Первозданная

Глава 36

«…Я стою тут напротив побитый самим собой, Я тебя не нашёл ни в одной другой Ты меня ненавидишь… и бог с тобой. Я пришёл в твои руки, к себе домой». Неизвестный автор

— Их приезд переносится на неделю, билеты распроданы.

Пытаюсь сдержаться, чтобы не поморщиться. Я очень рассчитывал на праздник в семейном кругу. Мне казалось, это будет способствовать поправке Сатэ, да и не мешало бы поговорить с ее отцом перед тем, как сделаю ей предложение. Это было бы правильно. Но мы имеем то, что имеем.

— Вы же сказали, они просто хотят устроить сюрприз, поэтому не называют дату приезда.

Элеонора Эдуардовна, в отличие от меня, своей досады не скрывает и не стесняется в выражениях:

— Вот так и бывает, когда надеешься на слово зятя… Осел — он и в Африке осел. От моего предложения прилететь на частном самолете друзей они отказались, гордые, видите ли. А испортить всем настроение — пожалуйста.

— Может, если бы Вы поведали им истинное положение вещей, они уже были бы здесь? — даю выход своему раздражению.

Гитлер в юбке удивленно приподнимает бровь, надменно оглядывая меня с ног до головы, затем спокойно выдает:

— Сходишь домой и задашь матери вопрос, как бы она захотела узнать подробности этой истории, если бы в главной роли была бы Татев. По телефону или лично? А потом будешь учить меня. Договорились, Торгом Ашотович?

Я заметно напрягся и стиснул зубы. Да, бабка просто невыносима. Но в ее словах есть здравый смысл. Поэтому пришлось заткнуться и лишь тяжело выдохнуть скопившееся в районе груди негодование.

— Мне нужно идти, завтра к полуночи буду здесь.

Она лишь кивнула и отошла в сторону, освобождая мне путь.

Ни черта мне не нужно. Куда идти? Куда, мать твою, идти-то? Если единственное место, в котором хочешь быть, для тебя недоступно?..

Развить мысль мешает входящий звонок. Некоторое время сверлю экран отсутствующим взглядом, затем, опомнившись, отвечаю:

— Да, Вард.

— Где ты?

Оглядываюсь.

— Оказывается, на парковке у дома. Даже не помню, как доехал.

На том конце виртуозно присвистнули.

— Может, зарулишь ко мне? Приговорим бутылку двадцатипятилетнего виски, который я верчу в руках?

— А ребята?

— Ой, эти — пропащие бедолаги. Миша помогает жене с подготовкой, Сармен укатил в очередную командировку.

Я почувствовал такую жгучую зависть к Мише, что аж дыхание перехватило. Мог бы ведь сейчас толкаться в супермаркетах, гоняя тележку рядом с воодушевленной Сатэ, смеяться над ее репликами по поводу шумной возни. Я ни разу не был с ней в магазине. Но…воображение услужливо вырисовывало картину, как она подносит пачку каких-нибудь спагетти и внимательно вчитывается в срок годности и состав. Я не сомневался, что именно так и выбирает продукты эта кобра.

— Тор, ты там окочурился, что ли? — напоминает о своем существовании друг.

— Есть такое.

— О-о, так тебе точно нужен виски. Дуй сюда. Сейчас организую еще и по еде. А то ты в последнее время и питаться забываешь.

— Ладно, скоро буду. Сам что-нибудь привезу пожевать. Доставай лед.

Через полчаса я уже сидел в гостиной Вардана и уныло разглядывал закуски перед собой. Жидкость в стакане мерцала в свете люстры, то и дело привлекая внимание. Рядом со мной аппетитно поглощали горячую пиццу, но мне кусок в горло не лез.

— Поверь, если от тебя останутся только кости, ей это никак не поможет. Ешь, Тор. Смотреть уже страшно.

Я хмыкнул и отставил стакан. А затем прилег на спинку дивана, откидывая голову назад и прикрывая веки.

— Ты правильно говорил, мы конченые циники. Это болезнь века.

