Дело о золотой маске

Итен хмыкнул.

— Рассказываешь складно. Подтвердилось бы еще.

— Да наверняка подтвердится. А дальше просто: убив подельника, дарвейнец затаился и ждал: насколько понимаю, того «котелка», которого первой настигла чардинка.

— Сама идея спрятаться в многолюдном городе-порте мне нравится, — оценил Итен. — Хотя...

— Вот именно, что если бы за украденным отправили обычную погоню, то затерялся бы, — покивал Лидар. — Ведь все концы обрубил. Зельевар мог бы указать только на убитого Фингала, все. Но чардинка оказалась непроста. И нашла не самого дарвейнца, а того, кому он должен был отдать мешок. С известным исходом.

— Ну-ну, — поторопил Итен, — продолжай.

— Допросить нужно этого супчика… субчика да какая разница? Пожалуй, даже с пристрастием, — проворчал Лидар. — Вряд ли именно он — самый главный гад, но может и не из последних. Дама-чардинка не слишком тревожилась о безопасности горожан, значит, либо самодура, но такие не служат в службах чардинской магической охраны, либо спешила, либо уже знала, где искать второго.

— Ты знаешь, как ее арестовали?

— В общих чертах. Сопротивления она не оказала, утверждала, будто ее оскорбили. Зная дарвейнцев, никто не усомнился бы. Но тут вмешались секретная служба, а там не легковерные простачки сидят. В общем, задержали чардинку на неизвестный срок, а наш дарвейнец решил не рисковать и избавиться от украденного. Прибыл на набережную… вот ведь зараза, как магнитом к себе продолжает тянуть всякую погань. А тут мы с тобой идем, такие красивые.

— Складно рассказываешь.

— Я зову подобные дела: «На пару пирожных», — похвастался Лидар. — Пока съешь, раскроешь.

— Гений сыска. Браво-браво, — Итен похлопал в ладоши. — Только стоили ли такие усилия цели щелкнуть чардинцев по носу?

— Это ж Дарвейн, — Лидар пожал плечами. — Фанатики голой механики, очень ревностно относящиеся к любым магическим проявлениям. Усиления вещей, внедряемые Чардином, злят их неимоверно. Привыкли все объяснять и разбирать по винтикам, а то, чего понять не в состоянии, ненавидят люто и стремятся уничтожить или хотя бы запретить. В Дарвейне введены против магии дополнительные законы: якобы чтобы не мешали торговому процессу, но, сдается мне, чтобы глаза лишний раз не мозолили. Хочешь дом обогреть: дрова покупай. Хочешь в порядок квартиру привести: прислугу нанимай, либо сам с тряпкой корячься. Света надо — свечей приобрети или новомодные лампы. В перемещении по городу помогут самоходки, а порталы пугают детей с няньками. Ну и прочее в том же духе. Заклинания творить не смей, иначе обяжут платить штраф. К слову, некоторые наши, путешествующие в тех краях, так и делают: выкупают лицензию на колдовство. На них, само собой, косо смотрят, плюют через плечи, шипят ругательства, но кого и когда интересовало неодобрение тех, кто достоин презрения? А маги именно так к дарвейнцам и относятся.

— Что не прибавляет их любви, и не мешает нам ездить на самоходках и пользоваться немагическими светильниками, — заметил Итен.

— Тоже верно, — Лидар снова занялся бечевкой , сломал ноготь и выругался. — Что касается болотников, то они — твари нелюдимые. Им даже деревенская суета неприятна. Из городов бегут раньше своей тени, а у нас все же столица. То есть толпы, суета, шум-гам, магия на каждом шагу. Самое наипоганейшее местечко с точки зрения полуразумной хищной твари, однако ж болотник здесь обитал и даже кормился. Только меня это тревожит? Тебе не кажется странным?

— Из всякого правила бывают исключения.

— Так-то оно так, Ит. Но… Да что ж это такое, едрить его через коромысло?!

