Первозданная

Глава 17

«Есть мужчина, которого легче проклинать, чем любить.

Но именно он и становится самой пагубной зависимостью…» Неизвестный автор

Я с беспокойством наблюдаю за бледной Лилей, клюющей носом перед монитором. Около недели после памятного свадебного вечера она держится отстраненно, вызывая всё больше подозрений. Мне хотелось бы ей помочь, но не знаю, как именно подступиться. Пристрастие подруги к молчанке очень напрягает.

— Что будешь пить? — Рома обращается к ней, указывая на различные вариации спиртного.

— Ничего, спасибо, — тут же отвечает, угрюмо вздохнув.

Беру в руки нож и начинаю разрезать торт на аккуратные кусочки. Процесс требует сосредоточенности, поэтому, не сразу замечаю, что на меня бесшумно надвигаются нежданные гости в виде загорелых Роберта и Луизы.

— С днем рождения! — выкрикивают в унисон, заставив вздрогнуть.

Откладываю сталь и направляюсь к ним с широкой улыбкой. После теплых объятий мне вручают пакет с кричащей надписью известного бренда.

— Я думала, вы еще на отдыхе.

— Прилетели ночью, — Роберт встаёт у стола и помогает Роме, наполняя бумажные стаканчики. — Решили заскочить на часик, когда увидели напоминание в «фейсбук». Кстати, где все? Вы никого не позвали?

Я отрицательно качаю головой, откладывая подарок, и снова кошусь в сторону Лили, безучастно сидящей на своем месте. Нет, она, конечно, еще с утра меня поздравила, но была слишком отстраненной.

— Так не пойдет, ну! — наигранно гундосит начальник, — хотя бы наш департамент созовите…

— И юридический! — вставляет Луиза заговорщически. — Займусь этим прямо сейчас!

Ну, вот! А хотела по-тихому отметить чисто своим отделом… Даже толком не подготовилась. Не имела никакого желания распространяться о дне своего рождения в рабочих стенах. Вечером намечалось веселье с подругами и родственниками, а здесь, пусть я и нахожусь в приятных нейтральных отношениях со всеми сотрудниками, мне не с кем толкать тосты, кроме уже собравшихся.

— Чего запаниковала? — Арзуманян опустошил бутылку коньяка, внимательно разглядывая меня.

— Угощений мало, я не рассчитывала на большое количество людей. Надо сходить в магазин…

— Адамян, что за «армянский синдром нехватки»? Лишь бы всего побольше, даже если основную часть потом выбросишь. Никто не собирается нажираться. Успокойся. Фрукты, конфеты, торт, напитки, выпивка. Культурно и лаконично.

Я окинула придирчивым взором расставленные яства и пришла к выводу, что шеф прав. Откуда мне, вообще, знать, сколько человек присоединятся? Может, никто и не придет. Сезон отпусков, в конце концов.

— А вот и мы! — Луиза с веселым возгласом впорхнула в комнату, неся какие-то сладости.

Следом прошествовали человек пять из вышеупомянутых структур. Кажется, каждый внес свою лепту, захватив или вино, или кушанья. Сразу же забурлил оживленный разговор, во время которого я старалась уделить внимание всем, передавая тарелки с тортом.

— Отнеси кусочек Тору, Сатэ, — Луиза подходит вплотную и, подхватывая чью-то нетронутую порцию, кладет ее мне в руки. — Сходи.

— Нет.

— Перестань, — шикает приглушенно, — он на месте, я заходила.

— Захотел бы — пришел бы сам, — отрезаю безапелляционно, вспоминая наш последний разговор. — Спасибо тебе за старания, но это ни к чему. Мы с ним всё выяснили, нас ничего не связывает.

Да уж, если бы так оно и было. Только вот, слова всегда даются легче действий и истинных чувств.

— Ну, ок. Тогда тем более — иди, тебе же нечего бояться. Просто отнеси высшему руководству именинный пирог. Разве ты так не делала раньше?

Стискиваю зубы и одновременно поджимаю губы, понимая, что эта упертая зараза не отстанет. Еще и провоцирует умело, аж грех не поддаться.

