейминэ. — Неожиданный, правда…

Оглядываю идеальную фигуру в облегающем атласном платье бордового цвета, что сейчас очень модны, хотя и одета та не по сезону. Оно похоже на пеньюар. И девушка выглядит в нем чертовски соблазнительно. Особенно с бокалом вина в руках — гармонично и в тон одеяния. Со скатившейся на предплечье бретелькой. Хитрым прищуром.

Кажется, на ней даже нижнего белья нет…

Скидываю туфли, не прерывая осмотра. Коридор наполняется ощутимым запахом надвигающейся грозы.

— Мы гостей не ждали…

Ах, ты ж…сучка…

«Мы»!

Приближаюсь к ней и цепляю указательным пальцем тонкий кусок ткани, аккуратно возвращая его на законное место.

— Меня здесь всегда ждут. А ты — брысь отсюда.

На секунду перепонки будоражит какой-то создавшийся нереальный вакуум, так ошарашены присутствующие.

— Чего?! — истерический вопль. — Тор, что она себе позволяет?!

Лицо кривится в приступе гнева, накаченные — вижу теперь вблизи — губы сжимаются, грозясь лопнуть от напора. Красавица делает шаг ко мне, пытаясь отстоять территорию.

— Прекратите, пожалуйста, — раздраженный мужской голос.

— Я еще ничего не начинала! Этой выскочке надо указать её место. Думаешь, пару раз с ним переспала, уже и хозяйничать можешь?

— Пару раз? — усмехаюсь, горя, словно в кипящем котле. — У тебя так и было? Обида душит?

Багровеет, покрываясь пятнами. А где же выдержка и достоинство великосветских девиц?..

— Знаешь, что в комплектацию любого человека входит режим «без звука»? Не пробовала в действии? Очень полезная штука. Активируй и проваливай.

Поднимает темные глаза на Торгома, стоящего за моей спиной, в поисках поддержки. Но, видимо, не получив оную, яростно шипит и с грохотом опускает бокал на деревянный комод.

Разворачиваюсь, наблюдая, как ретируется уязвленная стерва. Будем считать, я отомстила и за Луизу в том числе.

— Тея, мы уже всё обсудили… Тебе лучше уйти.

— Да пошел ты! — крик раненного зверя.

А потом ее прямая спина исчезает за дверью квартиры.

Щелкает замок.

И мы остаемся стоять друг напротив друга.

Да, Адонц не стал препятствовать моей выходке. Но это же не значит, что он согласен с таким исходом…

Я вдруг опускаю руки и прикрываю веки.

Кажется, я так больше не могу.

— Мой отец сегодня дал согласие на ухаживания другого мужчины, — произношу бесцветным голосом и отворачиваюсь, обнимая себя за плечи. — Мне об этом даже думать противно. Понимаешь?

Не озвучиваю имя, предполагая, какую реакцию это вызовет. Я не знаю, зачем это говорю, и на что надеюсь. Но спину обдает холодом, потому что ответом мне служит гнетущая тишина.

— Тебе не кажется, что ситуация весьма абсурдна? Я ведь пыталась объяснить, что не хочу, но видимых причин для отказа папа не увидел. И о тебе, Тор, — стискиваю зубы, ежась, — о тебе я ведь тоже сказать ничего ему не могу!

Не пониманию, почему он молчит? Мне так плохо, я нуждаюсь в его объятиях.

— И когда я, вся потерянная, мчусь к тебе после недельного перерыва, чтобы хоть как-то урезонить это отчаяние, кого я здесь застаю?

Медленно разворачиваюсь, чтобы нырнуть в стальную глубину. Когда Адонц злится, его глаза приобретают больше серого оттенка. Опускаю взгляд на поджатые губы и дальше скольжу по вздувшимся венам.

— Кого ты застаешь, душа моя?.. — щурится, приближаясь. — Девушку, с которой ты мне так и не дала объясниться и поставить точку в прошлых отношениях? Напомнить обстоятельства?

