Первозданная

Торгом тихо рассмеялся, не отрывая от меня своих стальных омутов.

— Говорю же, ты иногда кажешься слишком наивной. Это давно изжило себя. Только если хочется взять в жены чистую и нетронутую. И то — не всегда.

Понимающе киваю. Он к тому, что жениться не собирается.

— И ты с легкостью определяешь искушенных? Никогда не ошибался? Не получал отказов?

Мой вопрос Адонц воспринимает вполне серьезно, даже задумывается на какое-то мгновение. А потом отвечает без всякой кичливости:

— По сути, да. Такого никогда не было. Я вижу их по блеску, пламени во взгляде.

— Как в моём? — горько усмехаюсь, зная, что он всё равно не уловит мою эмоцию — сосредоточен на другом.

— Так точно, — склоняет голову набок и одаривает меня красноречивым взором, от которого вздрагиваю.

— Мы знакомы меньше трех месяцев. Я тебя не знаю. Все, что между нами происходит — для меня стремительно, — опускаю ноги на ворс, выпрямляясь.

— Ты лукавишь, Сатэ. Мы узнали друг о друге всё и даже больше в тот самый момент, когда я к тебе прикоснулся в первый раз. Оказывается, и такое бывает. И я хочу понять, зачем ты так упорно сопротивляешься… Большинство мечтали бы о толике тех ощущений, что испытываем мы.

Я молчу. Как мне это ему объяснить? У нас разные весовые категории. Не исключаю, что такой мужчина может даже высмеять мое желание принадлежать одному единственному… И послать к чертям, узнав, что я невинна. И влюблена.

А я испытываю маниакальную потребность находиться с ним рядом, и не хочу, чтобы меня прогнали…

Он вдруг хмурится и мелко качает головой с неверием. Не знаю, что именно происходит, но Адонц резко подается вперед, сузив глаза и вперившись в меня:

— Люди скидывают вековые оковы. Начинают постигать смысл жизни, наслаждаться, ни в чем себе не отказывая. Потому что нет границ у правильного и неправильного, пока ты сам не познал себя. Я ни за что не поверю, что ты такая ханжа! В тебе непозволительно много огня, Сатэ. Но, кажется, я все же ошибался в вопросе твоей честности с собой.

Все еще не понимая, чем он так зол, не шевелюсь, внутренне съежившись от холодного тона и колючего взора. Что-то непоколебимо твердое в этом голосе бьет по моему самообладанию, заставляя глаза жечь от поступивших слез, которые я, определенно точно, не собираюсь проливать перед ним.

Интересно, кого я боюсь разочаровать больше: его или себя? Ведь знаю, точка невозврата была преодолена давно. Но если сейчас я ему позволю всё, я могу предать свой принципы. А если нет — предам себя! Он же прав! Ибо нет ничего естественнее, чем отдать тело и душу любимому человеку.

Любимому человеку.

Вот так легко и просто. Взять и признать истину, от которой отнекивался. Поверить, что ТАКОЕ бывает. И в свои двадцать восемь я полюбила… И захотела большего…

Другой вопрос, нужна ли этому мужчине моя душа в комплекте с телом?

— Ты никогда не пробовал быть с девушкой, не блокируя мысль о том, что вас может связывать совместное будущее? Брак? Дети?

Пару секунд Адонц буравит меня внимательным взглядом. Ощупывает, насколько важен для меня ответ. Чтобы потом произнести, словно озвучивая приговор:

— У меня была невеста. Но мне хватило ума осознать, что я не сделаю ее счастливой, потому что искренне не понимаю, как можно дать гарантию на всю жизнь, если человек мне надоел спустя месяц? — он замолк, взглянув куда-то в сторону, наверное, предаваясь воспоминанию, а потом вновь сфокусировался на мне. — Ты же умная девочка, Сатэ. Ответь, как делать выводы, не попробовав всё? Распределить добро и зло, если ты воюешь на одной стороне?…

Наступила тишина, любезно предоставленная мне, чтобы я смогла переварить информацию. Это было двояко. С одной стороны, новость огорошила. У него была невеста, от которой Торгом отказался. С другой же стороны, его честность меня подкупает. Даже восхищает. Не просто принцип, а образ жизни, и мужчина твёрд в убеждениях. Ему хочется наслаждаться, пить женщин, как дорогое вино, держаться на своей волне. Что в этом плохого?

За исключением того, что я этого себе не могу позволить…

— Посмотри на меня, Сат, — зовёт приглушенным голосом, будто притягивая магнитом, — да, нам будет хорошо. Не более. Твоё право — принимать или отталкивать. Хочу услышать твоё решение.

Я вдруг начинаю тихонечко смеяться, прикрыв веки.

Решение…

Почему так больно и трепетно одновременно, Господи?..