Красные шипы

ГЛАВА 3

Себастьян

Воспитанный определенным образом, на меня возлагаются определенные ожидания.

Я могу выделяться, но не в негативном смысле. Я могу жить своей жизнью, но не там, где это имеет значение. Все мое существование было спланировано с тех пор, как я родился внуком сенатора и должен был играть соответствующую роль.

Может быть, именно поэтому я часто испытываю искушение позволить своей бунтарской стороне взять надо мной верх. Почему я иногда позволяю ему поднять голову и показать миру свою бурную сторону. Ну, знаешь, основные проблемы богатых детей.

После тренировки Оуэн тащит меня и еще нескольких членов команды выпить с болельщицами. Я бы предпочел спать, но Оуэн, вероятно, выставил бы мою голову на посохе на всеобщее обозрение. Мне вроде как нужна моя голова — и все, что в ней находится. Кроме того, выпить с ними лучше, чем оказаться в ловушке под цепкими взглядами сенатора и его жены. Да, они мои бабушка и дедушка и люди, которые вырастили меня, но я не совсем ценю их, когда они врываются в мою квартиру при любой возможности, даже спустя долгое время после того, как я съехала из их дома.

Вместо того, чтобы выпить, Оуэн идет до конца, чтобы перекусить в Гриль-баре. Нам нравится это место, потому что оно принадлежит брату тренера, Чаду, и он наш большой поклонник. Он не только предоставляет нам одну из своих частных кабинок, где мы скрыты от остальных посетителей, но и подает нам свои лучшие блюда. Как только мы входим внутрь в сопровождении нескольких чирлидеров, Чад улыбается и указывает на нас.

— Бросьте это ради дьяволов, леди и джентльмены!

Оуэн и остальные демонстративно похлопывают себя по курткам, на которых изображён логотип команды. Болельщицы улюлюкают, а мужчины издают воющие звуки.

Большинство посетителей хлопают в ладоши, и нас осыпают бесконечными похвалами и комплиментами.

— Давай завоюем государство, сынок!

— Не показывай рыцарям пощады!”

— Увидимся в НФЛ!

— Наши герои!

Да, это далеко от истины, но этот город слишком одержим футболом. Это как-то нездорово. И да, мои мысли остаются, даже когда я улыбаюсь, пожимаю им руки и делаю случайные селфи. В течение нескольких минут я разыгрывал шоу, которое меня учили показывать, когда я был ребенком.

Всегда улыбайся.

Всегда веди себя наилучшим образом.

Всегда надевайте маску.

К тому времени, как мы добираемся до лестницы, я пожимаю руки и фотографируюсь с большинством присутствующих. Давайте просто скажем, что мы нравимся Чаду так же сильно, как нам нравится его дом. Поскольку все знают, что мы здесь тусуемся, ресторан почти всегда полон. Он обнимает меня по-братски, затем обнимает за плечи. От него волнами исходит запах жира и перца. — Мой звездный квотербек.

— На самом деле я еще не звезда.

— О, да, это так.

Я ухмыляюсь.

— Думаю, я покажу тебе это в эту пятницу.

— Вот это настрой, сынок! — Он ободряюще хлопает меня по спине, как это делает тренер.

Люди в Блэквуде ожидают от меня одного — быть эффективным. Он поставляется с именем Weaver.

Те, кто принадлежит к моей семье, должны что-то принести на стол, будь то оценки, победы, должность сенатора или роль крутого адвоката, как мой дядя. В любом случае, мне нужно что-то предложить.

После блестящего приветствия перед горожанами Чад, наконец, указывает нам направление к нашей частной кабинке. Брианна, второй капитан группы поддержки, берет меня за руку и рисует свою собственную пластиковую улыбку. У нее все настолько переборщено, что это чертовски неприятно. В том, чтобы притворно улыбаться, есть целое искусство. Часть тебя должна верить в это. Какая-то часть тебя должна посылать сигналы своему мозгу о том, что улыбка — лучшее решение для того, чтобы люди оставили тебя в покое.