— По-моему, тот, кто сидит в мешке, очень не хочет вылезать, — заметил Итен. — Вернее, боится.

С чего он решил, будто там некто живой, Итен не ответил бы, если спросили. Ну, двигается, поскуливает, шебаршится — то не показатель. Некоторые кристаллы умеют петь, камни медленно двигаются, о произведениях искусства и говорить не стоит. Вот только Итен не сомневался.

— Боится, угу… И усиливает чары, паскудник, — Лидар завертел головой, чего-то выискивая. — Подгадил нам болотник: из-за него, считай, образовалось у нас плохое место. Теперь всякий сброд сюда тянуть будет, как на веревке. И твоя Ру-а тоже здесь пела.

— Так и хорошо, — сказал Итен. — Пост разместим поблизости, патрульных обяжем ходить почаще: будут всю эту шантрапу отлавливать. Гранвиль станет чище.

— Вот здесь подержи, умник. Организует он.

Итен снова приложил к бечевке палец и едва успел отдернуть руку, поскольку измочаленный конец самовольно выгнулся, зашипел и попробовал укусить.

— Почему-то именно ты ему особенно не нравишься, — хохотнул Лидар.

— Я первый пробовал развязать. Ты давай поаккуратнее, вдруг ядовитая.

У обочины остановился самоходный экипаж, но оба инспектора почти не обратили на него внимания. Лишь услышав знакомый, полный ехидства голос, Итен поднял взгляд и оторопел, потрясенный, однако вовсе не видом Ирвины Блакарди, пусть глава полиции, как обычно, выглядела шикарно. Сопровождавшая ту дама осталась возле самоходки, но Итен узнал ее все равно.

Сложно не узнать человека, некогда привлекшего к себе внимание и запомнившегося, похоже, очень надолго. Именно она охотилась за затеявшими прилюдную дуэль шпионом Дарвейна и магбезопасницей Чардина. Именно она показала Итену язык, заметив его взгляд, а сейчас смотрела прямо, не скрываясь. С такого расстояния не вышло бы понять, какого цвета у нее глаза, а вот их выражение читалось очень явно.

Дама снова насмехалась над ним, хотя Итен не мог понять, почему. Кажется, в прошлый раз у нее были темные волосы, сейчас — золотистые. Но это не имело особенного значения, наверное, такой цвет лучше подходил к наряду, который Итен — удивительно, но факт — совершенно упустил из виду, хотя детали обычно подмечал и запоминал хорошо. Дама активировала артефакт, отводящий внимание? А смысл тогда так одеваться? В фиолетовых мундирах ходили сотрудники императорской секретной службы на парадах и приемах. Видимо, нанося визит главе полиции, она также решила «блеснуть» должностью: на плечах переливались то золотом, то серебром погоны, на груди сияли медали. И это, пожалуй, сильно разочаровывало. Итен запретил самому себе размышлять на тему почему, иначе сумел бы додуматься до всякого неприятного.

— Приветствую высокое начальство!

Наигранно-бодрый выкрик Лидара заставил Итена вздрогнуть и отвести взгляд.

— Угу, — Ирвина склонилась над мешком, протянула руку и погладила на вид тонкую ткань. Некто, сидевший внутри заворочался и то ли мурлыкнул, то ли курлыкнул.

— Осторожнее, укусит.

— Это вас, охламоны, укусит. — Ирвина усмехнулась и наигранно тяжело вздохнула. — Никогда не слышали, о чардинском зоосаде волшебных зверей?