Разговор утекает не в то русло. Я, возможно, должна быть мудрее и согласиться, но мужской тон меня задевает, срывая тормоза.

— Для этого обязательно устраивать романтический вечер у себя дома? Этого требует неписаный закон расставания с любовницей? И если бы я приехала позже, может, она уже лежала бы раздетой? Это тоже в порядке вещей?..

Торгом в ярости останавливается в шаге от меня и сверлит взбешенным взглядом:

— Что ты несешь, Сатэ?

— Очевидное.

— Неужели? Неуместный приступ ревности и попытка выставить меня кобелем — это и есть твое видение?

— А что видишь ты, Адонц? — шиплю, сократив расстояние, находясь в миллиметрах от него.

Неожиданно хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную. Наши тела соприкасаются, и этот запрещенный прием значительно ослабевает мою агрессию. И Тор умело пользуется этим…

— Вижу влюбленную кобру, — губы опаляет безбожно горячее приятное дыхание, пуская табуны мурашек по коже. — Отрицающую надобность цивилизованного расставания… А как же утверждение «не боюсь измен, потому что в состоянии быть и хорошей любовницей в том числе»?

Задыхаюсь от возмущения, когда меня, словно нашкодившего котенка, окунают в мои же слова. Попытка вырваться приводит лишь к еще более тесному контакту, мощным разрядом бьющему по обоим.

Мы на взводе. Между нами слишком много запятых и троеточий. И меня это не устраивает.

— А кто сказал, что я боялась измены? — таю, когда мужские руки добираются до моей шеи. — И уж точно эта твоя…

— Моя?.. — грозный рык у уха.

— …эта стерва, — во рту внезапно стало нестерпимо сухо, — сюда не расставаться пришла…

— М-м?.. Ты так думаешь?

Кажется, меня уже никто не слушает. Да и самой слишком трудно говорить. Оба начинаем тяжело дышать, а крупные ладони пускаются в путешествие по бедрам. Острота на пике, и барьер в виде плотной ткани платья нам нипочем.

— Начинаю ненавидеть этот голод по тебе, — шепчу гневно.

В его взгляде вспыхивает насмешка и какое-то удовлетворение, что раздражает меня еще сильнее. Самодовольный нахал…

— Не можешь сосредоточиться на своей тираде? — издевается.

Фыркаю и успеваю увернуться от поцелуя, когда Адонц тянется ко мне.

— Да, я тоже очень скучал. Безумно. Как одержимый скучал. Веришь?

Подхватывает за ягодицы, заставляя оплести его талию, а руками цепляться за мужские плечи, и несет по коридору по направлению к спальне. Глаза в глаза. На испепеляющих и затмевающих все остальное эмоциях. Одержимые неугасающей страстью.

Меня одолевают противоречивые чувства. Я хочу поговорить, но его-то я хочу больше! Неимоверно в разы больше…

— Стена?.. — замечаю, что одной из досок так и не достает в общей композиции.

— Не напоминай, — предупреждает, бросая меня на постель и стягивая с себя майку. — Останется так, чтобы я не забывал — с тобой нельзя терять бдительность.

Рывком подается вперед и резко тянет меня вниз, схватив за щиколотки. Платье задирается, и Тор, подцепив подол, помогает снять его через голову ввиду отсутствия молний. Закусываю губу, ощущая в каждом движении Адонца какое-то звериное нетерпение. Одежда летит на пол, а я остаюсь в полусидящем положении, опираясь локтями о матрас, и мое лицо где-то на уровне его ширинки.

Пару секунд буквально таращусь на нее, никак не привыкнув к мгновенной реакции мужчины на нашу близость, а затем перевожу взгляд выше, чтобы поймать очередную насмешку в глазах, вечный вызов.

И почему это до сих пор задевает?