Мы сидим вокруг стола, парни уже смешиваются и подбираются к чирлидершам. Нас пятеро и около семи чирлидеров, так что Брианна и Рейна сидят по обе стороны от меня. Но все знают, что светловолосый, голубоглазый красавец капитан исключен из списка. Она помолвлена с одним из наших школьных товарищей по команде, и хотя он предпочел изучать международное право в Англии и не возвращался уже три года, она все еще носит его кольцо. В некотором смысле, мы просто присматриваем за ней, чтобы никто не подобрался близко. По крайней мере, Оуэн и остальные так думают. Мне интересно увидеть, как суровое выражение ее лица исчезнет, даже если это означает, что она найдет другого мужчину. Да, я ужасный друг, но я виню в этом проблемы маленького городка. Например, здесь почти нет ничего, что можно было бы считать забавным. И я не из тех, кому можно позволить иметь свободное время. Если я это сделаю, мои извращенные наклонности возьмут верх, и это будет просто… трагично. Для всех остальных, не для меня.

Оуэн встает, прочищая горло, и я стону. Это движется в направлении, которое я вижу за милю, но если я остановлю его, он будет дуться, как сука, и вообще будет придурком. Мне вроде как нужен мой широкий приемник на моей стороне, по крайней мере, до решающей игры.

Он хватает бокал пива и высоко поднимает его, произнося своим драматическим тоном:

— Я хочу выпить за нашего звездного квотербека, который получает все похвалы — не круто, чувак, — и за всех прекрасных дам, которые заставляют нас играть как зверей. К дьяволам!

— К дьяволам! — вторят все остальные, и я наклоняю свой бокал в его сторону, прежде чем сделать глоток.

Оуэн, наконец, садится на свое место, но он наклоняется к Рейне.

— Пчелиная матка, что ты сделаешь для меня, если мы победим?

Она приподнимает бровь, проводя по краю бокала ногтями с розовым маникюром.

— Чего ты хочешь?

— Би Джей. Если ты дашь мне это, я выиграю все игры.

Она ухмыляется.

— Может быть, если тебя призовут в НФЛ, Оуэн.

— Ты думаешь, я не смогу этого сделать?

— Тогда покажи мне, что у тебя есть.

— О, я так и сделаю, детка. На самом деле, тебе так понравится мой член, что ты можешь бросить этого неудачника Ашера ради него.

— Может быть, я так и сделаю.

Она улыбается, и, в отличие от Брианны, она не пластиковая, но все равно такая же фальшивая, как у меня. В конце концов, лицемер распознает лицемера.

Мы набрасываемся на еду — заказываем пасту, в то время как болельщицы, как обычно, довольствуются салатом. Пока я ем и наслаждаюсь юмором, я жду, когда другая туфля упадет или взорвется, или что, черт возьми, Рейна делает в подобных ситуациях. Есть причина, по которой она убедила Оуэна притащить нас всех сюда.

— Тебе не кажется, что пришло время для еще одного вызова? — беспечно спрашивает она.

Там. Причина, по которой Рейна довела до совершенства свои фальшивые улыбки и мимику. Настоящая Рейна прячется под поверхностью и незаметно играет со всеми вокруг. Откуда я знаю? Иногда я делаю то же самое. Разница в том, что она делает это по двусмысленным причинам, которые обычно не приносят ей пользы. На самом деле, все попытки, которые она предпринимала до сих пор, кажутся жестокими, но на самом деле в конечном итоге помогают ее жертвам.

В моем случае я участвую, чтобы избавиться от них, а не навредить им. Если только они не окажутся надоедливыми вредителями, а именно тогда вмешательство необходимо.

— К черту это да! — восклицает Джош, один из моих товарищей по команде. — Мне понравилось подшучивать над нашим учителем истории.

— И мне нравилось помогать. — Морган, чирлидерша, подмигивает и облизывает губы.

— Мы должны поднять это на ступеньку выше, Рей, — говорит Брианна своим слегка писклявым, гиперактивным голосом.