— Уже нет. Ты тоже выбыл из команды, — подтрунивает. — Теперь вы с Мишей в одной лодке.

— Если бы, — хмыкаю. — Сатэ упорно молчит.

Друзья знали нашу историю, и я чувствовал их поддержку. В тот самый день, когда она, очнувшись, прогнала меня, я уехал и нажрался, выдав всю подноготную. Впечатленные мужчины с нетерпением ждали знакомства с девушкой, положившей меня на лопатки. Хотя, в выражениях они не были столь лаконичны.

— Думаешь, откажет?

Я пожал плечами и задумался. Адски хотелось заорать. От усталости, безразличия с ее стороны, этой непроглядной тьмы вокруг нас.

— Меня пугает не ее отказ, — открываю глаза и подаюсь корпусом веред, растирая ладонями лицо, — а способность уверить в том, что я ей больше не нужен. Пока Сатэ молчит, надежда есть. Стоит ей использовать свой скальпель-язык… Вот, бл*дь… Как тебе объяснить, Вард? Просто поверь, эта девушка способна отправить меня в нокаут. Только она.

— Охотно верю и готов аплодировать стоя.

Я рассмеялся и стрельнул в него угрожающим взглядом.

— Долг платежом красен. Однажды я тебе это припомню.

— Всё может быть. Если тебя постигла эта участь, я уж точно не стану зарекаться. Ты всегда был самым категоричным из нас всех, — он вдруг замолк и расплылся в широченной ехидной улыбке, словно Гринч. — Да ты, по факту, отговаривал Мишу жениться прямым текстом. Надо будет поведать эту историю Милене на досуге.

— Ты настоящий друг!

Мы расхохотались, и я внезапно почувствовал прилив энергии. Рука сама собой потянулась за яствами, а разговор принял нейтральное русло. Уже скоро пустая бутылка уныло стояла на столе, а ее содержимое подтолкнуло нас на не менее унылый подвиг — обоих сморило. Вардан отправился в свою спальню, а я облюбовал удобный диван. Все же, усталость взяла свое…

Утро тридцать первого декабря выдалось солнечным. Снег безнадежно таял, как и мое терпение. Чтобы хоть как-то занять себя, решил немного поработать, листая законопроект, присланный мне на почту. К вечеру Вардан засобирался к родителям, и я выехал вместе с ним, намереваясь принять душ и последовать его примеру.

Мама встретила одобрительной улыбкой и радостно чмокнула в обе щеки. В квартире витали умопомрачительные запахи, от которых желудок, напоминая о себе, буквально запел «Hello, it's me»[7]. Я уселся за частично накрытым столом, поддерживая разговор отца с братом, и попутно портил различные композиции на тарелках. Пристальный многозначительный взгляд главы семейства вынудил меня отправиться в кухню и попросить полноценной еды.

— Может, все же останешься? — с надеждой спросила мама, проверяя готовность мяса в духовке.

— Обещаю, что следующий Новый год мы проведем вместе. И я буду не один…

Женщина замерла, будто не веря своим ушам.

— Не один — это с друзьями…или…

— Со своей женой.

Я наблюдал, как она в абсолютном потрясении опустилась на стул. Ее глаза забегали по моему лицу в поисках намека на подтрунивание.

— Ты не шутишь?

Меня одновременно забавляла и стыдила ее реакция. Я ведь уверял, что никогда не женюсь.

Дожевав, отставил приборы и твердо произнес:

— Как я могу? Не шучу. И именно поэтому не могу остаться. Я потом подробно вам все расскажу, а сегодня мне нужно к ней. Не спрашивай, там просто есть некоторые сложности.

Материнский взгляд зажегся огоньками восторга и нежности. Она быстро приложила ладошку ко рту и пару раз легонько шлепнула по губам, демонстрируя жест «я молчу». Затем проворно подпрыгнула, удивляя меня, и с еще большей энергией принялась к оформлению очередного блюда. Это вызвало улыбку.

К десяти часам я еще раз извинился и засобирался, дорога занимала больше часа, и я должен был успеть к бою курантов.