Вскидываю ногу и с неким раздражением легонько толкаю Торгома в торс, вызвав раскатистый смех. Молниеносно берет в плен лодыжку и снова тянет на себя, а затем внезапно наклоняется и…кусает меня за бедро.

— Ай!

— Думала, твоя выходка останется безнаказанной?

Отпускает и опускается на постель, придерживая корпус, чтобы не придавить.

Вздернув подбородок, упираю ладони в его плечи, пытаясь оттолкнуть.

— Какая именно?..

— Правильная постановка вопроса. Ведь у тебя их так много… Да, душа моя?

Все же удается выбраться, и я перекатываюсь к краю, собираясь вскочить.

— Опять провоцируешь, кобра? Почему ты не перестаешь бороться?

Мужские руки препятствуют моему побегу, оттаскивая обратно за талию. Я ощутимо врезаюсь в него спиной и замираю. Не шевелюсь. Даже перестаю дышать.

Катастрофически.

Прикосновение его разгоряченной кожи к моей прохладной вызывает ошеломительный контраст. Меня бросает в жар, и я рада, что он сейчас не видит моего лица. На нем написана полная капитуляция. А ведь я действительно хотела поговорить…

В таком положении срывает с меня белье, заставляя трепетать от накатившего возбуждения. И я начинаю ловить ртом воздух, надрывно вентилируя легкие, которые, к слову, будто готово разорвать…

Импульсы пробегают по телу, кровь по ощущениям сменяется раскаленной лавой, сжигающей сосуды.

Мне с ним всегда запредельно.

Но сегодня чувства приобретают привкус…горечи.

Ревность, гнев, любовь, ненависть, тоска — все смешалось.

Но главное — обида…

— Потому что, — шепчу, выгибаясь, когда его руки привычно опускаются к низу моего живота, — не могу смириться…

Адонц вновь занимает место победителя — возвышается надо мной, опрокинув на покрывало. Я по затуманенному взгляду понимаю, что он меня больше не слышит. Его губы исследуют мою грудь, оставляя огненные дорожки. А когда смыкаются на гордо торчащих вершинках, не получается удержать всхлипывание. Эти эмоциональные качели меня подкосили, все теперь воспринимается острее.

— …не могу смириться с тем, что ты не мой… — выдыхаю, судорожно вцепившись пальцами в густые волосы, которые попеременно то глажу, то тяну от корней.

Мужчина не отвечает, продолжая мучить меня всевозможными ласками. Я млею, таю, горю в умелых руках. И, наверное, где-то на подсознательном уровне вновь ненавижу себя за эту слабость.

На мгновение Тор прерывается, успев несколько раз довести меня до исступления. Приподнимается, и я слышу, как звякает бляха ремня. Непроизвольно подаюсь и хватаюсь за его ладони, стягивающие последний барьер. Зачем? Остановить? Поторопить?.. Сама не знаю. И когда внутренней стороны бедра касается его горячая плоть, меня охватывает дрожь предвкушения…

Но что-то меняется в тот самый миг, когда до ушей доходит звук разрываемой шершавой упаковки.

У меня внутри все отмирает, сознание вмиг трезвеет, а я вся напрягаюсь.

Картинки сменяют одна другую со скоростью, равной падению в бездну.

Я внезапно вспоминаю, как он использовал презервативы впервые из нежелания травить меня таблетками, и как тогда это отозвалось во мне — горько, с досадой.

Все должно быть не так…

Торгом входит довольно резко, я порывисто вздыхаю.

Позволяю брать себя, сама прохожусь по мощным плечам, провожу кончиками пальцев по рельефной спине, затем берусь за крепкие бока, поддаваясь напору каждого сильного толчка.

Не могу смотреть ему в глаза. Прикрываю веки и будто цепляюсь за губы Торгома, вкладывая в этот порыв всю свою любовь.

Не соображаю, сколько длится наше сумасшествие, но кажется, что вечность.