О выведенных искусственно существах, по сути живых артефактах — ходящих, дышащих, временами думающих и обладающих собственными характерами — слышали все, даже видели многие. Но единицы знали, для чего требовалось то или иное существо. И, главное, зачем чардинцам усложнять себе жизнь. Ведь намного проще пользоваться неодушевленными предметами. Магический фолиант, если он, конечно, не зачарован, не развернется и не откусит тому, кому читать его нельзя, чего-нибудь важное. Амулет не накаркает и не улетит, если ему не понравилось лицо того, кто собрался им воспользоваться. Но! Алхимики и наукомаги, как известно, люди слегка не от мира сего, а искусственно выведенные существа, кроме всего прочего, производили то же, что и любые другие. Попробуйте, создайте кал птеропода, не имея под рукой его самого. А ведь именно этот кал входит в несколько очень дорогостоящих зелий, польза которых пресекает на корню размышления об эстетичности приема внутрь их содержимого.

— А слышали ли вы о непереносимости некоторыми видами существ мужской, либо женской природы? — осведомилась Ирвина. — Учебка; первый курс, если память не изменяет мне с кем-то другим.

— Эм… — Лидар замялся. — Там единорог, что ли?

— Розовый в голубую полосочку, испражняющийся радугой, — фыркнула Ирвина. — Нет, конечно. Единорога в мешке не утаишь.

Бечевка, шикнув для острастки в сторону Лидара и Итена, развязалась сама, Ирвина запустила руки в мешок. Инспектора затаили дыхание.

—Бу-а-ка-гашеньки, — изрекло нечто, напоминающее помесь муравьеда с птицей Гкох и яйцеглавым клювастым гремучником, покрытое радужным оперением. Телом с ним поделился муравьед, хвостом — гремучник, уж слишком явно выделялась погремушка на кончике, от птицы ему достались крылья с острыми перьями. Головой же существо уродилось в китоглава, который и сам по себе представлял забавное зрелище.

— Нечасто встретишь такое прекрасное сочетание изречения и сути, — пробормотал Итен. — И… это кто?

— Охранник, — ответила Ирвина и цыкнула на Лидара, уж было потянувшегося к мешку. Тот отнял руки и даже показал начальнице открытые ладони.

— А я что? Я ничего. И кого охраняет?

Ирвина ссадила существо на мостовую, извлекла из кармана ошейник с поводком и ловко нацепила на магического охранника. Тот, похоже, подобной подлости не ожидал, но и сопротивляться не начал, разразившись лишь ором «бу-а-ка-гашенек».

— Подержи. Только не позволяй себя кусать, — Ирвина сунула поводок Итену и выудила из мешка маленькую клетку с…

Итен охнул, но вовсе не из-за поведения врученного существа. Бу-а-ка-гашенька смирно сидел и ничего предпринимать не собирался. В клетке же пышно цвела синяя роза с розовыми прожилками на лепестках, а в ее центре сидела крошечная девочка в лиловом сарафанчике с прозрачными стрекозиными крылышками за спиной и расчесывала длинные волосы нежно-голубого цвета.

— Это… фея что ли? — спросил Лидар, не поверив собственным глазам.

— Очень важный и ценный экспериментальный вид, пока существующий в единственном экземпляре, — сказала Ирвина.

— Фея… — завороженно прошептал Итен, наклонившись поближе к клетке.

Девочка ему улыбнулась, блеснула изумрудными глазками, отчего-то вдруг ставшими оранжевыми и сложив ладони лодочкой, дунула в его сторону.

— Тьфу! А-апчхи!

Набережная под ногами, не прекращающие свой бег волны, серое небо, с которого продолжали сыпаться снежные хлопья — весь окружающий мир потрескался, словно хрупкий, едва сковавший озеро ледок под напором сапога. Трещины полыхнули алым, из них выбилось пламя и тотчас опало, сменившись тьмой, полной ясных колких звезд. Трещины стали шириться, приближаться к нему, пока Итену не показалось, что все наоборот: он сам становится меньше и летит… летит в бездну с каждым мигом все скорее и скорее. Некто ждал его именно там, причем очень давно. Уже весь извелся и злился на непонятливого человеческого мага, погрязшего в своих маленьких людских делишках. Из-за водного горизонта раздался оглушительный вой морского рога, и перед глазами окончательно потемнело.