— Луиза, — выговариваю предостерегающе.

— Хорошо, — девушка забирает тарелку и делает шаг в сторону. — Тогда отнесу я. Скажу, что ты передала привет. Как думаешь, он тебя посчитает трусихой или трусихой? Или же трусихой?

Хорошо, что наш разговор никто не слышал, потому что стоял гул голосов и смеха. Иначе я провалилась бы сквозь землю от стыда.

— Дай сюда! — почти рычу. — Сейчас вернусь.

Не зря я считала, что эта пигалица нуждается в порке. До чего же своенравна! Пусть и нравится мне, всё равно выводит из себя.

Поднимаюсь по ступеням на нужный этаж и дохожу до двери Адонца. Мне необходимо несколько долгих секунд, чтобы обуздать скачку сердца и натянуть маску спокойствия на лицо. После чего стучу по дереву, дожидаясь пару мгновений, и вхожу в помещение, не поднимая взгляда.

Меня сразу же окутывает какая-то пробирающая до костей аура, вызванная щекочущими нос потоками стойкого парфюма, а также ощутимой прохладой, созданной работой кондиционера.

— Здравствуйте, господин Адонц, — проговариваю вполне сносно и торопливо кладу угощение на свободный край столешницы. — Это…

— Прекрати, Сатэ, — усталость в голосе заставляет меня вскинуть голову и посмотреть на него. — С днем рождения, кобра…

Совершенно неожиданно он встает и выуживает откуда-то сбоку букет пионов. Точно таких же, как тогда. Словно это те же цветы, которые остались в машине, дожидаясь своего звездного часа.

Я застываю, прирастаю к полу, не могу пошевелиться. Воспоминания обрушиваются слишком нежданной сбивающей волной, унося далеко. Да, может, полтора-два года это и не такой большой срок, но они для меня сродни вечности. И я помню всё, что с ним связано. Вновь и вновь задаю себе вопрос: а что, если бы он тоже смог полюбить?.. Вдруг мой уход поставил крест на предполагаемом развитии событий? Что было бы, проснись я утром в его объятиях?..

Тебя бы отчитали и отправили домой. Он же сказал: я этого не хотел.

Как всегда, этот правдивый внутренний шепот возвращает к суровой реальности. Где мужчина, ставший моим погасшим солнцем, стоял в шаге, не решаясь подойти ближе.

Льдинки в его глазах обдавали меня холодом, который должен отталкивать. Заставлять бежать. Они беспощадны, в них нет и грамма милосердия. А я стою, будто меня некуда больше ранить.

— Я хотел бы пожелать тебе обрести надежного спутника жизни…

Бьет наотмашь.

Заставляю себя приподнять уголки губ. А у самой внутри образовывается бездна.

— И понимаю, что ты никогда не найдешь человека, который будет тебя полностью достоин. Ты слишком… Сат. Ты — мощь.

Его слова стóят мне подавленного истерического хохота. Дрожу, вытягивая руки к протянутому букету.

— И ты тоже меня не достоин?

— Я не достоин тебя в первую очередь, — наши пальцы соприкасаются, давая совершенно обратный эффект.

Горько усмехаюсь. Какая привычная взрывная реакция. И какой контраст со сказанным.

Тяну пионы на себя и вдыхаю яркий запах.

— Спасибо. За то, что на миг мне показалось, будто я особенная. Пусть это и обман зрения. Ведь ты ко всем так относишься. Ко всем, с кем спал.

— Сатэ, не надо…

Предостережение отскакивает рикошетом, соприкоснувшись с моим разъедаемым кислотой нутром. Мне внезапно хочется выплеснуть яд горечи, который он каждый раз ненароком увеличивает своими болезненными репликами. Лучше бы молчал. Ненавидел. Но не это. Не сожаление.

— Скажи, — игнорирую полыхнувшие языки пламени в таких родных, но одновременно чужих глазах, — ты хотя бы дождался, чтобы мой запах выветрился из твоей постели? Мало ли, какие ревнивые у тебя пассии…

Да, веду себя глупо, вновь поддаваясь импульсивности. Противоречу себе, поднимая эту тему раз за разом, а сама прошу его отстать…

Но мне так больно!