Прескотт, единственный присутствующий мужчина-болельщик, делает глоток своего пива.

— Иначе это станет скучным.

Я могу это понять.

Но в то же время детские выходки Рейны никогда не были моим коньком. Она усиливала их со средней школы, как будто пыталась доказать свою точку зрения. Тем не менее, мне нужно соблюдать приличия и притворяться, что я принадлежу к их святому кругу. Отчасти потому, что Оуэн становится очень раздражительным, когда я порчу ему веселье. Отчасти потому, что я не собираюсь попадать в ловушку своей головы. Последнее, что я проверял, это не очень удобное место.

— Я согласен. Нам следует немного оживить обстановку. — Рейна встречается со мной взглядом. — Ты готов к этому, Бастиан?

Я неторопливо заканчиваю жевать, пытаясь понять, почему она выделила меня из всех присутствующих. Это впервые, и я научился у лучших никогда не игнорировать такие отклонения от обыденности.

Однако я не могу понять причину этого.

— Это означает да? — она настаивает.

— Привет, Пчелиная Матка. Я думал, мы будем сексуальными партнерами. — Оуэн надувает губы, ударяя себя в грудь. — У меня черная дыра прямо в центре моего сердца

— Пас, — говорю я. — Ашер серийно убьет меня, если я подойду к тебе. Мне все еще нужна моя жизнь.

Это не ложь. Всегда такой спокойный Ашер Карсон превращается в жестокого ублюдка, когда дело доходит до Рейны, и часто избивает парней за то, что они просто неправильно смотрели на нее в старшей школе. Несмотря на то, что в настоящее время он в отъезде, если он пронюхает об этом, он ворвется обратно, как будто никогда и не уходил. Но я просто использую это как оправдание. Истинная причина? Я ни за что на свете не позволю Рейне или кому-либо еще использовать меня как пешку в своей игре. Я сын сенатора, большое вам спасибо. Мы используем людей, а не наоборот.

— Я не буду ничьим сексуальным партнером, — обращается Рейна ко мне и Оуэну, но ее внимание не отрывается от моего лица. — У меня есть для тебя вызов, если у тебя хватит смелости принять его.

— Да, полностью согласна.

Брианна гладит мою руку вверх и вниз, что, по ее мнению, соблазнительно, но на самом деле действует мне на нервы.

— Конечно, он примет это. — Оуэн выпячивает грудь.

— Наш квотербек не слабак, — восклицает Джош, и все остальные члены команды хором соглашаются.

Это закрывает его с моей стороны. Я не могу пойти против этого сейчас, не тогда, когда все члены команды принимали смелости Рейны в прошлом. Во всяком случае, они считали привилегией быть "избранными". Я смотрю на Барби, которая все еще улыбается со скрытым торжеством. Она подстроила все это так, чтобы у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться.

— Что ты имела в виду? — спрашиваю я спокойным тоном, который я так хорошо отточил.

— Трахни кого-нибудь.

Оуэн фыркает от смеха.

— Что это за вызов? Цыпочки снимают для него свои трусики без его просьбы.

— Да, Рей, — соглашается Джош. — Он получает лучшую киску, даже не прилагая каких-либо усилий.

Я приподнимаю бровь, глядя на Рейну.

— Это действительно твой великий вызов? Трахнуть кого-нибудь?

— Не просто кто-нибудь. — Ее улыбка медленно исчезает, позволяя тени прокрасться внутрь. — Наоми.

Моя улыбка дрогнула одновременно с ее, и я надеюсь, что она восприняла это так, как будто я отражаю ее, а не что-то другое.

На ум приходят образы нежной кожи, огромных темно-карих глаз и мягких полных губ. Эти образы воспроизводят то, как она смотрела на меня снизу вверх, когда румянец пополз по ее бледной шее и щекам, делая их красными. То, как ее изящный рот отвечал на каждом повороте, как будто она делала это ради развлечения. И я не мог не представить, как наполняю эти красивые губы своим членом и наблюдаю, как она, блядь, извивается.