По выражению лица хозяйки дома я успел догадаться, что Сатэ все же отказалась присутствовать за столом.

— Спит.

Как говорится, коротко и ясно.

— Я скажу, чтобы принесли вазу, — вижу одобрение в ее глазах, изучающих огромный букет нежных кустовых роз в моих руках.

Бесшумно открываю дверь и в темноте пытаюсь найти торшер. Уверен, на самом деле, она не спит. Но не стану прерывать ее талантливую актерскую игру. Через несколько секунд появляется работница с обещанной вазой, наполненной водой. Совместными усилиями помещаем туда цветы, и она так же молча удаляется, запирая комнату. А я включаю авиарежим на телефоне и осторожно ложусь на вторую половину кровати. Сегодня я здесь до победного.

— Будешь мне должна каждый день молчания, кобра. И я спрошу сполна…

Она, конечно, молодец. Даже ресницы ничуть не дрогнули.

Смотрю в это лицо, а внутри поднимается горячая волна протеста. Как я мог не заметить истинную красоту? Чего искал, игнорируя такую роскошь рядом с собой? Разве смог бы найти подобный сгусток огня, чистоты и живости, приправленных щепоткой подкупающих противоречий?

Через какое-то время веки опускаются, и меня уносит чередой воспоминаний. Где она счастлива. Улыбается. Дразнит. Любит…

Понятия не имею, как умудрился заснуть. Но проснулся от нарастающего ощущения тревоги. Распахнув глаза, встретился с прямым немигающим взглядом. С удивлением заметил, что девушка сидит в своем кресле, а я даже не почувствовал, как она встала.

И мне совсем не нравится выражение отсутствия на ее лице.

Прежде чем заговорить, беру смартфон в руки. Всего лишь начало второго. Прислушиваюсь к гулу голосов где-то за дверью, и понимаю, что веселье в самом разгаре. Затем встаю и направляюсь к ней. Присаживаюсь на ковер у нее в ногах, но не позволяю лишних прикосновений.

— Помнишь, в день свадьбы Луизы и Роберта ты сказала, что мужчина, который будет рядом с тобой, автоматически лучший? Я чуть было не упустил право на это почетное звание.

Смотрит так же ровно, а я нежно улыбаюсь, словно листая кадры.

— А, помнишь, ты спросила, способен ли представить совместное будущее с кем-то, не блокируя мысль о браке? Знаешь, что интересно? Я ведь моментально почуял опасность, потому что образ твоей обнаженной спины в моей постели — первое, что пришло в голову. А в дальнейшем я ловил себя на мысли, что хочу, чтобы ты меня ждала. Всегда.

Какой-то странный спазм душит горло, когда понимаю, что ей безразличны произнесенные признания. И не могу в это поверить.

— Мы с тобой поменялись ролями.

Тишина и полумрак.

— Сат, не отталкивай меня. Позволь помочь. Поговори со мной. Не дай этому эпизоду разрушить то, что было между нами.

Я выжидаю около минуты, но девушка упорно молчит, неотрывно глядя мне в глаза.

Печально вздохнув, опускаю руку в карман и достаю темную бархатную коробочку. Аккуратно снимаю кольцо и надеваю на безымянный палец ее правой руки. Ликую, не встречая сопротивления.

— Это должно быть не так. Но мы в нашей истории обошли все правила. Кроме одного.

Подаюсь вперед и целую кожу внутренней стороны ее ладони, затем снова поднимаю на нее взгляд.

— Я тебя люблю, Сат. Я без тебя теперь ничто. Будь моей женой.

На долю секунды перестаю дышать, замечая, как расширяются ее зрачки — единственное подтверждение того, что она меня прекрасно слышит и понимает. Надеюсь, что это станет доказательством всех раннее данных мной обещаний. И что она поймет, как мне плохо без нее…

Но все это разлетается вдребезги, когда, мучительно медленно приблизив здоровую руку к той, что в гипсе, Сатэ кое-как снимает украшение, которое выскальзывает и тонет в ворсе ковра.

— Нет.

Первое слово за весь месяц.

И короткий приговор, который вмиг оглушает меня.