— Чего ты хочешь, Сатэ? М-м? — надвигается с агрессией. — Объясни мне, бл*дь!

Резко разворачиваюсь и бегу к выходу.

— Куда?! Стоять!

— Пошёл ты, дрессировщик хренов!

Идиотка! Боже, какая ты идиотка, Сатэ! Чувствительная истеричка. Это возрастное, или ты всегда была такой, просто латентной больной?

— Какая прелесть! — Луиза встречает восхищенным возгласом, завидев цветы в моих руках.

Только сейчас соображаю, что всё же забрала пионы. Лучше бы швырнуть ему в лицо. Надо же, вшивый джентльмен. Откуда только узнал, что у меня день рождения? Хотя, чего это я. Оттуда же, откуда узнал мой новый адрес, куда явился три дня назад.

— Больше никогда так не делай, — холодно предупреждаю. — Никогда. Мы — не ты и Роберт. Нас не надо сводить, Луиза.

Опешившая девушка делает шаг в сторону, пропуская меня вперед. И я прохожу к вырезанной из пластиковой пятилитровой бутылки таре, любезно предоставленной мне уборщицей. С остервенением запихиваю тяжелую охапку рядом с розами, подаренными нашими ребятами. Забрызгиваю пол стрельнувшими струями воды, будто вымещая злость на несчастных растениях.

Выпрямляюсь и медленно вдыхаю. Затем выдыхаю. И снова по кругу.

Когда сознание мало-мальски проясняется, мне становится противно от своей грубости. Я возвращаюсь к столу и пытаюсь искренне порадоваться, принимая очередные поздравления.

В конце концов, мне исполнилось тридцать. Неужели я не смогу, как и раньше, держаться на силе воли? Разве я когда-нибудь была слабачкой?..

Когда импровизированные гости расходятся, улавливаю подходящий момент и шепчу Луизе «извини» в раскаянии. Та лишь понимающе кивает и ободряюще улыбается.

И снова в помещении остается только наша команда — Артур, Рома и Лиля. Последняя пытается помочь мне убрать остатки былой роскоши, но я отгоняю ее подальше, замечая, как она едва заметно пошатывается. Еще один конспиратор. Попробуй, пойми её тут.

Кое-как уговариваем девушку уйти, и спустя десять минут отправляю подругу домой на такси. Остаток дня проходит вполне прилично — с огромным количеством звонков, но всё же я успеваю и поработать. К шести часам почти умиротворенная я выхожу на улицу, подставив лицо лучам садящегося солнца.

Жизнь еще в подростковом возрасте подбила меня радоваться каждому мгновению. Быть благодарной за всё, что имею. И я позволяю себе искреннюю улыбку, жмурясь и продолжая путь.

Я научусь жить с этой тоской. Я смогу. Наверное…

— Красотуль?

Шутливый тон до боли знакомого голоса застает врасплох. Моментально чувствую подступившие слезы радости и неверия.

Медленно поворачиваю голову и жадно впиваюсь в глаза, зеркалящие мои собственные. Такие же зеленые, но чуть крупнее. Он же у нас парень большой, у него так и должно было быть.

— Ну, иди ко мне… С днем рождения!

Раскрывает объятия широко-широко, несмотря на зажатый в ладони букет любимых ромашек. И где только достал это великолепие? Позволяю себе врезаться в него с разбегу, не сдерживая счастливого визга.

— Эдгар! — расцеловываю его, дрожа от переизбытка эмоций. — Родной!

— Тише-тише, — смеется, едва ли не падая от напора моих телодвижений.

— Ты приехал! Ты приехал! Эдгар!

Мне хочется спросить, как так получилось, где родители, сестра, племянница, но горло сдавило спазмом, и я смогла только крепко-крепко прижаться к его плечу, изголодавшись по братской любви.

Я ждала этого дня так давно! Слишком долго, если учесть, как мы друг в друге нуждались. Но больше не хотелось выяснять отношений, обвинять, злиться — словом, тратить время на такую ерунду. Лишь бы Эдгар больше не отворачивался от меня…